Несмотря на обширную повестку дня переговоров российского президента Владимира Путина и его американского коллеги Джозефа Байдена, действия белорусских властей по принудительной посадке самолетаRyanair 23 мая, которые были восприняты мировым сообществом (особенно странами Запада) как угроза международному миру и безопасности, гарантировали почетное место белорусского кризиса в числе обсуждаемых тем двух лидеров.

Хотя приоритетность белорусского вопроса уступает другим более важным проблемам для двухсторонних отношений между Вашингтоном и Москвой, такое положение вещей создает дополнительные риски для Беларуси, которая в таком случае превращается в разменную монету для геополитического торга между великими державами без учёта её национальных интересов. Помимо всего прочего, результатом этих переговоров может стать американский карт-бланш на реализацию кремлевского сценария разрешения белорусского кризиса.

Вместо предисловия: на пути к «холодной перезагрузке 2.0»?

Еще весной прошлого года на фоне стремительно распространяющейся пандемии коронавируса Кремль начал активно посылать Западу деэскалационные сигналы (превентивное решение о сворачивании масштабных военных учений, поддержка инициативы «глобальное перемирие», предложение провести саммит пяти постоянных членов Совета безопасности ООН и др.). Тогда Кремль предлагал мировым державам обсудить шаги по развитию коллективных начал в мировых делах, откровенно поговорить о вопросах сохранения мира, укрепления глобальной и региональной безопасности, контроля над стратегическими вооружениями, совместных усилий в противодействии терроризму, экстремизму, другим актуальным вызовам и угрозам, включая преодоление экономического кризиса, вызванного пандемией коронавируса.

Одновременно с этим Кремль пришел к выводу об исчерпании ресурса геополитического авантюризма в своей внешней политике. Ее продолжение рисковало еще сильнее усугубить положение России на международной арене в результате введения так называемых «драконовских санкций» со стороны США, а также из-за влияния глобальных негативных эффектов пандемии. Вероятность реализации этого сценария также подпитывалась увеличивающимися с каждым днем шансами на победу в президентской гонке Джозефа Байдена на фоне просчетов и недооценки Дональдом Трампом угрозы пандемии коронавируса.

Тогда же Москва усомнилась в способности Трампа переизбраться на новый срок и начала искать каналы для выхода на команду Байдена с целью поиска решения, которое бы гарантировано снижение давления санкционного пресса на Россию. После того, как Кремль поставил под сомнение целесообразность продления Договор о стратегических наступательных вооружениях на условиях (ДСНВ-3) Трампа, стало ясно, что на этих выборах Кремль делает ставку на победу Байдена, резервируя продление ДСНВ-3 для нынешнего хозяина Белого дома и таким образом подготавливая почву для возможной «новой перезагрузки» с США в будущем.

Нужно сказать, что месседжи, которые с весны прошлого года передавал Кремль по различным формальным и неформальным каналам, не остались незамеченными американской стороной. Уже летом прошлого года Виктория Нуланд, которая позже вошла в команду высокопоставленных лиц в администрации Байдена (в качестве заместителя Госсекретаря США по политическим вопросам), в своей статье «Припереть Путина к стенке» сформулировала список необходимых условий для начала нормализации отношений, выполнение которых позволит Кремлю выйти на траекторию «новой перезагрузки» и добиться заключения так называемой большой сделки с Вашингтоном.

Такая «большая сделка» предполагает взаимную увязку решения всех проблемных вопросов сразу (именно на таком подходе ранее настаивал и Кремль): стратегическая стабильность и контроль над вооружениями; решение конфликта на востоке Украины (сворачивание российского присутствия и уход с Донбасса); кибербезопасность (пакт о взаимном ненападении); международная безопасность и управление кризисами (отход Кремля от позиции спойлера и его вклад в совместное решение кризисов); формирование совместной коалиции для сдерживания Китая; и т. д. В случае, если Кремль готов пойти на уступки (прежде всего по вопросу контроля над Донбассом), Вашингтон начнет смягчать санкционное давление и предложит пакет стимулов для развития сотрудничества: совместный инвестиционный фонд; зону свободной торговли, отказ от пошлин на определенные товары; частно-государственные партнерства; форумы с участием бизнеса; возобновление совместных военных учений на двухсторонней основе и по линии НАТО; запуск диалога об общеевропейской безопасности по мотивам предложения Дмитрия Медведева от 2008 г. и т. д.

