На прошлой неделе руководитель государства посетил Витебскую область, которая им недавно была жесточайше раскритикована за низкие результаты в сельскохозяйственном производстве.

Критика была, мягко говоря, обоснованной. Оказывается, к 2020 году агропромышленный комплекс Витебской области задолжал госбюджету, банкам, кредиторам и прочим своим партнерам BYN3 млрд. Деньги, что называется, большие даже для нашей условно благополучной страны.

Колхозы стали государственными ОАО

И было сказано руководителем государства, что новых денег тамошние аграрии от бюджета не получат, пока не вернут старых. Хоть знает Александр Лукашенко, что в общении с аграриями, никогда нельзя говорить «никогда». Причин этому много — это характер и темперамент самого руководителя, и его симпатии и антипатии и политические приоритеты, но одна из главных — реорганизация колхозов (сельскохозяйственных производственных кооперативов) в хозяйственные общества или коммунальные унитарные предприятия. Здесь акционирование произведено государством и в его руки попали все акции данных ОАО. Так было сделано потому, что практически все имущество сельхозпредприятий было заложено в бюджетные дотации, а колхозы юридически превратились в «госхозы».

Те, кто успел познакомиться со школьным советским обществоведением, знает, что слияние колхозной и совхозной форм собственности в сельском хозяйстве ожидалось накануне перехода общества к коммунизму, но случилось, что случилось. А с учетом личности руководителя государства, можно эти государственные ОАО назвать единый огромным «сельскохозяйственным трестом», который должен приносить прибыль всему обществу, и в первую очередь — руководителю.

И так получилось, что Лукашенко попал в ситуацию хуже, чем у Тараса Бульбы. Тот мог, скрепя сердце, убить предателя-сына, утолив хоть чувство мести. Лукашенко может посадить, уволить любого из руководителей любого своего ОАО, реорганизовать, ликвидировать каждое структурное подразделение или, наоборот, укрупнить, в надежде получить прибыль. Но тщетно — в войне с порожденной им системой он бессилен. Вот и приходится принципиальное и частое «нет» менять на более категоричное «да».

«Да, — сказал 15 мая Лукашенко в Витебском районе, — мы всегда найдем куда продать продукты питания». В нашей стране он, пожалуй, считает себя единственный коммерсантом, способным продавать все и всем, да еще по выгодным ценам. Но он часто блефует.

Прибыль для анализа модернизации

Что на этот раз предложил Лукашенко витебским начальникам? Ничего нового, это точно, но и хорошего, проверенного временем — тоже нет. Отметим, что посетил он область для анализа хода модернизации регионального сельского хозяйства, то есть для оценки воплощения плана, который в январе составлялся для Витебского агропрома. План предполагает создание на базе перерабатывающих организаций области семи агропромышленных объединений.

Речь тут идет о рутинных и традиционных, вроде бы экономических интересах, но не без политического пафоса. Типа, мысли наши простые и земные, если есть земля, есть селяне, техника, поможем ресурсами и всем, что у нас есть. И не гоже ломать привычного хода вещей, что «не на пользу сельскому хозяйству». Аккорд манифеста звучит так: «Вирусы будут всегда, а жизнь в деревне — это спасение»!

Все эти сельскохозяйственные инновации в плане специализации, концентрации, интеграции и организации содержались в Продовольственной программе 1982 года, которая разрабатывалась под кураторством Михаила Горбачева. В ней тоже речь шла о том, как реорганизовать колхозы, чтобы они эффективно работали. И основное внимание при этом уделялось формированию и развитию агропромышленным комплексам как главного инструмента для ускорения НТП в отрасли.

Что из этого получилось, можно судить по полученным в производстве результатам.

В том же 1982 году Лукашенко поступил в Белорусскую сельскохозяйственную академию, которую через три года закончил по специальности «экономист-организатор сельскохозяйственного производства. Иными словами, все эти три года не только экономисты из Горок, но и все остальные по всему союзу, в теории и на практике изучали эту горбачевскую программу.

Из этой программы вытекали программы для остальных отраслей, имитируя научные формы и методы управления экономикой. Стремительно, директивным образам все предприятия пополнились специалистами по новым методам управления экономикой. Но отношение коллективов к ним было равнодушное, и выдвиженцы Горбачева не сильно вредили, чем-то напоминая собой массовиков-затейников в профсоюзных домах отдыха.

И какое резюме? Достоверно известно, что к реорганизации сельского хозяйства Лукашенко приступил еще студентом, его можно считать таким же опытным перестройщиком, как и Михаил Горбачев. Разница в том, что Горбачев отошел от дел, а к Лукашенко пришло второе дыхание. Как сообщила БЕЛТА, еще только подлетая к территории Витебского района, он заметил «позитивные изменения в хозяйствовании на земле области».

Колхозов у нас больше нет

Многое можно на земле увидеть со спутника, самолета, с вертолета или воздушного шара. И я уверен, например, что вид с вертолета на литовские поля не хуже, чем на витебские. Но о принципиальных различиях нужно расспрашивать тех, кто бывает в Литве. Например, бывший минский динамовец по футболу Людас Румбутис рассказывает, что в Литве многие товары дешевле, чем в Беларуси — потому белорусы туда часто ездят. Литва сильно изменилась, когда стала независимой, провела реституцию, вернула по документам людям то, что отняли советы. И поля, и пастбища, и леса. А бывшим буржуа, капиталистам вернули даже городскую недвижимость, целые кварталы.

В первые годы пребывания Лукашенко у власти аграрная политика независимой Литвы с ее установкой на полную ликвидацию колхозов полностью отвергалось нашими консерваторами. Они ратовали только за сохранение артели. Главный оппонент Лукашенко в этом споре Казимера Прунскене, исчерпав аргументы, заявила: время нас рассудит. В самом деле: Литва изменилась и зажила в достатке. А Беларусь не разбогатела, но тоже изменилась, реорганизовав псевдоколхозы в государственные латифундии.

Так что время и правда рассудило: колхозов больше нет ни в Литве, ни в Беларуси.