6 декабря на саммите в Санкт-Петербурге публичный спор между президентами Беларуси и России стал настоящим информационным событием какого ранее не бывало. Все годы существования Евразийский Экономический Союз являлся периферийной темой политических новостей. ЕАЭС считали темой скучной, проект либо безнадежным, либо прокремлевским… Даже когда упоминают о нем, часто просто путают с ЕврАзЭС, организации которой уже нет и которая была создана по инициативе Казахстана. И теперь, наконец, ЕАЭС оказался в фокусе внимания благодаря публичному спору.
Председательство
Беларусь готовится к председательству в ОДКБ в 2019 году и в ЕАЭС в 2020 году.
Необходимо признать, что опора на восточный вектор во внешней политике и экономическом сотрудничестве была не всегда оправданна, но понимая ситуативность подходов в политике всех акторов в Евразии от ЕС и до Китая сложно вменять это в вину Минску, который строил свою государственность с нуля — примат тактики над стратегией. Но именно благодаря тому, что столько лет Беларусь инвестировала в развитие союза с Россией, никто так хорошо не понимает и не чувствует специфику российского политического и экономического поля.
Вызовом сегодня для Беларуси является как сокращение доходов Москвы, так и сокращение возможностей лоббинга беларуских интересов. Снижение роли давних партнеров таких как КП РФ, перестройка политического поля, конфронтация России с Западом ограничивают поля для маневра официальному Минску. Но, за все это время развития двусторонних отношений, изменилась не только Россия и мир, но и Беларусь.
Soft-power Беларуси заключена в ее бюрократическом капитале, в снижении энергозатратности производства, в сохранении и капитализации национальной школы стандартизации… все что касается технологического и технического диалога с ЕС можно смело записать в актив Минска. И последнее: выросло поколение новой национальной бюрократии, которое не страдает старым ментальным картированием. Человеческий капитал в Беларуси выражен по разному, в том числе и в бюрократическом измерении. «Перекупить» отдельных лиц или целые категории в условиях сокращения расходов для Москвы будет все сложнее. Тем более, что и в Минске за этим смотрят все более ревностно.
Итак, председательство как опция для реализации национальных целей сегодня выглядит вполне привлекательно. Шапкозакидательные приемы или «разборки по понятиям» в отношениях с союзниками плохая опция для России. Поэтому несмотря на интерпретации спора президентов в российских СМИ, естественно в пользу Владимира Владимировича в духе «он рассердился», «в глазах миллионов россиян Путин выше Лукашенко», ясно одно российское председательство в ЕАЭС было слабым и результаты выглядят бледно. Это в сухом остатке. Оно и понятно, уходящий год был сложным для России. Санкции, спираль конфронтации раскручивается, Трамп ведет себя совсем не так как ожидалось, и очевидная рецессия экономики. На этом фоне в плюсе только президентская кампания. И конечно самое драматичное — это пенсионная реформа в России. Поэтому внимание на такие проекты как ЕАЭС было по остаточному принципу. И только назначение новым послом в Беларусь и одновременно спецпредставителем Президента России М. В. Бабича показывает, что Минск все-таки важен для Москвы.
Для беларуской стороны председательство как в ОДКБ, так и в ЕАЭС крайне важно. Несмотря на небольшой потенциал страны на фоне своего восточного соседа, Беларусь, долго инвестировавшая во все евразийские проекты, хочет получать отдачу. И поэтому готовится к этому серьезно, что кстати может принести хорошие дивиденды всем этим проектам.
Споры, давние и не очень
4 декабря канал «Россия 24» представил интервью с президентом Беларуси во время которого была фактически анонсирована позиция с которой ехал глава государства на саммит в Санкт-Петербург. Главной проблемой А. Г. Лукашенко обозначил не внешние факторы, не санкции, не состояние окопной войны, а внутренние проблемы — «… все умеем, но не все делаем», «мы сами создаем проблемы, создаем барьеры в торговле». На сакраментальный вопрос: что делать? Он ответил, что надо выполнять, то что подписали. Таков основной лейтмотив беларуской позиции — Союз по правилам.
В чем собственно спор? Речь не только о газе и нефти. Речь обо всем комплексе отношений. Потери от введения таможенных тарифов за весь срок их действия на сегодня составляют по словам Президента Беларуси от 150 до 200 млн. долл. Суть спора по ним заключается в том, что все стороны хотят единой ставки раз и навсегда, но Беларусь против такого упрощенного подхода, так как транзит — это для Минска серьезный ресурс. По мнение беларуской стороны, тарифы и квоты стоит пересчитывать на основе статистических данных 3-х лет. С таким подходом не согласны Казахстан и Россия. На сегодня уже видно, что квота беларуской стороны должна быть увеличена на 1%.
Что касается создания единого энергетического рынка, то этот обширный комплекс вопросов, очевидно будет решаться тактически, так как 2019 год должен был стать годом подготовки документов для его функционирования, но очевидно, что пока говорить или анонсировать нечего…, а дебаты идут нешуточные и как всегда за закрытыми дверями. И это вообще проблема ЕАЭС, что на поверхности информации мало, процесс не прозрачен, решения в подобных условиях очевидно принимаются как договоренности пакетные, где начало и где конец не ясно.
Поэтому публичный спор — это еще и возможность отчасти увидеть переговорную картину.
Третий комплекс вопросов — это собственно институциональная недостаточность ЕАЭС. Барьеры, изъятия и ограничения, которые стали «притчей во языцех» стали объектом всяческих активностей. Например, Россия продолжив в рамках председательства в ЕАЭС «сражение с ветряными мельницами» повторного или нового введения барьеров и изъятий не выступила с необходимой инициативой институционального усиления ЕЭК в компетенции которой и должно это входить. С такой идеей теперь выступает беларуская сторона. Очевидно, что с ростом полномочий должны быть введены меры ответственности. Но это, видимо, сложно представить, как это кто-то будет над российскими государственными институтами, что следует из всех реплик российских СМИ. И тут возникает вопрос — как построить Союз, где очевидная асимметрия выражена во всем? И Союз ли это? И тогда нет такого понятие как Союзное право? А есть тогда какое право? Право сильного? Но ведь это именно та логика, которой руководствуется Администрация Трампа… значит в конечном итоге поглощение слабого сильным, а не поиск союзников с доброй волей, со своим soft-power, который будет инвестицией для всего союза.