В третьей дискуссии, проведенной по правилу Chatham House 6 ноября 2025 года, эксперты уделили внимание анализу существующих идеологий в Беларуси и России. В мероприятии участвовали по 5 представителей беларусского и российского экспертного сообщества.

1. Есть ли идеология в современной России?

Формально в России нет государственной идеологии — это прямо запрещено 13-й статьёй Конституции РФ. Однако эксперты сходятся во мнении, что де-факто идеология существует и пронизывает политическую практику. Российский режим выстроил систему взглядов, которая оправдывает курс власти и обеспечивает лояльность общества. Эта система часто называется «имперским реваншем» или идеологией «великой державы и традиционных ценностей». Её базовые идеи можно сформулировать следующим образом.

При этом эксперты отмечают, что нынешняя российская идеология не представляет цельной концепции — это эклектичная смесь советских лозунгов, имперских мифов и современных пропагандистских штампов. Главная её функция — не столько вдохновлять граждан, сколько удерживать их в состоянии лояльности и покорности. Как заметил один из экспертов, такая идеология не предлагает позитивной повестки будущего, а лишь манипулирует эмоциями общества: «Это не цельная философия, а смесь старых советских лозунгов, имперских мифов и современных инструментов пропаганды. Её главная функция — не убедить, а удержать общество в лояльности. Власть подменяет разговор о будущем постоянным поиском врагов и воспеванием „особого пути“. Поэтому такую идеологию часто называют псевдоидеологией — она не предлагает ценностей, а лишь управляет эмоциями».

Идеология в России не оформлена официально, но действует реально. Она пронизывает образование, культуру, СМИ, спонтанно сложившиеся привычки и негласно установленные нормы социального поведения. В стране царит атмосфера, в которой инакомыслие опасно и сурово карается на всех уровнях. Так, преподавателей увольняют за «непатриотическую» позицию, активистов арестовывают за контакты с иностранцами, художников преследуют за «неправильное» толкование истории. Формируется «институт морального осуждения», фактически приравненный к закону, который держится на страхе перед властью. В результате люди привыкают к «двоемыслию» и самоцензуре, добровольно подчиняясь официальным нарративам.

В 2000-х годах при раннем Путине казалось, что Россия живёт без идеологии — говорили о прагматичном «менеджеризме» вместо идей. Однако события последнего десятилетия показали обратное. Война против Украины стала катализатором, который окончательно оформил и кристаллизовал идеологический каркас режима. По словам одного из российских экспертов именно в ходе войны разрозненные лозунги и концепты прошли «своего рода дистилляцию» и сложились в довольно последовательную и цельную идеологию, которую в будущем, вероятно, назовут «путинизмом». Эта идеология приобрела жёсткий, агрессивный характер, открыто оправдывает войну с Украиной и эскалирует конфронтацию с Западом.

Российская идеология мобилизует страх, ностальгию по имперскому величию и чувство осаждённой крепости. При этом ей недостаёт позитивного образа будущего — как признают эксперты, «воевать против кого научили, а вот за что, непонятно — образа будущего нет». Режим сознательно избегает чёткой официальной доктрины, опасаясь ограничить свою гибкость. Идеология остаётся «гибридной, изменчивой и фрагментированной», чтобы подстраиваться под текущие цели Путина и не превращаться в самостоятельную силу, в те рамочные нормативные требования, которые могут ограничить его произвол.

Таким образом, в современной России идеология есть, хоть и замаскированная под отсутствие таковой — это псевдоидеология авторитарного национализма, оправдывающая власть через мифы об «особом пути», традиционных ценностях и внешних врагах.

2. Есть ли идеология в современной Беларуси?

Государство Лукашенко формально имеет идеологию, даже закреплённую законодательно. В 2003 году глава государства выступил с докладом об «основах идеологии беларусского государства», а в 2022 году в Конституции появилось положение, что «демократия… осуществляется на основе идеологии беларусского государства».

Создана целая идеологическая инфраструктура. В каждом учреждении есть заместитель по идеологии, а в вузах введён обязательный курс «Основы идеологии беларусского государства», написаны учебники. Однако при всех этих атрибутах ясной и вдохновляющей идеологической доктрины не получилось. Сам Лукашенко не раз признавался, что «так и не смогли выработать национальную идею, которая бы захватила души и сердца людей… я не чувствую, что есть такая идея». Эксперты иронично называют получившийся продукт «Лукашенко и пустота», подчёркивая идейное бессилие режима.