Символизм, повестка саммита и место белорусского вопроса

Место проведения саммита Путина-Байдена в швейцарской столице Женеве весьма символично с точки зрения истории нормализации отношений между Кремлем и Вашингтоном. Здесь в 1985 году прошли переговоры руководителя СССР Михаила Горбачева и американского президента Рональда Рейгана по ядерному разоружению, положившим начало «оттепели» в отношениях с Западом, а в 2009-м — министра иностранных дел России Сергея Лаврова и Госсекретаря США Хиллари Клинтон, запустивших процесс «перезагрузки». По некоторыми данным, в качестве одного из мест проведения нынешнего саммита даже рассматривался отель InterContinental, в котором и проходили знаковые переговоры в 1985 и 2009 годах.

Однако в итоге стороны остановились на вилле постройки 18 столетия под названием La Grange, на территории которой и пройдут переговоры в три этапа. Первая часть — беседа в узком составе, потом переговоры в расширенном. Потом состоится небольшой перерыв на чай и кофе, после чего переговоры продолжатся.

В российскую делегацию на переговорах с американской стороной войдут, в частности, глава МИДа Сергей Лавров, пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, посол России в США Анатолий Антонов, глава Генштаба Валерий Герасимов, замглавы МИДа Сергей Рябков и помощник по внешней политике президента Юрий Ушаков. Также на них пригласили замглавы администрации президента Дмитрия Козака и спрецпредставителя по сирийскому урегулированию Александра Лаврентьева, что подчёркивает особую значимость региональных кризисов и конфликтов на постсоветском пространстве и Ближнем Востоке.

Путин и Байден обсудят практически все темы, которые сейчас волнуют обе стороны, в том числе состояние и перспективы развития российско-американских отношений, вопросы стратегической стабильности, борьбу с киберпреступностью, проблематику экономического сотрудничества, климат и Арктику. Затем Путин и Байден поговорят о региональных проблемах: Ближнем Востоке, Сирии, Ливии, ситуации вокруг иранской ядерной программы, Афганистане, Корейском полуострове, Нагорном Карабахе и Украине. Ушаков не исключил, что лидеры могут затронуть и другие вопросы, например Беларусь и Алексея Навального.

Ранее Кремль заявлял, что преднамеренно не будет поднимать белорусский вопрос в время переговоров. Однако уже известно, что вместо Путина это сделает Байден. Комментарии российской стороны на этот счет лишь свидетельствуют о том, что Путин не намерен отчитываться о результатах дискуссии по белорусскому кризису со своим американским коллегой перед Александром Лукашенко. Таким образом, хотя белорусский кризис и не будет наиболее приоритетным вопросом в переговорной повестке дня, он все же так или иначе будет затронут во время переговоров. Дополнительным свидетельством является и участие в переговорах замглавы Администрации президента РФ Дмитрия Козака, куратора постсоветского пространства, в зону ответственности которого входят не только украинское досье, но и белорусский вопрос.

Почему сделка по Беларуси практически неизбежна?

Низкая приоритетность белорусского вопроса в иерархии повестки дня переговоров, с одной стороны, а также усиливающаяся токсичность Беларуси для международного сообщества, включая Россию, из-за инцидента с самолетом Ryanairи будущих секторальных санкций, с другой, выступает гарантией достижения определенного рода сделки, в заключении которой заинтересована и Москва, и Вашингтон. О том, что идеи подобной сделки витают в воздухе в Вашингтоне, свидетельствуют рассуждения Джона Болтона, советника по национальной безопасности бывшего президента США Дональда Трампа. Так, Болтон предлагает Байдену договориться с Путиным об изгнании Лукашенко и нескольких людей из его «ближнего круга» в оговорённую локацию за пределами Беларуси. Он считает, что это решение будет приемлемым для Кремля и позволит Беларуси избежать затяжной мести в обмен на ускоренное развитие. Он предлагает Байдену обменять свободу для Беларуси на отказ от любых претензий по проекту «Северному потоку-2». Таким образом, считает Болтон, можно избежать российского вторжения в Беларусь и разрешить кризис в этой стране.

