В начале июля спецпредставитель российского президента по сирийскому урегулированию Александр Лаврентьев заявил, что Россия обратилась к странам СНГ, в том числе и к Беларуси, с предложением рассмотреть вопрос о направлении миротворческого контингента для мониторинга в зонах деэскалации в Сирии. Совпадение этого заявления с конференцией начальников генеральных штабов государств-членов ООН по вопросам проведения операций ООН по поддержанию мира 6–7 июля в Нью-Йорке, в которой участвовал начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Республики Беларусь генерал-майора Олег Белоконев, дало повод для различных спекуляций по поводу возможности такого исхода.

Однако существует несколько причин, из-за которых данный сценарий является крайне маловероятным.

Отсутствие официального приглашения

Белорусский МИД практически сразу же прокомментировал данную информацию, сославшись на то, что Беларусь пока не получала официального предложения от России направить своих военных наблюдателей в Сирию. Секретариат Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) также опроверг информацию об официальном запросе российской стороны на использования миротворческих сил ОДКБ в урегулировании кризиса в Сирии, хотя идея отправки миротворческой миссии ОДКБ в Сирию озвучивалась на экспертном уровне и ранее. Вероятно, что перед направлением официального приглашения для участия в данной гипотетической миссии, российская сторона зондирует почву в странах СНГ. Ранее, в российской прессе всплывали утечки о том, что Кремль ведет соответствующие переговоры с Кыргызстаном и Казахстаном, что было опровергнуто в последствии.

Миротворчество под эгидой ООН

Согласно белорусскому законодательству и политической позиции белорусского руководства, Вооруженные силы Республики Беларусь могут быть задействованы за рубежом только в том случае, если они принимают участие в миротворческой операции, санкционированной резолюцией Совета безопасности ООН.

К тому же этот вопрос пока не стоит на повестке дня, а любая инициатива России в Совбезе ООН на этот счет, скорее всего, будет просто заблокирована вето других постоянных членов.

Кстати, у Беларуси уже есть опыт участия в миротворческих операциях под эгидой ООН. Начиная с 2010 года белорусские военнослужащие принимают участие в миссии Временных сил ООН в Ливане (ВСООНЛ), присутствующих на юге этой страны с 1978 года и выступающих буферной зоной в более чем полувековом ливано-израильском конфликте. Местом дислокации белорусских миротворцев является непосредственно штаб-квартира ВСООНЛ, расположенная по соседству с небольшим населенным пунктом под названием Накура в юго-западной части зоны ответственности миссии. Белорусский контингент состоит из офицера многонационального штаба, двух врачей (хирурга и анестезиолога) и двух медицинских сестер соответствующих специальностей, проходящих службу в госпитале ВСООНЛ.

Официальный Минск сегодня придает большое значение участию в миротворческих операций под эгидой ООН как инструменту повышения узнаваемости Беларуси в мире. А президентом Александром Лукашенко перед оборонным ведомством поставлена задача усиливать взаимодействие с ООН по линии миротворчества.

На данный момент Беларусь успешно отправила несколько партий гуманитарной помощи в Сирию. Доставке гуманитарной помощи была проведена Министерством по чрезвычайным ситуациям Беларуси совместно с российским Центром по примирению на российской авиабазе «Хмеймим» в Сирии.

Очевидно, что Беларусь и далее будет отдавать предпочтение нейтральному гуманитарному треку сотрудничества с Сирией в сравнение с военно-политическим, требующим солидаризации с какой-либо из втянутых в конфликт сторон.

Пределы ответственности

Несмотря на то, что Беларусь входит в различные военно-политические коалиции с Россией, пределы ответственности белорусской стороны в них хорошо известны — это так называемое западное стратегическое направление в рамках Союзного государства и только в рамках территории Республики Беларусь.

К тому же, Россия не особо стремилась и стремиться согласовывать свои военно-политические активности на международной арене со своим главным стратегическим союзником, несмотря на имеющиеся двухсторонние соглашения о координации внешней и военной политики. И сирийский кейс не является исключением, так как, естественно, никто в Москве и не думал согласовывать свою операцию в Сирии с Минском.

К тому же разработку принятого в Астане в мае этого года меморандума о создании зон деэскалации в Сирии производили Россия, Турция и Иран, которые выступают в качестве государств-гарантов перемирия в них. Поэтому российскую инициативу следует рассматривать как попытку Кремля ввязать в сирийскую операцию союзников по ОДКБ, чтобы распылить на них часть ответственности и мобилизовать их поддержку на международной арене. Особенно это актуально на фоне дискуссий в США о необходимости ввести новые санкции против России из-за ее действий в Сирии. Так, недавно новым российским дипломатам, направляющимся в российское посольство в США, было отказано в выдаче американских виз именно из-за активностей России на сирийском направлении.

Сложный клубок противоречий

Сирийский кризис является не просто следствием внутренних политических противоречий, но прежде всего — результатом геополитического противостояния ряда региональных акторов. Упрощенно это противостояние описывается как геополитический конфликт по оси шиитский Иран, выступающим главным союзником Сирии и лично алавитского режима Башара Асада, — суннитские государства Ближнего Востока (прежде всего, монархии Персидского залива) в коалиции с Израилем. Суннитские монархии и Израиль традиционно рассматривают Иран как главного врага, а существование так называемого шиитского полумесяца, протянувшегося через территорию Ирака, Сирии и Ливана, как серьезную угрозу собственным интересам в регионе.