Тем не менее, отсутствие великой идеи не мешает властям удерживать власть с помощью идеологической машины. Лукашенко, являясь человеком с советским опытом идеологической работы, выстроил разветвлённую систему принудительной индоктринации — фактически мощную машину промывания мозгов. Как отмечает беларусский аналитик: «Иначе говоря, при отсутствии идеологии как таковой (то, что рождают казённые идеологи, можно назвать „Лукашенко и пустота“) создана мощная машина промывания мозгов».

Основная идея беларусской идеологии — это культ стабильности и порядка любой ценой. Всё, что может поколебать status-quo — политические реформы, демократические изменения, активность снизу — изображается источником хаоса, бед и «цветных революций». Лукашенко позиционирует себя как «батька», отец народа, гарантирующий мир и защищённость. Государственная пропаганда внушает, что без жёсткой руки страну ждёт катастрофа. В упрощённом виде посыл звучит таким образом: «Лишь бы не было войны и беспорядка, всё остальное — вторично».

Ключевые мотивы этой идеологической линии включают:

В отличие от российской беларусская идеология носит оборонительный характер. Она не претендует на мессианскую роль в мире, не зовёт «вставать с колен» и восстанавливать империю. Напротив, её лозунг — «не раскачивать лодку», сидеть тихо и ценить то, что есть. Целью является консервация status-quo, удержание власти здесь и сейчас, чтобы не допустить никаких «лишних движений» в обществе. Эта идеология менее агрессивна вовне, но замкнута преимущественно на внутренних делах. Лукашенко проповедует идею «Богом данной небольшой земли», «клочка земли», который надо беречь и обустраивать — разумеется, под абсолютной властью самого диктатора.

Важно отметить, что беларусская идеология более слабо структурирована и вторична. Как замечает один из беларусских участников, у Минска нет таких глубоко укоренённых исторических концепций, какие есть у Москвы — ни «Третьего Рима», ни евразийства, ни идеи «русского мира» в собственном исполнении. Многие элементы беларусской идеологии заимствованы из советского дискурса. Это своего рода эклектичный неосоветизм, где смешаны советская ностальгия, патернализм и риторика суверенитета.

При всём сходстве форм (институт идеологов, пропаганда, ритуалы), содержание беларусской идеологии значительно беднее. Сам Лукашенко, по сути, оппонировал национально-демократическим идеям, поэтому не смог интегрировать в идеологию аутентичную национальную идею — он опирается лишь на советское наследие и свои личные тезисы. Это придаёт беларусской идеологии внутреннюю противоречивость и уязвимость. Режим затрудняется концептуально ответить на вопрос, почему Беларусь — отдельная страна, а не часть «большого русского пространства», если язык, история и церковь во многом общие. Лукашенко балансирует между признанием общности с Россией («одно Отечество от Бреста до Владивостока») и требованием сохранения суверенности Беларуси, фактически сводя все аргументы и обоснования к собственной персоне («Беларусь — это Лукашенко»).

В итоге в современной Беларуси идеология есть, но она во многом имитативна и сервильна. Её задачей является поддержание лояльности через страх (перед переменами, перед внешними врагами, перед репрессиями). Как ёмко сказал один из экспертов, это идеология выживания власти, а не развития общества. Она удерживает контроль, но не вдохновляет народ никаким проектом светлого будущего.

3. Сходства и отличия идеологий в Беларуси и России

Общее между идеологическими системами Беларуси и России прослеживается весьма отчётливо. В обеих странах идеология — это инструмент удержания власти, а не осмысленный проект будущего. Сходство проявляется в следующих чертах:

При всех сходствах различия между идеологиями Беларуси и России весьма существенны. Эти отличия коренятся как в масштабах двух стран, так и в характере режимов:

Самопожертвование как признак силы идеологии. Один из экспертов предложил в качестве существенного признака наличия либо отсутствия идеологии готовность граждан отдавать свою собственную жизнь за идеи, смыслы и ценности. По этому критерию мы видим достаточно существенные отличия в поведении граждан РФ и РБ. Несмотря на присущий беларусам меркантилизм и благоприятствующие гражданско-правовые факторы (беларусы в РФ имеют самый привилегированный статус по сравнению со всеми иностранными гражданами и в своих правах на рынке труда практически приравнены к россиянам), а также большой спрос в РФ на контрактников, за 3,5 года войны в Украине общая численность контрактников с беларусским гражданством составила не более 3 тыс. человек. Даже если принять во внимание различия в численности населения РФ и РБ, это число сопоставимо или даже меньше численности ежемесячных контрактников с российским гражданством (по разным данным, ежемесячно в России на контрактную службу в 2025 году поступило от 30 до 60 тысяч человек). На этом основании эксперт считает, что в России граждане легче отдают свои жизни за «идейные деньги» и, следовательно, сила идеологии в РФ выше, чем в РБ.

Имперский vs. оборонительный характер идеологии. Российская идеология носит экспансивный, имперский характер — она воспевает величие державы, историческую миссию, претензии на геополитическое доминирование. Беларусская идеология, напротив, сконцентрирована на самосохранении режима. Она не стремится к внешней экспансии, ее пафос — «лишь бы не стало хуже дома». Как выразилась одна из эксперток, «российская идеология — про величие, а беларусская — про выживание. Но обе служат одному — сохранению авторитарной власти».

Наличие империализма. В идеологии Российской Федерации ключевым мотивом выступает имперский реванш — отторгнутые территории должны «вернуться», Россия должна вставать с колен и т. д. В беларусском случае имперского комплекса практически нет, а великодержавные идеи чужды обществу и даже самому Лукашенко. Минский режим не грезит о «сборе земель». Напротив, Лукашенко продвигает концепцию маленькой страны, которую надо уберечь и ни во что не ввязываться.

Идеологическая агрессия. Российская идеология гораздо более агрессивна. Она уже привела к реальной войне и готовности части населения «убивать и умирать» за мифы режима. Беларусская же идеология не смогла и не пыталась породить у общества стремление воевать за режим. Как показывают опросы, большинство беларусов — даже сторонников Лукашенко — не готовы воевать за «русское дело» в Украине. Идеологи в РБ стараются внушить лояльность, но не воинственный фанатизм.

Степень структурированности. Идеология Кремля имеет более разработанный набор концепций, опирающихся на исторические идеи (Москва — Третий Рим, «русский мир», евразийство, миссианство и пр.). Беларусская идеология гораздо более бедна концептуально. В ней нет своих масштабных доктрин, многие смыслы заимствованы или упрощены. Минск предлагает народу менее сложный «идеологический коктейль», сведённый в основном к лояльности Лукашенко и социальной стабильности.

Риторическая гибкость лидеров. Обе идеологии очень зависят от персональных речей своих лидеров — и Лукашенко, и Путин любят сами формулировать тезисы в зависимости от ситуации. Но если Путин в последние годы стал риторически менее гибок, двигаясь в сторону милитаристского мессианства, то Лукашенко традиционно лавирует, избегая окончательных определённостей (например, балансирует между пророссийской и суверенитетной риторикой).

Следует добавить, что после 2020–2022 годов наблюдается определённое сближение внешних форм двух идеологий. Репрессии в Беларуси после протестов 2020 сделали её режим более зависимым от поддержки Москвы. Беларусская пропаганда всё чаще просто ретранслирует кремлёвские нарративы, особенно в отношении войны в Украине. Если раньше Минск мог временами спорить с Москвой и даже вести информационные «войны нервов» (периодически возникающие конфликты по нефти, газу и т. п.), то теперь подобное немыслимо. Режим Лукашенко во многом потерял самостоятельность идеологической линии, превратившись в младшего партнёра в общем «Союзном государстве». Однако при этом глубинные различия моделей остаются: Россия стремится переделать мир под себя, Беларусь — просто выжить в тени соседа.

4. Как реагировать на идеологии (псевдоидеологии) Российской Федерации и Республики Беларусь?

Идеологическое давление в Беларуси и России представляет серьёзный вызов для общества. Как сопротивляться этой пропаганде и навязанным мифам? Участники дискуссии подчеркивают, что реагировать нужно не только развенчанием мифов, но и созданием альтернативного пространства независимой мысли, культуры и образования. В этой связи эксперты дали несколько рекомендаций по разным сферам жизнедеятельности.