Это лишь одна из интерпретаций возможной сделки, но она показывает, что решение белорусского кризиса взаимоувязано с решением других интересующих Кремль и Вашингтон проблем, а также намечает определенные красные линии по поводу пределов вмешательства Москвы во внутренние дела Беларуси, без которого решения белорусского кризиса не представляется возможным даже уже в Вашингтоне, а в Кремле — считается аксиомой.

Их неопределённость вплоть до сегодняшнего дня уже завела Кремль в тупик на пути продвижения собственного сценария разрешения кризиса в Беларуси политико-дипломатическими методами. Не секрет, что высшее руководство России воспринимает происходящие процессы в Беларуси после 9 августа 2020 года как определённую точку невозврата, глубокий политический кризис, решение которого возможно через организацию общенационального диалога между белорусскими властями и гражданским обществом и проведение конституционной реформы, что предполагает уход Лукашенко с политической сцены. Эта реформа предполагает существенные трансформации политической системы и ландшафта, при которых Беларусь превращается из суперпрезидентской в парламентско-президентскую или даже парламентскую республику. В свою очередь, в перспективе это сделает политическую систему более открытой и уязвимой перед российским влиянием на внутриполитические процессы внутри Беларуси. По замыслу Кремля, конечная цель принуждения к конституционной реформе — демонополизация (децентрализация) власти Лукашенко, который несмотря на свои пророссийские шаги и риторику воспринимается Москвой как главное препятствие на пути продвижения Россией своих стратегических интересов как в Беларуси, так и на западном стратегическом направлении.

Кремль воспользовался массовыми протестами в Беларуси летом-осенью прошлого года, чтобы навязать Лукашенко план решения политического кризиса в виде так называемых «сочинских договоренностей» (сентябрь 2020 г.) в обмен на персональные политические гарантии и политическое пристанище в России, а также пакет финансовой помощи для стабилизации ситуации в переходный период. Однако с помощью жестких и брутальных репрессий Лукашенко смог тактически стабилизировать политическую обстановку в стране и стал практически неуязвим перед лицом давления со стороны Кремля, который уже к началу 2021 года исчерпал политико-дипломатические инструментарий влияния на Минск. А переход к более жёстким подходам мог быть интерпретирован как вмешательство Москвы во внутренние дела Беларуси с целью подрыва суверенитета и независимости. Акт Конгресса США о демократии, правах человека и суверенитете Беларуси, принятый в конце 2020 года, предполагает возможность дополнительных санкций за подобные агрессивные действия России, если они будут восприняты как подрыв белорусского суверенитета и независимости.

С точки зрения российской стороны, после инцидента с принудительной посадкой самолета Ryanairсохранение Лукашенко у власти в Минске рискует сорвать наметившуюся траекторию нормализации отношений между Вашингтоном и Кремлем из-за риска распространения западных санкций на Россию за поддержку режима. Этот риск в последнее время все чаще воспроизводится в различных коммюнике и резолюциях западных стран и структур, например, недавней резолюции Европарламента по ситуации в Беларуси, переносящих часть ответственности за инцидент на Кремль. Именно по этой причине Москва незамедлительно после инцидента с самолётом приняла решение исключить из списков федерального розыска Светлану Тихановскую, которая ранее в октябре 2020 года оказалась там по запросу Минска.

С другой стороны, удержание Лукашенко у власти обременено дополнительными экономическими и имиджевыми издержками для Кремля. Только в этом году, чтобы поддерживать социально-экономическую и политическую стабильность в сценарии эскалации санкционного давления со стороны Запада и негативных экономических последствий в виде увеличения отрицательного торгового сальдо, роста дефицита бюджета и выплат по привлеченным ранее валютным кредитам, белорусским властям необходима финансовая поддержка в размере USD 7-8 млрд, которую в текущих условиях может предоставить только Москва.

Однако Москва демонстрирует, что не желает нести ответственность за действия своего союзника и не планирует удовлетворять его завышенные финансовые запросы. Более того, трансформация белорусского кризиса в международную проблему, источник угроз и вызовов для международного мира и безопасности в глазах Запада позволяет Кремлю предложить в качестве решения более радикальные методы по смене режима в Минске. А карт-бланш со стороны Вашингтона на такие действия гарантирует, что против Москвы не будут введены новые западные санкции за подобное вмешательство, если не будут пересечены определенные красные линии.

