Почему протесты в Армении не станут Майданом

Жизнелюбивый армянский Майдан оказался неожиданно прямолинейным, и все попытки найти в нем второе дно так и не дали результатов. Последней каплей, переполнившей терпение армянского обывателя, действительно стали всего семь драмов, около 80 российских копеек, полтора цента, на которые с 1 августа должен подорожать киловатт электричества. Армянская власть преодолела искушение спецназом, отказалась от силового разгона и взяла этот расход на себя, то есть на бюджет, то есть на счет того же протестующего налогоплательщика. Но поскольку этот налогоплательщик знает, что его налоги в любом случае безвозвратно исчезнут, то такой финал он все равно может считать для себя победным.

Региональные рекорды

Семь драмов, конечно, не совсем копейки, тем более что в силу кумулятивного эффекта накрутится не только электросчетчик. И это притом, что цена электричества в Армении и прежде оставалась одной из самых высоких в СНГ, а теперь, достигнув 48 драмов, почти на рубль превзойдет российскую.

Проблема отчасти объективна. Затянувшийся ремонт Армянской АЭС стоил энергетике более $50 млн, и судьба станции по-прежнему под вопросом. Маловодный с точки зрения гидроэнергетики год привел к снижению выработки двух основных каскадов на 200 млн киловатт-часов. Теплоэлектростанции, представляющие значительную долю в энергобалансе, работают на импортном сырье.

Однако в Грузии, где дешевой атомной энергетики вовсе нет и которая вынуждена заниматься сезонными закупками, стоимость киловатт-часа почти вдвое ниже. Хотя владеющая грузинскими электросетями компания «Теласи», как и «Электрические сети Армении» (ЭСА), принадлежит «Интер РАО».

Восставшая улица передавала из уст в уста эпос про то, как руководители ЭСА арендуют автомобили за сотни тысяч долларов в месяц, про многомиллионные дивиденды, которые выписывает себе президент компании Евгений Бибин при зарплате, как утверждается, 120 тысяч USDв месяц. Особое раздражение у площади вызывает отказ Бибина прийти на заседание парламента, обсуждавшего электрический кризис.

Эпос эпосом, но даже очищенное от эмоций описание бизнеса ЭСА впечатляет. По разным данным, госкомпаниям — производителям электроэнергии ЭСА задолжали $60–80 млн. Сами эти компании в результате были вынуждены набрать кредитов почти на 40 USD млн, что, несомненно, оказывает давление на тарифы. Не говоря уже о 12-15-процентных потерях при передаче энергии. За последние десять лет ЭСА поднимали тарифы регулярно, в целом они выросли в четыре раза. Последний раз на 10% тариф повышался меньше года назад, в августе 2014 года.

Наконец, во время протестов ЭСА отчасти стали символом вообще всего российского бизнес-присутствия в Армении. Ведь похожая ситуация наблюдается во всех секторах армянской экономики, которые контролируются российскими госгигантами. Транспорт, электросети, газопроводы были отданы России еще в 2000-х годах, при президенте Роберте Кочаряне, вместе с остатками социалистической индустрии Армении.

Не сказать, чтобы Москва имела с этого какие-то особые прибыли. Просто, например, за снижение цены на газ «Газпром» навязал Еревану условие не покупать газ у других производителей до 2043 года. РЖД, взяв в концессию железнодорожную сеть, явно рассчитывали оказаться здесь первыми к открытию турецко-армянской границы. Граница не открылась, возить нечего и некуда. Расходы на поддержание и амортизацию бездействующей инфраструктуры компания пытается переложить на Ереван.

Исключение политики

И вот теперь — ЭСА. Но протест оказался делом деликатным. С одной стороны, собравшиеся на проспекте Баграмяна меньше всего хотели быть заподозренными в политических намерениях. Только семь драмов, и ни шагу в сторону. Тем более в сторону чего-то антикремлевского. Про «Интер РАО», про Бибина — сколько угодно, но в том же контексте, что про ефрейтора Пермякова в Гюмри, расстрелявшего армянскую семью. То есть без всяких двусмысленностей и опасных обобщений.

Хотя при всей «семидрамовости» протест никак не походил и на действо в жанре «марша пустых кастрюль». На улицу вышли те, для кого подорожавший счетчик катастрофой точно не будет. Семь драмов стали собирательным образом несправедливости, которую в сложившихся обстоятельствах только и остается считать исключительно социальной. Совершенно искренне смиряя себя в поисках идейных продолжений и альтернатив.