Медиа. Крайне важно сохранять и развивать независимые СМИ и платформы — особенно в условиях эмиграции, где сейчас действует большинство свободных российских и беларусских медиа. Журналисты могут разоблачать идеологические конструкции режимов, показывать их опасные последствия. Одновременно следует противопоставлять пропаганде правдивую информацию и взвешенный анализ, избегая скатывания в свою собственную «военную пропаганду». Эксперты отмечают, что независимые СМИ не должны превращаться в агитаторов даже с благими намерениями — «пропаганда наоборот» подрывает профессионализм и доверие аудитории. Вместо лозунгов — честные расследования, доказательства, человеческие истории. Продолжение работы медиа в изгнании само по себе сужает пространство лжи. Пока люди могут слышать альтернативные голоса, режимы не смогут полностью монополизировать информацию и создать безальтернативную картину мира.

Образование. В сфере образования ответом на идеологизацию должно стать поощрение и развитие критического мышления. Это можно сделать через соответствующие курсы и программы. Там, где официальная школа превращается в инструмент промывки мозгов (как, например, обязательные «разговоры о важном» в России или идеологические уроки в Беларуси), гражданское общество может предложить альтернативу вне школы — кружки, лекции, онлайн-курсы, где сохраняется дух свободного поиска истины в дискуссиях и спорах. Важно отстаивать автономию университетов, поддерживать преподавателей, продолжающих учить думать, а не заучивать догмы. Беларусский опыт показывает, что даже в условиях репрессий учителя и учёные могут объединяться в независимые просветительские проекты. Сейчас это становится актуально и для российских педагогов: опыт самоорганизации беларусок и беларусов может быть полезен и для демократически настроенных россиянок и россиян.

Гражданская активность и культура. Независимые общественные инициативы — от правозащитных организаций до локальных волонтёрских проектов — создают живую ткань альтернативной реальности, которая основана на надежде и вере в другое будущее, и потому может преодолеть идеологию, построенную на страхе и обращённости в прошлое. Эксперты призывают сфокусироваться на конкретных людях и сообществах, строить сети солидарности и взаимопомощи даже тогда, когда их эффективность и результативность не в полной мере отвечает ожиданиям. Даже небольшие культурные и образовательные проекты помогают сохранять общество в тонусе, не дают людям статься один на один с голосом пропаганды. Важна простая человеческая коммуникация: говорить с людьми на понятном языке, объяснять без высокомерия, почему официальные истины лживы, спокойно, обстоятельно и доходчиво пояснять ситуацию на живых примерах и фактах, не впадая в шапкозакидательскую риторику и ложный пафос. Необходимо также фиксировать и раскрывать случаи идеологического насилия: методично документировать и архивировать всё, что происходит в школах, армии, на госТВ, чтобы со временем дать всем этим злоупотреблениям соответствующую оценку. Ещё одно направление — международная солидарность. Сотрудничество с иностранными партнёрами поможет доносить голос гражданских инициатив вовне, не дать режимам изолировать свои общества от международного сообщества, но, напротив, найти адекватное понимание и обрести моральную поддержку.

Социологический и политический анализ. Для экспертов и исследователей стоит задача разоблачать идеологию по существу. Важно изучать и описывать идеологию не просто как набор лжи, а как систему смыслов — понимать её внутреннюю логику, механизмы воздействия, её сильные и слабые места. Такой анализ может включать, например, создание словарей идеологических терминов — показать, что одно и то же слово (скажем, «суверенитет» или «патриотизм») означает совершенно разное в кремлёвской и в лукашенковской риторике. Полезны полевые исследования. Фокус-группы и опросы выявляют, где государственная идеология совпадает с обыденными представлениями людей, а где ей не верят. Знание этих сильных и слабых сторон позволит точнее бить по болевым точкам режима.

