Премьер-министр Андрей Кобяков потребовал пресечь повышение зарплат работникам предприятий, которые переживают трудности со сбытом продукции. Дословно: «Ряд государственных предприятий, которым оказывается господдержка, за счет роста цен пытаются поправить свою экономику, не снижая затраты. На фоне некоторой активизации спроса они активно стали увеличивать заработную плату, что категорически неправильно. Если рост заработной платы происходит на основе реальных рыночных результатов работы, то вопросов нет. Но когда отдельные предприятия вдруг решили поднять зарплату, сидя при этом на игле господдержки, в то время как установлены жесткие нормативы по зарплате в бюджетной сфере, а пенсии и пособия растут очень умеренно — это недопустимо. Соответствующие поручения по пресечению подобной практики мной даны».
Как говорится, баста! Прискорбно, что господин премьер и, подозреваю, его правительство, у нас экономически безграмотны. Ведь в экономике всегда участвуют труд и капитал, полярные по своему действительному месту и роли в производстве. На одном полюсе капиталист (наниматель) — собственник средств производства, на втором — наемный работник, собственник своей рабочей силы. У собственника все овеществленные факторы производства, но у него нет рабочей силы. У наемного работника (пролетария) нет ничего, кроме рабочей силы.
Был бы пролетарий богатым, он не пошел бы продавать свою рабочую силу капиталисту. Поэтому на рынке труда наниматель и наемный работник заключают сделку: покупатель покупает рабочую силу, продавец — ее продают. И договариваются в цене. Обычный торг: покупатель не хочет переплатить, продавец — продешевить. В свою очередь, рыночные цены определяются законом стоимостью товаров, а стоимость определяется общественно необходимыми затратами на его производство. Таким образом, стоимость рабочей силы определяется затратами собственника на ее производство. Это при простом воспроизводстве. А расширенное воспроизводство, например, когда работник повышает качество своей рабочей силы стоимость его рабочей силы повышается.
В развитой и цивилизованной экономике компромиссы купли-продажи рабочей силы достигаются относительно просто. Этому способствует так называемый трипартизм: союзы работодателей и профсоюзы договариваются о тарифах оплаты под третейским надзором правительства. У последнего тоже есть свой интерес: сохранение социального мира в стране. Оно печется о налогах и осознает, что в экономической деятельности одни участвуют ради прибылей, другие — ради зарплат. При этом работник не может претендовать на участие в прибылях, а работодатель не может снижать заработную плату. Получил прибыль, нет — заплати. Работник ведь нанимался на работу, которую обязались оплатить. Поэтому в нормальной (капиталистической) экономике не может быть хронически убыточных предприятий. Неудачники уходят, ответивши по своим обязательствам. В том числе и перед работниками.
А у нас не экономика, а ящик Пандоры. Первым (хотя предупреждали) его открыл Лукашенко. Дело было весной 1995 года, когда в казне не было денег на посевную, он сказал аграриям: «Деньги есть в банке. Ступайте и возьмите!» От такой простоты все слегка ошалели. С той поры и пошло: плохой урожай — худо, хороший урожай — еще хуже. Еще больше денег требуется аграриям на их плохую жизнь. Создается впечатления, что все беды, предназначенные миру, обрушились на Беларусь. Вот Кобяков сетует, что у производственников выросли зарплаты, а у бюджетников — нет, и пенсии растут медленно, что спрос слегка оживился, но потребительский бум запаздывает. Что экономика все еще какая-то экономная. Но снижение зарплат означает снижение налогов и выплат в соцстрах. От каких поступлений ожидать растущих пенсий? И можно ли ожидать от падающих зарплат увеличения продаж?
Приходит работница на молочный завод — и ставят ее к автомату по розливу кефира. У нее к концу смены дрожание в коленах и потемнение в глазах, но от нее требуют, чтобы душу в этот чертов кефир вкладывала. За маленькую зарплату.
Наблюдатели, оценивая текущую правительственную компанию «обратим убытки в доходы», иронизируют. Мол, в пятерке самых убыточных по результатам прошлого года оказались такие гиганты как БМЗ, МАЗ и МТЗ. Поэтому, считают они, «согласно экономическим законам да и просто обычной логике работники этих предприятий если и должны были получать зарплату, то совсем скромную. На деле же обстояло наоборот».
На деле таких экономических законов нет. Такие законы есть в нашем правительстве. Зарплата входит в себестоимость производства. Эта затратная статья — подобно закупкам металлолома на БМЗ, энергоресурсов, подобно отчислениям амортизацию. Без затрат нельзя наладить производство. Но также следует купить рабочую силу, которая выплавит металл. Словом, купить — значит заплатить. А тут говорят: купить купили, но платить не нужно.
Что до логики, то она, как у обокраденного киношного Шпака: «Если это роль оскорбительная, то попрошу ко мне ее не применять!». Если бы упомянутые выше гиганты были колхозами, то трудовое участие работников оценивалось бы в трудоднях, при этом им принадлежала бы вся произведенная продукция, доход, прибыль или убыток». В колхозах чаще доход оплачивался «пустым трудоднем». А чтобы работники не умерли с голоду, им выделяли участки для личного подсобного хозяйства. С промышленным производством труднее. В истории такой опыт был, когда Мао Цзэдун, соблазненный идеей прыгнуть в коммунизм одним большим скачком, повелел установить маленькие домны в каждой большой китайской семье. Разогнался энергично, но не взлетел.