Скандал с ЭСА зрел несколько месяцев. Переговоры «Интер РАО» с российским бизнесменом Самвелом Карапетяном о продаже сетей вызывали подозрения, что Москва хочет избавиться и от самого плачевного бизнеса, и от долгов. По сравнению с возмущением этим фактом полемика о преимуществах ЕврАзЭС, которую теперь многие считают чуть ли не провозвестником армянского Майдана, выглядела малозаметным фоном. И если искать ответ на вопрос, почему протест случился, казалось бы, из-за такой незначительной суммы, и случился именно сейчас, то с глобальным спором «европейцев» и «евразийцев» он уж точно не связан.

Спора вообще, по сути, нет, и это ответ на вопрос, почему армянские протесты не могут стать Майданом. И дело тут даже не во всенародной любви к России, степень которой и преувеличена, и неверно понимается. Так же как весьма произвольно трактуются ее истоки. Это Армения, и здесь продавец любого ларька не только безошибочно назовет вам дату Сардарапатской битвы, но и изложит вполне квалифицированное видение ее всемирно-исторического значения. Поэтому даже в вопросе о геноциде здесь не все так просто, и то, что свою долю исторической ответственности несет и Россия, в Армении почти трюизм.

Здесь нет иллюзий на тему братства, но есть привычка к историческому мифу, который по-прежнему устраивает, а потому не хочется, чтобы его развенчивали. Хотя сомнения позволительны. Молодежь чаще бывает в Европе, чем в России, студенты английский знают порой лучше, чем русский, но, если не считать центральной части Еревана, тезис о справедливости решения крымского вопроса в Армении сомнений не вызывает — просто в силу привычки.

Поэтому любая политизация армянских протестов неизбежно породила бы полемику об основополагающих мифах, а это ни в чьи планы не входило. Майданом или просто заподозренным в антипатиях к Москве не хочется выглядеть не столько даже перед Москвой, сколько перед своими. К тому же Майдан — это еще и разделение общества, и, стало быть, шанс для власти подавить протест одной его части, опираясь на поддержку другой. Совсем иное дело — семь драмов, которые объединяют всех, и власти остается только клясться и каяться за деяния отдельных своих полицейских персонажей, пустивших сгоряча водометы против уже, выходит, не толпы, а общества.

В поисках адресата

И в этом месте наступает апофеоз семидрамового лукавства. Власть умело находит себе место по одну сторону баррикад с этим обществом, что особенно удобно, поскольку по другую, оказывается, никого и нет. Ведь само формулирование требований для протестующих — некоторая проблема. Кому их адресовать? Власти? Так она Бибина не может вызвать даже на заседание парламента. Москве? Так она ничем никому в Армении не обязана.

«Интер РАО» и прочие особенности российского бизнеса для армянской власти оказались идеальным способом ухода от ответственности. Но улица, пытаясь грамотно и безопасно найти правильного адресата для своих требований, нащупала не только его, но и суть всего кризиса: а как вообще получилось, что власть так неплохо устроилась и что она с этим положением вещей намерена делать дальше?

Понятно, что у армянской власти на эти вопросы конкретных ответов было не больше, чем рычагов влияния на ценообразование в электроэнергетике. А разгонять нельзя — не Майдан. Поэтому власть сделала то, что и должна была сделать, — расплатилась. Пообещала компенсировать повышение тарифов из бюджета на то время, пока будет идти аудит ЭСА. И теперь логично предположить, что определенный счет за эту операцию, выручившую всех, она предъявит Москве. Возможно, Москва не останется безучастной, тем более что для нее семь драмов по нынешним временам майданобоязни — сущий пустяк.

Итог, как всегда, двусмыслен. Социальный характер протеста хорош тем, что власть вынуждена с ним считаться. Но есть и недостатки: расплатившись, она совершенно не обязана что-то менять. Но любую проблему нельзя откладывать до бесконечности, поэтому если когда-нибудь в Армении Майдан все-таки случится, то его предтечей, скорее всего, станут именно нынешние семь драмов, а не грандиозные и действительно походившие на Майдан политические протесты после выборов в 2008 и 2013 годах.

Но если это и случится, то очень не скоро. И понимание этого, может быть, такая же неотъемлемая часть революции семи драмов, как причуды «Интер РАО».