Но и эта схема довольно условна, так как такие государства, как Оман и с недавнего времени Катар, пытаются дистанцироваться от линии Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива в отношении Ирана и выстраивать диалог с этим государство. Именно это обстоятельство стало одной из причин недавнего дипломатического кризиса вокруг Катара, от которого требовали разорвать все связи с Ираном.

К региональным игрокам добавляются и внерегиональные акторы, включающие Россию, США, ЕС, Китай и т. д. С учетом сложной и очень подвижной конфигурации коалиций вокруг сирийского кризиса, а также сложного клубка противоречий в регионе, вовлечение Беларуси по военно-политическому треку на российской стороне в сирийский кризис может грозить осложнением отношений с рядом из региональных и внерегиональных игроков, особенно на фоне постоянной критики действий России, хоть Москва и пытается в своей сирийской кампании периодически подыгрывать некоторым внерегиональным и региональным игрокам (иногда это даже США, Саудовская Аравия, Турция и Израиль). К тому же Беларусь стремиться развивать конструктивные отношения сразу со всеми государствами региона (особенно в сфере экономического сотрудничества) и максимально дистанцироваться от региональных геополитических противоречий.

Проблемы с деэскалацией

Во время встречи на полях саммита G20 в Гамбурге российский президент Владимир Путин и его американский коллега Дональд Трамп пришли к соглашению о прекращении огня на Юго-Западе Сирии в зоне деэскалации и создании в столице Иордании Аммане центра мониторинга соблюдения режима прекращения огня. Однако до сих пор не было ясности по поводу того, как это соглашение Путина-Трампа, подключающая к процессу урегулирования сирийского кризиса США, Иорданию и неформально Изариль, соотносится с меморандумом о создании зон деэскалации, принятом в мае в Астане, согласно которому гарантами соблюдения перемирия выступают Россия, Турция и Иран. Здесь очевиден конфликт интересов, как минимум, с Ираном, который будет блокировать и подрывать любые договоренности, заключенные без участия Тегерана.

Однако практически сразу после достижения соглашения Путина-Трампа, проасадовские вооруженные силы начали боевые действия против «Демократических сил Сирии» (ДСС), группировок Сирийской свободной армии (ССА) и проиорданских фракций «Южного фронта» в провинции Сувейде, несмотря на то, что она фигурировала как часть территории новой зоны деэскалации.

Такая же ситуация обстоит и с провинциями Дераа и Кунейтра, которые были включены в зоны деэсклации в соответствии с астанинским меморандумом, но до сих пор там идут боевые действия. Таким образом, никакой деэскалации в этих зонах не произошло. По сути, это зоны ведения боевых действий, и отправлять туда миротворцев-наблюдателей было бы крайне неблагоразумно с учетом ситуации с безопасностью.

Более того, как правило, режим перемирия нарушается именно сирийскими проправительственными войсками. Это связано с тем, что в Дамаске и Тегеране стали подозревать, что Кремль пытается с помощью продвижения концепции зон деэскалации совершить геополитический размен с другими участниками конфликта. Кстати, Башар Асад в интервью белорусскому телевиденью уже намекал на довольно непоследовательную и изменчивую позицию Кремля. И в Дамаске, и в Тегеране прекрасно осознают, что достижение фазы прекращения огня немедленно инициирует другие этапы мирного урегулирования сирийского кризиса — создание переходного правительства, разработку новой конституции и новые президентские выборы, которые приведут к утрате Башаром Асадом власти, а значит, и ослаблению влияния Тегерана в регионе.

Одновременно США все больше и больше обвиняют Россию в том, что создание зон деэскалации является ширмой для отвлечения внимания от реального положения дел в зоне боевых действий, так как режим тишины используется сирийскими проправительственными войсками при поддержке Ирана для подготовки наступления. Именно по этой причине в США идут дискуссии о необходимости ввести новые санкции против России, действия которой увязывают с поддержкой Сирии и Ирана.

Таким образом, существует множество причин, делающих на текущем этапе сирийского кризиса отправку белорусских военных в Сирию в качестве наблюдателей маловероятной. На данном этапе белорусская сторона не брала на себя такие обязательства, а давление России по этому вопросу вряд ли поспособствует позитивному результату. Это, правда, не исключает символической солидаризации Минска с Москвой по вопросам стабилизации ситуации в Сирии. Отправка белорусского контингента в Сирию может существенно осложнить взаимоотношения Беларуси с региональными и нерегиональными игроками, чего официальный Минск будет всячески избегать, предпочитая взаимодействие с Сирии по гуманитарному треку.

Несмотря на попытки создания зон деэскалации на территории Сирии, там по-прежнему ведутся масштабные боевые действия, серьезно осложняющую ситуации с безопасностью (и этой, пожалуй, главная причина нежелательности отправки белорусских военных в зону конфликта). Гипотетически Беларусь может принять участие в миротворческой миссии ООН на определенном этапе разрешения сирийского кризиса, а также в пост-конфликтном восстановлении Сирии. Но это произойдет только тогда, когда произойдет действительная деэскалация военного конфликта, а Совет безопасности ООН примет соответствующую резолюцию. Однако и для подобной работы, и для понимания всей сложности клубка региональных противоречий необходимы специалисты, которых на сегодняшний день в Беларуси единицы.