Раньше Беларусь могла политически лавировать между Востоком и Западом. Теперь положение Лукашенко таково, что при нем его многолетняя маятниковая политика между Западом и Россией восстановлена быть не может. О возвращении к положению «между» можно будет говорить только после отстранения Лукашенко.
Лукашенко утратил власть, в том смысле как ее определяет Вадим Кожев — на сегодняшний момент он не может добиться добровольного подчинения граждан, практически все сферы государства работают в принудительном порядке, и принудить функционировать больницы, школы, вузы, заводы и т д можно только человеком с ружьем.
Напомню, что Лукашенко попросил Владимира Путина в августе–сентябре помочь с наведением порядка — фактически ввести российские войска на территорию Беларуси, ввести российскую полицию, прислать российских пропагандистов, а также сделать учения против НАТО ежемесячными. Эти предложения зафиксировали цену, которую Лукашенко готов заплатить за продление своего пребывания во дворце. Но не только. Эти просьбы четко обрисовали дефицит власти в стране. Иными словами, Александр Лукашенко не в состоянии обеспечить безопасность и стабильность, наладить информационную политику — без помощи извне.
Москва видит и знает даже больше, чем мы способны видеть и знать, насколько в кризисном положении находится Лукашенко. Если и раньше, в спокойные времена, Минск резко ограничивал число высших должностных лиц, которым было позволительно встречаться с российскими чиновниками без надзора, то теперь этот круг сузился до менее чем 10 человек. Не меньше, чем протестов, Лукашенко боится заговора номенклатуры, он опасается Кремля, и делает все, чтобы предотвратить такую возможность, включая резкое ограничение на контакты с ним и постоянную смену глав ведомств.
Пользуясь положением Лукашенко, Кремль пытается продвинуть свои интересы в Беларуси, которые долгое время не получалось навязать Лукашенко. Это:
- гарантии сохранения пророссийской ориентации Беларуси, ее участия в инициированных Москвой объединениях включая ЕАЭС, ОДКБ и в меньшей степени Союзное государство;
- гарантии стабильности российского транзита через Беларусь;
- механизм «спокойной» передачи власти, поскольку без этого такие гарантии невозможны;
- сближение белорусских экономических практик с российскими, включая защиту прав частной собственности — это необходимо как для сокращения прямой поддержки экономики Беларуси со стороны России, так и для расширения возможностей российских компаний.
Попытка продвижения этих интересов Москвы в виде углубленной интеграции Союзного государства, осуществлявшихся в 2019 году, далеко не первая.
Сейчас Кремль пытается продвигать их через Конституционную реформу в Беларуси, и, похоже, всерьез рассчитывает на положительный результат. И это несмотря на провал подобной стратегии в Сирии. В Сирии Москва поддержала Асада в его борьбе против оппозиции под обещания конституционной реформы, и теперь, когда Асад вернул себе контроль над большей частью территории страны, лишилась рычагов принуждения Асада к общественному диалогу. Тоже самое касается и Лукашенко: Путин лично сузил возможности для конституционной реформы в Беларуси, выступив на стороне Лукашенко и против оппозиции без условий, вернее, под условие конституционной реформы, но авансом.
Если бы поддержка Кремлем Лукашенко осуществлялась бы пошагово — каждый шаг в обмен на исполнение прежде данных им обещаний, многого от конституционной реформы ждать не проходилось бы. Ведь, в Беларуси, впрочем, как и в России, политические практики мало зависят от прописанных правил. Теперь же, когда Кремль не может вернуться к вопросу итогов выборов в Беларуси, у Лукашенко нет никакой мотивации передавать свои полномочия парламенту и правительству или укреплять позиции частного капитала.
Причем, у парламента и правительства нет рычагов давления на Лукашенко после того, как большинству из высших должностных лиц пришлось публично одобрить пытки и убийства невооруженных граждан силовиками. Так что чиновникам придется согласиться с любым решением Лукашенко. Решение его известно: обещать и тянуть время до тех пор, пока не подвернется или не удастся создать другое направление для торгов.
Очевидно также, что Кремль на этот раз будет требовать от Лукашенко исполнения обещаний по конституционной реформе и ставить в зависимость от их исполнения выделение кредитов и условия поставок нефти и газа. По мере приближения нового года — даты заключения сделок по нефти и газу — напряжение в отношениях с Россией будет расти, и конфликт представляется неизбежным.
Ранее в случаях трудностей с Москвой Лукашенко пытался достичь замирения с ЕС и США. Сегодня же лишь звучат слова по поводу многовекторности белорусской внешней политики, — слова, которые не могут быть подкреплены действиями. В ходе протестов лета-осени 2020, их бесчеловечного подавления и призывов ЕС и США к внутрибелорусскому диалогу, официальный Минск последовательно и решительно отказался от восприятия их критики. В ответ Беларусь заявила о приостановке участия в диалоге по правам человека, группе Беларусь-ЕС, Восточном партнерстве, а вчера Владимир Макей пригрозил прекратить все формы взаимодействия с Советом Европы.
Официальный Минск знает, что для возобновления взаимодействия с ЕС для компенсации российского давления достаточно прекратить насилие на улицах и отпустить политзаключенных. Но Минск не может пойти на эти шаги, поскольку любое снижение силового давления грозит ростом протестов и неподчинением госаппарата.
Поэтому Лукашенко может говорить только с Москвой. Причем, я считаю, что несмотря на безальтернативность восточного вектора во внешней политике, на внешнеполитический дефолт, Лукашенко в отношениях с ней обладает определенной свободой. Он может предложить ей вернуться к разговору о дорожных картах интеграции и пообещать подписать их до лета 2021 года. А летом-осенью 2021 года вновь затеять торг по поводу конституционной реформы. Если Россия придержит экономическую поддержку Беларуси до выполнения обещаний Лукашенко, тем хуже для белорусской экономики, но не для него лично. Ибо ему терять нечего.