Какая форма правления предпочтительна с точки зрения экономических показателей — авторитаризм или демократия? Этот давний спор,отмечает специалист по глобализации Гарольд Джеймс, вспыхнул с новой силой в связи с нынешним недомоганием Европы.Интересно другое: примеры постсоветских стран, очевидные недомогания которых должны добавить аргументов сторонникам демократической формы правления, в данной дискуссии почти не фигурируют. Возможно, потому, что успехи Беларуси и России (в отличие, скажем, от Китая, на который любят ссылаться сторонники авторитаризма в разрезе экономического роста) в течении последних, скажем, 20 лет были неочевидны, а недомогания — вполне ощутимы?
Но также, возможно, потому, в международном политологическом дискурсе постсоветские политические режимы не маркируются однозначно, скажем, в качестве консолидированных авторитарных (как Freedom House ныне определяет форму правления в РФ), и нередко мыслятся как «гибридные» и/или «переходные» (зачастую не в том направлении, о котором вы подумали). Эти разнообразные демокрадуры и диктабланды прогрессируют или же регрессируют в неведомом направлении. Об их экономическом развитии и росте также приходится рассуждать с осторожностью врачей-диагностов, которые в точности не уяснили, о чем свидетельствует симптоматика роста — о конъюнктурных колебаниях внешних рынков, об ускоренном обогащении групп с особыми интересами или о манипуляциях со статистикой. Или же о возникновении надежных внутренних факторах роста?
Мы, однако, говорим не о росте, а его замедлении (как минимум). То есть о недомогании. В настоящем контексте следовало бы также рассуждать о недомогании бюрократий, современных государств, а также и их объединений — ибо эти проблемы почти в равной степени касаются Европы и постсоветского пространства. По обе стороны барьера, условно дробящего евразийский цивилизационный анклав на демократии и нечто такое, что ими явно не является, процесс политэкономического объединения миров (соответственно «европейского» и «евразийского») достиг экономического предела. То есть зашел в тупик.
В тупик, но с вполне определенным различием в этой «тупиковости»: если в еврозоне процесс интеграции застопорился на этапе выравнивания экономического развития, то в постсоветикуме процесс объединения успешно добрался до фазы региональной войны. Или целой серии войн: если в пространстве «союзного государства» РФ и РБ войны ведутся преимущественного торговые и информационные (чтобы убедиться в этом — достаточно почитать, скажем, РИА Regnum), то на уровне Единого экономического пространства — вполне горячие — с героями, жертвами, плачущими матерями и хоругвями национального самосознания (никогда не забывайте о том, что Россия и Украина — фактические участники СНГ и интеллигибельные члены недавно стартовавшего ЕЭАС).
Отсюда — важный вывод, который следовало бы принимать во внимание в том числе и в связи с дискуссией об экономической эффективности демократий и авторитарных режимов: последние не создают устойчивых союзов. И не создают они их в том числе и по той причине, что сами эти режимы, как правило, не являются устойчивыми. Эта гипотеза является одновременно теоретической и эмпирической. В известном отношении такие стратегические союзы автократий можно считать формами временного перемирия. «Одним из немногих „инвариантных законов“ международных отношений является то, что демократии не воюют с другими демократиями, напоминает Филипп К. Шмиттер, — Автократии же часто воюют как между собой, так и с демократиями, но мир или регион, где преобладают демократии, более безопасен и менее склонен к насилию».
Как бы там ни было, вне зависимости от краткосрочных успехов в проведении линии против безответственной политики авторитарные системы являются неустойчивыми в долгосрочной перспективе, отмечает Гарольд Джеймс. «Безответственная политика» — это, по всей видимости, указание на способность некоторых авторитарных режимов (например, в Чили времен Пиночета) «агрегировать» интересы большинства в ущерб интересам групп давления. Что позитивно сказывается в аспекте экономического роста.
Имеется и негативный аспект, а именно — свойственная авторитарным системам неподотчетность правящих групп, которая в конечном итоге неизбежно ведет к коррупции и неэффективности. С этими проблемами в настоящее время ведет борьбу китайское руководство, и, по всей видимости, оно работает в правильном направлении — если сравнивать с Россией и Беларусью, где борьба ведется преимущественно не с явлениями, а с группами людей, объединенных по тому или иному признаку. Информационная, идеологическая, политическая и экономическая война с условным западным противником — это всего-навсего рекламная заставка, призванная отвлечь внимание от реальных разборок: Путина — с цветными революциями и новой властью в Киеве, Лукашенко — с предположительно или актуально недовольными, и так — вплоть до низовых сражений за «хорошие места» и сегменты рынка. Все это — отдельные фрагменты сражения «сгруппированных» славян между собой за свои специфические интересы.
Любое насилие генерирует издержки — не только моральные, но и сугубо экономические. Эти издержки зачастую сложно покрыть даже в периоды экономического роста и даже под покровом «ответственной политики». Это — один из аргументов, отчасти проливающих свет на то, почему 90% авторитарных стран (согласно исследованию Уильяма Истерли) не добиваются успеха в экономике.