Судя по всему, «стратегия» выхода из кризиса у нашей власти сводится просто к ожиданию окончания самого экого кризиса. Ибо собственно мы к нашему внутреннему кризису якобы не причастны, кризис к нам занесен извне. Закончится внешний кризис — автоматически вернется процветание и к нам. Так что ждем. И попутно «затягиваем пояса».
Как в свое время заявил глава государства, главными причинами проблем в белорусской экономике являются внешние факторы. Санкции против России, снижение цен на нефть, девальвация российского рубля, сужение российского рынка — все это привело к естественному и резкому падению сбыта продукции на рынках ключевых партнеров не только в Беларуси, но и в России, Украине, Казахстане, на всем постсоветском пространстве. А. Лукашенко напомнил, что Беларусь живет в глобальном мире и у нее открытая экономика: «Эти внешние факторы нам неподвластны» (БелТА). Он подчеркнул, что для выхода экономики Беларуси из непростой ситуации необходимо снижать себестоимость продукции и повышать ее конкурентоспособность.
Вместе с тем президента Беларуси высказался о необходимости любыми средствами сохранить трудовые коллективы. Не уверен на счет трудовых коллективов, но относительно необходимости сохранения квалифицированных кадров — это актуально, как мне кажется. В случае полной деквалификации страны (а таковая уже началась), нас уже не спасет ничто — ни капитализм ни социализм, поскольку в обоих случаях «кадры решают все».
Но вот насчет того, что как только внешний (региональный) кризис закончится — и в белорусской экономике само собой все наладится — не вполне оправданное ожидание. Кризис, конечно, когда-нибудь закончится, но из этого утверждения часто делаются неверные выводы. Экономический кризис — это своего рода болезнь, болезнь экономики. Болезни же хотя и всегда чем-то заканчиваются, но далеко не всегда выздоровлением — иногда случается, что и смертью, причем даже и при адекватном лечении. Если же болезнь не лечить, вероятность летального исхода возрастает многократно. Наша власть экономику в действительности не лечит (если не считать использование обезболивающих средств в виде кредитных денег), но почему-то уверена в ее грядущем выздоровлении. Однако если социально-экономическая система на протяжении более двадцати последних лет толком так и не заработала, то с чего бы вдруг она эффективно заработает сейчас? Имеются ли соответствующие предпосылки?
Нет их и в истории. Взять хотя бы канонический пример — Великую депрессию (1929-1939) и последующий выход из нее. Можно проиллюстрировать выход из Великой депрессии на конкретном примере гражданской авиации. Вот два пассажирских самолета «Фарман Голиаф» (снимок выше) и DC-4E. Один выпущен до начала Великой депрессии, а второй полетел как раз в год начала выхода из нее.
«Голиаф» выпускался также и в 1929 году, как раз в год начала мирового кризиса, хотя создан был раньше. А уже в 1935 году полетел «футуристический» DC-4Е. Правда, самым массовым стал не этот самолет, а созданный в том же году DC-3 — двухмоторный, более дешевый, но тоже созданный в рамках новейших концепций авиастроения.
Эти самолеты отличаются не только внешне. Корпус «Голиафа» практически целиком изготовлен из дерева, в то время как DC — уже цельнометаллические (в принципе до сих пор большинство самолетов имеет практически аналогичное устройство). С появлением DC-3 и DC-4 все самолеты типа «Голиафа» и даже более поздние мгновенно стали устаревшими и неконкурентоспособными. Возникла острейшая необходимость в их замене. К тому же новые самолеты поспособствовали и росту популярности авиаперевозок. Рекорд периода 1936–1941 гг., когда пассажиропоток в США возрос почти на 600%, был установлен во многом благодаря самолету DC-3, которым в то время были оснащены большинство авиакомпаний США. В США было выпущено 10692 таких самолета; еще около 2000 были построены по лицензии в СССР под обозначением Ли-2, сообщает «Уголок неба». Иными словами весь пассажирский авиапарк и «свободного мира» и «коммунистического» был очень быстро заменен самолетами нового поколения. Причем шла не только замена, но и наращивание авиапарка и авиаперевозок. Аэродромы и система управления полетами тоже претерпели коренные изменения. А те страны, которые просто ожидали окончания кризиса, остались без авиапромышленности. Примерно два десятка государств до Великой депрессии самолеты производили, а после нее — уже нет. Кризис завершился, но производство не было восстановлено.
Аналогичное наблюдение можно сделать относительно многих других производств. Массовое внедрение электрических холодильников, стиральных машин и пылесосов началось в США как раз в 30-х годах прошлого века. А с 1939 года в быт начало проникать и телевидение, которое по настоящему массовым стало уже после войны. Так и происходил выход из кризиса — за счет формирования новых потребительских нужд, а не ожиданием у моря погоды.
Нынешний экономический кризис в определенной мере вызван кризисом технологического уклада. Т.н. четвертый технологический уклад себя уже практически исчерпал, а к пятому (эпоха компьютеров и телекоммуникаций) и шестому (эпоха нанотехнологий) человечество в реальности пока не перешло. В такой ситуации ни режим жесткой экономии, ни накачивание экономики деньгами не помогут, особенно в долговременной перспективе. Если и накачивать экономику деньгами, то не с целью создания, образно выражаясь, DC-3, а не сохранения производства «Фармана».
Сидеть, сложа руки, ожидая, что кризис закончится, и наши старые товары снова будут востребованы — это суицид. Кризис-то кончится, но наши товары тогда уж точно не будут нужны никому. Это сегодня все еще сохраняется спрос (хотя и пониженный) на докризисные товары. И «Голиафы» еще летали в начальный период кризиса, и наши МАЗы пока ездят… Но завершение кризиса окончательно добьет отставших, и вовсе не вернет им «процветание».