С 25 июля 2014 года вступило в силу Постановление Министерства труда и социальной защиты № 35«Об установлении списка тяжелых работ и работ с вредными и (или) опасными условиями труда, на которых запрещается привлечение к труду женщин». Вопрос ограничений применительно к ряду профессий для женщин давно уже анализируется и изучается в феминистской литературе. Во многих странах данные списки и ограничения сокращаются или отменяются вообще. В Беларуси же список наоборот в очередной раз утверждается и детализируется. Важными здесь являются вопросы: Почему ограничения касаются конкретно людей, которых идентифицируют как женщин? Кому это выгодно? Какие системы и порядки поддерживают такие меры? И когда «забота» на самом деле маскирует дискриминацию?

1. Поддержание бинарной системы

Запреты на тот или иной тип профессий исходит из представлений о существовании «мужчин» и «женщин», чьи физические особенности предопределены их «полом». Данное представление получило название биологического детерминизма. В связи с этим всё социальное считается биологически обусловленным и принимается как естественное и нормальное. Мужское тело наделяется характеристиками силы и выносливости, а женское — слабости и ранимости. Соответственно профессии разделяются на «тяжелые», доступные для мужчин и недоступные для женщина по праву «природы», и «легкие» — доступные для всех.

В то же время представление о гендере как социальном конструкте основано на отрицании биологического детерминизма в понимании отношения полов. Кажущиеся «естественными» различия между мужчинами и женщинами не имеют биологического происхождения, а являются способом интерпретации биологического, общепринятым (легитимным) в данном обществе. Социально-конструктивистская рамка позволяет увидеть за ограничениями доступа к профессиям, якобы обусловленными соображениями «заботы» и «охраны» здоровья, более глубокую проблему, связанную с воспроизводством определенного иерархичного порядка.

Создание и поддержание специальных ограничений для женщин работает на сохранение «мужских привилегий» и поддержание представление о «неспособности» и «неполноценности» применительно к «норме», которая закрепляется за мужчинами. В бинарной системе, на которой строится социальный порядок в нашем обществе, создание «нормативного» субъекта закономерно связано с конструированием «негативного» объекта, лишенного ряда характеристик «нормативного» субъекта, и, следовательно, требующего определенного регулирования и контроля.

2. Поддержание представления о женщине как «репродуктивном потенциале»

Появление проблематики охраны здоровья женщины на производстве появляется в советский период как часть проекта по использованию женщин как трудового и репродуктивного ресурса. Соответственно в отношении женщин официальная риторика разворачивалась вокруг проблемы совмещения труда и родительствования. Так, например, в Кодексе о труде 1922 года в целях охраны здоровья женщин вводятся ограничения по привлечению к работе в ночное (статья 130, 131 ТК) и сверхурочное время (статья 131 ТК), в особо тяжелых и вредных для здоровья производствах, подземных работах (статья 129 ТК). Данная норма постепенно расширяется, детализируется.

В постсоветской Беларуси она не подвергается сомнению, так как «миссия материнства» продолжает закрепляться за женщиной как ее приоритетная задача. При этом с 1996 года в Беларуси реализуются программы, направленные на достижение «гендерного равенства». Однако данные программы также включаются в себя установки на поддержку материнства как основного направления социальной политика. Особые ограничения для женщин в трудовой сфере репрезентируются как проявление государственной заботы о них.

Эта забота, по сути, является еще одним инструментом, подчеркивающим существование тела, определенного как «женское», в рамках режима «обязательного материнства». Этот режим — как базовый принцип жизнеопределения «женщины» — ставит во главу угла вопрос репродукции. Соответственно выбор профессии, образования, проживания и т. д. задается и определяется потенциальным материнством: «Нужно заботиться о своем здоровье, ведь ты же будущая мать!». Законодательные ограничения даже не допускают возможность существования женщин, не имеющих и не будущих иметь детей. Сам факт идентификации индивида как женщины, «будущей матери», становится ключевым моментом, определяющим те или иные меры в социальной политике.

3. Патернализм

Анализируя конкретную законодательную норму следует также подчеркнуть, что она является патерналистской. Это значит, что государство выступает институтом, принимающим решения. Женщина же лишается своей субъектной позиции. Как если бы она сама не могла принимать решение о том, где и зачем ей работать, как если бы она была не в состоянии сама позаботиться о себе. За мужчиной же такое право сохраняется. В данном случае группа людей, обозначенная как «женщины», репрезентируется как группа требующая особого внимания, не способная принимать некоторые решения, в частности связанных с вопросом выбора профессии, условиях труда. В данном символическом порядке прописана иерархия: «взрослый» (государство) — «ребенок» («женщины»), где «ребенок» всегда контролируется и опекается более знающим и компетентным «взрослым».

Этот патернализм основывается на концепции о «бинаризме полов», которую мы уже рассматривали ранее. Например, Рози Брайдотти в своей работе «Различие полов как политический проект номадизма»[1] фокусирует внимание на категории «различие», несущей в себе большую смысловую нагрузку. Различие понимается ею как «отличие от», то есть как ущербность по отношению к чему-то обладающему показателями «нормативности» и «универсальности». Различия полов в социокультурном пространстве предстают как строящиеся на универсалистской точке зрения, отождествляющей мужское с общечеловеческим и сводящей женское к второстепенной позиции «иного». Пол женщин является продуктом работы по конструированию, стремящейся сделать из них своего рода негативное существо, определенное в основном через лишенность мужских свойств и наделение уничижительными характеристиками. Соответственно, категории «мужского» и «женского» приобретают различные коннотативные значения: мужское отождествляется с сознанием, способностью к саморегуляции, рациональностью и способностью к трансценденции, в то время как женское наделяется противоположными значениями — неосознанностью, бесконтрольностью, иррациональностью, отождествлением с телом. Построение такой дихотомии оправдывает контроль и регулирование социальных отношений государством.

Итоговые размышления

Проблема «вредного производства» и тяжелых работ не ставится в Беларуси как вопрос совершенствования производства. Вместо этого ограничениям подвергается группа людей, обозначенных как «женщины». В данном случае следует отметить, что важным является изучение того, каким образом создается рынок труда, какими правилами и принципами он задается. В данном случае проблема заключается не в том, чтобы встроить женщину в систему, которая андроцентрична, а подвергнуть сомнению эту систему и принцип ее конструирования. Рынок труда оформлялся таким образом, что образ работника привязан к мужчине. Выход женщин на рынок труда был связан с включением их уже в существующие системы и иерархии, которые не подвергались сомнению. В итоге ставились под сомнения способности женщин соответствовать «мужской норме», способности быть включенными в различные профессиональные сферы. Такая «забота» в итоге поддерживает гендерную дихотомию и лишает женщин собственной субъектности, возможности принимать решение и нести ответственность за это решение.

Примечание

[1] Брайдотти, Р. Различие полов как политический проект номадизма // Хрестоматия феминистских текстов. Под ред. Е. Здравомыслова, А.Темкина. СПб: Издательство «Дмитрий Буланин», 2000. С. 220-250.