В целом аналитики сходятся во мнении, что противостоять пропаганде недостаточно простым опровержением фейков. Нужен целостный мировоззренческий ответ, который предлагает альтернативную картину мира и образ будущего. Очень важно сохранить язык сложного разговора, не дать обществу привыкнуть мыслить одними штампами (в том числе разоблачительными штампами контрпропаганды). Там, где режим упрощает и сеет страх, противоядием является не контрпропаганда, но более сложное созидательное мировоззрение, плюралистическая культура взаимопонимания и эмпатии, моральная чистоплотность и интеллектуальная честность. Как отмечает один из участников семинара: «Ответ на пропаганду не может быть лишь фактическим опровержением — он должен быть гуманитарным и образовательным. Нужно создавать пространства, где сохраняется язык сложности и этической ответственности. Там, где пропаганда работает через страх и упрощение, противостоять ей можно только через культуру понимания, эмпатию и интеллектуальную честность».

Против идеологии ненависти и страха нельзя бороться её же оружием или примитивными лозунгами. Единственная действенная альтернатива — отстаивание человеческого достоинства, правды и солидарности. Такой путь противодействия пропаганде является более трудным и продолжительным, поскольку невозможно быстрым штурмом «победить» в информационной войне. Речь идёт о кропотливой работе с массовым сознанием и седиментированными установками граждан, которые требуют ежедневной работы по просвещению, поддержке независимых инициатив, воспитанию критического мышления и поощрению взаимного доверия.

5. Чем беларусы и россияне могут быть полезны друг другу?

Перед лицом схожих идеологических вызовов беларусское и российское гражданские общества обречены на сотрудничество. У двух народов сейчас много общего опыта — и цензура, и пропаганда, и давление на независимые СМИ, и эмиграция активных групп населения. Вместе с тем у каждой стороны есть и уникальный опыт сопротивления, которым они могут обменяться на пользу друг другу.

Во-первых, беларусы накопили бесценный опыт выживания под жёстким авторитаризмом, особенно после протестов 2020 года. Когда режим Лукашенко развернул массовые репрессии, беларусское общество в короткие сроки создало сети солидарности, научилось самоорганизации в подполье и в изгнании. Многие инициативы нашли способы продолжать работу даже в условиях подполья или из-за границы. Этот опыт крайне важен для россиян, которые только начиная с 2022 года столкнулись с подобным уровнем репрессий. Беларусские коллеги — правозащитники, журналисты, волонтёры — могут подсказать, как сохранять связи внутри страны, как помогать политзаключённым, как безопасно координировать протестную активность в условиях слежки и страха. Беларусская диаспора уже делится этими знаниями, что повышает устойчивость российского гражданского общества перед натиском путинской реакции.

Во-вторых, у россиян ещё остаются некоторые ресурсы, которых лишились беларусы. До последнего времени в России работали крупные независимые СМИ, исследовательские центры, университеты. Российские учёные, журналисты, аналитики, оказавшиеся в эмиграции, обладают экспертизой в изучении кремлёвской пропаганды, технологий информационной войны, влияния идеологии на массовое сознание. Для беларусов эти знания и навыки могут быть чрезвычайно полезны. Например, беларусским независимым медиа интересно получать комментарии российских экспертов по вопросам пропаганды — это помогает аудитории вникнуть, как работает «адская машина» кремлёвской дезинформации. В свою очередь, российским оппозиционным изданиям стоит чаще привлекать беларусских экспертов, которые могут поделиться параллелями с опытом Беларуси — будь то вопросы политических репрессий, экономической изоляции или культурного сопротивления.

Непосредственное взаимодействие двух сообществ может принимать разные формы. Участники дискуссии предлагают проводить совместные семинары, конференции, обмен опытом между редакциями и НКО. Уже сейчас формируются общие платформы — например, региональные СМИ Литвы, Польши, Украины — на которых дают слово и беларусским, и российским независимым экспертам. Ряд культурных проектов (фестивали, выставки, спектакли в эмиграции) также объединяют изгнанников из Беларуси и России. Именно культура и искусство становятся тем полем, где формируется, оттачивается и апробируется антиавторитарный дискурс для всего русскоговорящего пространства. Это космополитический дискурс, поскольку национальная принадлежность и гражданство тут отступает на второй план. Как заметил один из российских экспертов, сегодня есть целая плеяда беларусских писателей, поэтов, режиссёров — от Саши Филипенко до Дмитрия Строцева — чьи произведения находят эмоциональный отклик и у беларусов, и у россиян, более того, у всех русскоязычных людей, объединяя их и конституируя солидарные демократические умонастроения. Благодаря таким умонастроениям формируется общий фронт морального, эстетического, интеллектуального, вкусового и мировоззренческого сопротивления путинизму, лукашизму и другим авторитарно-тоталитарным идеологиям. При всей кажущейся эфемерности и недееспособности в краткосрочной перспективе, эти культурные высказывания имеют огромную силу воздействия в среднесрочной и долгосрочной перспективе: они наносят, пожалуй, самый ощутимый удар по монополии идеологии, поддерживая в ныне преследуемых, маргинальных и стигматизируемых людях чувство эстетической, моральной и интеллектуальной солидарности и силы, даря им и всем нам надежду на другое общество и другое будущее.