Как следует из некоторых дискуссий, идущих сегодня на Западе, эти красные линии связаны с сохранением Беларуси в качестве формально независимого и суверенного государства, а смена режима в Минске должна способствовать демократизации общественно-политической жизни, что как мы считаем было изначально и задумано кремлевскими стратегами, планирующими воспользовался белорусским кризисом для экспорта «управляемой демократии».

Сделка по белорусскому кризису между Вашингтоном и Кремлем также может продемонстрировать реальный практический результат сотрудничества между США и Россией в вопросах разрешения региональных кризисов и конфликтов. При этом каждая из сторон может получить свои дивиденды и решить собственные задачи. Вашингтон — демонстрацию приверженности ценностям распространения демократии в мире и размен уступок по Беларуси на интересующую США позицию Кремля по значимым глобальным проблемам для американских национальных интересов. Москва — продемонстрировать добрую волю для придания импульса практическому сотрудничеству с Вашингтоном и расширению своего влияния на политические и экономические процессы в Беларуси. Таким образом, из спойлера и создателя проблем для Запада Кремль превращается в их решателя, особенно там, где у Запада не хватает ни инструментом, ни влияния, что в полной мере относится к кейсу Беларуси. Более того, Беларусь может служить для Вашингтона в качестве компенсации уступок со стороны Кремля по Донбассу, как это произошло в случае с отказом Вашингтона блокировать завершение «Северного потока-2».

При этом такая сделка предполагает и некоторые геополитические гарантии: со стороны Москвы — это сохранение Беларуси в качестве формально независимого и суверенного государства, которое не выступает источником военных вызовов и угроз для союзников США по НАТО и ЕС, а также партнерских государств (Украина). Со стороны Вашингтона эти гарантии подразумевают отказ от стремления геополитически переориентировать Беларусь в направлении вступления в ЕС и НАТО, что, правда, не означает запрет на более диверсифицированные и углубленные торгово-экономические и политические отношения между Беларусью и западными странами по «армянской модели». Кремль вполне может быть заинтересован в превращении Беларуси в подконтрольный финансовый офшор и экономический хаб на границе с ЕС для решения в том числе собственных проблем и задач.

Как бы то ни было, но участие кремлевского куратора постсоветского пространства Дмитрия Козака в переговорах в Женеве в этом контексте не кажется случайным или обусловленным лишь «украинским досье». Козак известен тем, что в 2019 году на фоне разгорающегося политического кризиса в Молдове стоял у истоков создания антиолигархической коалиции между Кремлем, Брюсселем и Вашингтоном, которые поддержали отстранение от рычагов политического влияния фактически контролировавшего страну молдавского олигарха Владимира Плахотнюка. В результате к власти пришло коалиционное правительство во главе с ориентированной на ЕС Майей Санду. Конструкция продержалась недолго и завершилась заменой Санду на более лояльного формально пророссийскому президенту Додону премьера Иона Кику. В последствие в 2020 году Майя Санду стала президентом, назначив и. о. премьер-министра Аурелия Чокоя, советника Додона по внешней политике в 2018–2019 годах.

Кейс с Молдовой, а также с Арменией показывает, что у Кремля нет абсолютного табу на прозападных политиков. Москва может поддержать их приход к власти в постсоветских странах, если у нее либо есть своя комбинация, либо когда сам факт появления новых возможностей расценивается выше статус-кво. В любом случае, и это особенно хорошо показывает кейс Армении, кто бы ни был у власти в Минске, он будет вынужден договариваться в первую очередь с Москвой. Именно по этой причине и офис Светланы Тихановской, и Национальное антикризисное управление Павла Латушко объективно исходят из необходимости привлечения России в качестве одного из основных действующих акторов для решения белорусского кризиса. Это также отчётливо осознает и белорусское политическое руководство в лице Александра Лукашенко, которое стремиться заручиться поддержкой Кремля любой ценой, включая тотальную международную изоляцию и потерю международной субъектности. Однако если в предыдущие периоды кризисов в отношениях с Западом и кампаний давления со стороны Кремля такой подход срабатывал, в новых условиях он может не оправдать ожиданий и только ещё сильнее ухудшить международное положение Минска.

