29 мая Мингорисполком выпустил постановление, которым обязывает официально ставших на учет безработных для получения пособия отработать по два дня в месяц и по одному — с сентября по декабрь. Для чего изобретена такая мера? Для извлечения доходов за счет безработных или для создания еще одного препятствия для официального признания роста их численности?
Софья Лихутина. Мне кажется, государственная бюрократия в настоящий момент умножает предпосылки для ситуации, которая плохо прогнозируется. Замедление экономики с неизбежностью ведет к сокращению персонала на предприятиях, а закон «о социальных иждивенцах» вкупе с административными препятствиями для отражения соответствующих процессов в государственной статистике блокируют каналы относительно управляемой канализации социального недовольства.
В прошлом и нынешнем году государство с целью бюджетной экономии проводит сокращения служащих. При этом промышленные предприятия из-за сжатия российского рынка не могут поддерживать прежний уровень производства. В 2015 году выросло число банкротств госпредприятий. В свою очередь поддерживаемые на плаву и закредитованные субъекты хозяйствования вынуждены в явной или скрытой форме сокращать персонал: крупнейшие машиностроительные предприятия сократили численность персонала на 6-12%, предприятия химпрома и строительной отрасли также вынуждены проводить сокращения — хоть и меньшими темпами. Число уволенных превышает число принятых на работу почти по всем отраслям.
При этом госупредприятия, имея установку на удержание численности работающих по крайней мере до выборов, расширяют масштабы скрытой безработицы: по данным Нацстата на 1 марта 216 тысяч человек находились в отпуске, простое или работали неполную рабочую неделю.
Жалкий размер пособий по безработице и трудности официальной регистрации в органах занятости все еще позволяет официальной статистике безработицы выглядеть хорошо: 1% безработных — это очень мало. Однако, темпы роста безработицы — даже на уровне официально регистрируемой — отчасти отражают текущие изменения на рынке труда. Катализатором дополнительного прироста безработицы стал также Декрет № 3 «О предупреждении социального иждивенчества», стимулировав часть граждан, незанятых в экономике, пройти административные барьеры и получить официальный статус безработных.
Следует учитывать, что это — первичная реакция наиболее тревожной части «безработных», поскольку карательные меры (штрафы) декрета № 3 начнут применяться еще не скоро. Однако, самой угрозы оказалось достаточно для быстрого роста официально показываемой безработицы. И местные власти вынуждены реагировать — в частности, в Минске — введением отработки как дополнительного условия для получения пособия по безработице.
Итак, предприятия сокращают численность персонала и в принципе уже не могут поддерживать раздутые штаты — по крайней мере до тех пор, пока не восстановится спрос на российском рынке (если он вообще когда-нибудь восстановится), а чиновники загоняют безработицу в подполье привычным набором ограничительных мер. Раньше избыток рабочей силы поглощался соседним российским рынком, но теперь и в России рабочих мест все меньше, и тенденция эта устойчива.
В итоге создается весьма опасная ситуация: потерявшим или не нашедшим работу не только не на что жить, но и деваться в принципе некуда. Вопрос именно в том, куда эти люди денутся и что будут делать? Что об этом думают белорусские чиновники? Откроют ли эти лишенные средств к существованию люди новый бизнес в нашей, мягко выражаясь, не предрасположенной к этому среде? Самоликвидируются? Эмигрируют в Канаду? Скорее всего, они просто станут менее лояльны к государству и обществу, а это означает либо рост преступности, либо социального недовольства, либо совместный рост того и другого. Иными словами, своей безответственностью и стремлением спрятать голову в песок бюрократия создает дополнительные предпосылки для социальных волнений, де-факто начиная функционировать в качестве пресловутой «пятой колонны».