Разумеется, не стоит идеализировать сотрудничество россиян и беларусов: оно полно сложностей, не проработанных конфликтов и противоречий, нюансов и двусмысленностей. Между россиянами и беларусами имеются существенные различия в социальной и культурной идентичности, различия в опыте, поведении и видении будущего. Прежде всего, есть обоснованные опасения с беларусской стороны в том, что за русским космополитизмом может скрываться очередная, более изощрённая и облачённая в псевдодемократическую риторику форма имперского сознания, которое в очередной раз возрождается в умах и сердцах российских интеллектуалов, активистов и политиков. Однако, все эти опасения, непроработанные травмы и различия могут и, если мы действительно заинтересованы в новом будущем, должны стать предметом терпеливого критического осмысления и переосмысления, а также согласования и обсуждения друг с другом уже сейчас, пока для этого ещё есть время — в случае открытия окна возможностей для перемен, наступит время действий, где рефлексии и обсуждения будут существенно ограничены и лимитированы.

Между тем, без должного осмысления и обстоятельного предварительного согласования позиций нет и не может быть найден устраивающий всех, продолжительный и устремлённый в будущее социально-политический формат сосуществования двух народов, обществ и государств. Только таким путём со временем можно сформировать новые индивидуальные и коллективные идентичности, построить более здоровые отношения, не обременённые виктимностью и не запрограммированные колониальным прошлым. Как отметила одна из беларуских участниц, беларусы и россияне интересны друг другу именно на основе равного диалога: «Беларусы и россияне могут быть интересны друг другу, если не будут смотреть друг на друга сверху вниз, а попытаются понять, как нас делают похожими авторитарные режимы, и как мы можем вместе искать выход — через образование, культуру, язык, память и человеческие связи».

У беларусов и россиян есть общая цель — демократическое будущее без идеологического диктата. Поэтому стоит уже сейчас обсуждать вместе, какая Россия нужна свободной Беларуси, и какая Беларусь нужна свободной России. Совместная работа над проектами реформ, обмен идеями о трансформации государства — всё это сближает нас и даёт нам надежду на другое будущее. Взаимная поддержка становится не только моральным долгом, но и стратегией выживания для демократически мыслящих людей двух стран. Граждане Беларуси и России, оказавшиеся в изгнании, уже ощущают, насколько важно держаться вместе и создавать новые «пространства свободы» вдали от родины. Именно эти горизонтальные связи — сети солидарности, сообщества производства совместных смыслов, образов и проектов демократического будущего — помогут гражданам Беларуси и России избавиться от многолетнего наркотика лжи, страха и взаимозависимости, от всех недостойных форм совместной жизни, навязанных колониальным прошлым и тоталитарным настоящим.

Две страны идут разными дорогами — одна через агрессию и мессианство, другая через застой и репрессии внутри страны — но обе дороги вымощены мифами, культом прошлого, образом врага, насилием и жертвами. Противостоять этому можно лишь совместными усилиями, путём критического переосмысления и переформатирования самих себя, благодаря солидарности и поддержке. Альтернатива идеологии страха и имперско-колониальной path dependence существует, и она может быть достигнута благодаря совместным усилиям в обретении свободы, проявлению взаимного уважения и непреклонному стремлению к достойной и счастливой жизни, которой беларуски и беларусы, россиянки и россияне заслуживают не меньше, чем все остальные народы мира.

См. также:

Беларусь и Россия: траектории взаимодействия и перспективы

Беларусь и Россия: сценарии возможного будущего. Часть I: футуристические схемы

Беларусь и Россия: сценарии возможного будущего. Часть II: институты и агенты