Стратегическая слепота и просчеты Минска

В этих крайне неблагоприятных условиях официальный Минск всеми доступными силами пытается сорвать сделку между Москвой и Вашингтоном. Для этого используется разнообразный арсенал, чтобы повлиять на позицию Кремля и убедить российское руководство отказаться от планов по смене режима в Минске: начиная от оголтелой пророссийской и антизападной риторики, эскалационных шагов и действий во внешней политике против западных стран и Украины, скрытых угроз и шантажа фактором вмешательства российских олигархов и Кремля в президентские выборы Беларуси 2020 года и заканчивая бесцеремонной готовностью подписать любые дорожные карты (союзные программы) по углубленной интеграции в рамках Союзного государства даже ценой утраты суверенитета в налогово-бюджетной, таможенной и других сферах.

Хотя такими экстравагантными шагами Минск пытается заручиться поддержкой Кремля, вовлекая его в противостояние с Западом на своей стороне, по факту подобная стратегия не учитывает ни тренд на условную «перезагрузку 2.0» в отношениях с Западом, ни инвентаризацию внешней политики на постсоветском пространстве, ни «стратегическую сдержанность» России на международной арене и полностью противоположна конечным целям, которые преследует Кремль на данном этапе. На практике реализация подобных подходов со стороны Кремля означает, что Россия будет избавляться от «токсичных» активов и клиентов (будь то территории или политические фигуры), пытаясь обменять их на дивиденды от различных внутренних и внешних игроков через заключение многосторонних сделок наподобие тех, которые сопровождали движение к «карабахскому миру» в 2020 году (с Азербайджану и Турцией), а также разрешению молдавского политического кризиса в 2019 году совместно с США и ЕС.

Таким образом, вместо уменьшения издержек для Кремля, Минск их только увеличивает: подписание союзных интеграционных программ чревато новыми американскими санкциями за подрыв суверенитета и независимости Беларуси вместо новой «перезагрузки» с США; инциденты по типу принудительной посадки самолета Ryanair — новыми западными санкциями за ответственность за действия формального союзника вместо нормализации отношений с Западом; углубление международной изоляции и секторальные санкции со стороны ЕС и США — увеличением издержек для России по поддержанию социально-экономической стабильности в Беларуси вместо направления данных ресурсов на реализацию национальных проектов внутри России. Не говоря уже про имиджевые потери: поддержка Москвой Лукашенко ведет к снижению пророссийских настроений в белорусском обществе, что в среднесрочной перспективе способно вызвать геополитическое напряжение в отношениях с Россией.

Москва по объективным и субъективным причинам не может и не желает больше покупать лояльность Лукашенко, платя геополитическую и нефтяную ренту в объемах, в различные годы достигавшие USD 5-10 млрд год (10-20% ВВП) в виде косвенной и прямой экономической поддержки. Это, в частности, показывают и ограниченные объемы поддержки (USD 1,5 млрд на 2020–2021 годы для рефинансирования долгов, обусловленные выполнением «сочинских соглашений» вместо необходимых USD 7-8 млрд только в 2021 году). А без так называемых интеграционных субсидий со стороны России особенно в условиях усиливающейся международной изоляции и растущего экономического давления белорусская социально-экономическая и политическая модель не способна достичь состояния равновесия и рискует пребывать в перманентном кризисом состоянии, выступая источник проблем и вызовов для соседних стран и геополитических акторов, включая Россию.

Тренд на лишение Лукашенко источников нефтяной и геополитической ренты был заложен Кремлем еще в 2015 году с целью выйти на самоокупаемость «белорусского проекта» к 2024 году в результате налоговых маневров в нефтегазовой сфере. В сфере военной безопасности Кремль последовательно начал устранять свою зависимость от белорусского партнера, полностью и самостоятельно гарантируя свою национальную безопасность на западном стратегическом направлении. Он был частично остановлен лишь в 2018–2019 годах, когда кремлевские стратеги рассматривали финализацию проекта Союзного государства через инкорпорацию Беларуси в состав России в качестве одного и способов достижения геополитического престижа на международной арене, сценариев транзита власти и способов окончательного закрепления Минска в геополитической орбите Кремля.

Во время переговоров в этот период Москва готова была заплатить Минску пролонгацией режима частичного сохранения интеграционных субсидий в размере USD 1,5 млрд в год в виде компенсации за налоговой маневр до 2024 года. Однако решительный отказ Лукашенко в конце 2019 года запустил совершенно иные сценарии транзита власти в России, включая обнуление президентских сроков через изменения основного закона и опцию пожизненного сенаторства для Путина после отставки, исключив «углубление интеграции» из повестки дня Кремля в форме поглощения Беларуси. В новой же стратегической ситуации, которую условно можно охарактеризовать как подготовка почвы к «перезагрузке 2.0», Кремль нацелен на сохранение своего влияния на постсоветском пространстве через экономическую экспансию в ключевые сектора экономики и неформальное политическое влияние на процессы принятия решений, что не исключает сохранения таких интеграционных рамок как СНГ, ОДКБ или ЕАЭС.

Вместо заключения: альтернативные сценарии и возможности

Очевидно, что отдельные пресс-конференции Байдена и Путина вряд ли полностью прольют свет на все содержание переговоров. Формат саммита, как и его повестка дня предполагает обсуждение огромного количества деликатных сфер и проблем как в двухсторонних отношениях, так и на международной арене, не предполагающих их публичное проговаривание.

Вместе с тем, одним из ключевых непубличных итогов саммита может стать заключение между Путиным и Байденом своеобразного пакта о политическом невмешательстве во внутренние дела друг друга (именно по этой причине особое внимание уделено перспективам сотрудничества и выработки кодекса поведения в киберсфере). С одной стороны, Кремль смог продемонстрировать на практике свои масштабные возможности по вмешательству в выборные процессы в США в 2016 году с помощью кампаний по влиянию и других активных мероприятий в политической, информационной, кибер сферах.

С другой стороны, Вашингтон сохраняет за собой опцию по введению «драконовских санкций» против России, существенно осложнив международное положение России — сценарий, который Кремль пытается избежать любыми способами. Подобный пакт позволит обезопасить демократам свои позиции в преддверии следующей президентской гонки в 2024 году, а российскому руководству — рассчитывать на «своеобразную геополитическую амнистию» за кризисы и спойлерство на международной арене, легализацию политического и финансового капитала на Западе, а также заручиться гарантиями невмешательства в процессы транзита власти на условиях Путина и той группы элиты, которая готовила условия для проведения данного саммита с российской стороны (кстати, эта же группа готовила вариант решения белорусского кризиса). Это означает, что транзит власти в России будет предполагать смену генерации политических элит и завершится до 2024 года.

Любой другой исход переговоров в Женеве чреват дальнейшим раскручиванием спирали военно-политической эскалации с Западом и вытеснением России на периферию новой стратегической ситуации в мире — системного противостояния между США и Китаем, в котором нынешняя правящая группа в России предпочла бы оказаться если не на стороне Запада, то хотя бы в состоянии нейтрально-дружественных отношений с ним, а Вашингтон хотел бы видеть Кремль не на стороне Китая. Именно поэтому США намерены добиться стабилизации отношений с Россией в Евроатлантике, чтобы высвободить и перенаправить ресурсы на сдерживания Китая как в Индо-Тихоокеанском регионе, так и глобально. С этой целью Вашингтон готов искать компромиссы с Кремлем и даже идти на некоторые неформальные уступки в части признания постсоветского пространства частью зоны привилегированных интересов России, что также будет способствовать косвенному сдерживанию Китая за счёт деблокирования влияния Кремля.

Если эта логика верна, то уже ближайшим индикатором запуска «новой перезагрузки» станет подготовка обмена американских граждан (Пола Уилана, Тревора Рида и, вероятно, Майкла Калви), находящихся в заключении в России, на аффилированных с Кремлем лиц, осужденных или задержанных в интересах США (Виктор Бут, Владислав Клюшин и др.).

Для Беларуси любой альтернативный сценарий будет сопряжен с «венесуэлизацией» нынешнего кризиса и превращением в арену соперничества между великими державами. Именно по этой причине Москва не может не вмешаться здесь и сейчас в белорусский кризис пока имеет на это карт-бланш со стороны Запада, так как при его пролонгации Беларусь потеряет текущий статус неоспариваемого со стороны Запада пространства.