В ноябре отмечается две важных даты– День памяти трансгендеров (20 ноября) и Международный день против насилия над женщинами (25 ноября). С одной стороны, кажется, что эти два дня призваны привлечь внимание к двум разным проблемам, однако, с другой стороны, они имеют много общего. И в одном и в другом случае речь идет о «насилии на гендерной почве». Появление этих дат должно обратить внимание общественности на широко распространенную в современном обществе проблему так называемого «гендерного насилия».
«Гендерное насилие» или «насилие на гендерной почве» можно определить, как такой типнасилия, которое происходит в результате нормативной роли ожиданий, связанных с каждым гендером, а также с неравноправными отношениями между двумя полами применительно к конкретному обществу [1].
Распространенность таких случаев свидетельствует об укорененности в общественном сознании установок в отношении незыблемости гендерных иерархий, а также о существовании табу на любые вариации в отношении гендерной идентичности. Насилие в отношении женщин, трансгендерок/ов– это попытка удержать «нормативные» границы гендерной идентичности, поддержать «подчиненное положение» женских субъектов, препятствовать любым трансгрессиям от «нормативного» образца.
Я бы хотела обозначить два типа проблем, которые проистекают из «традиционного» гендерного порядка и которые легитимируют и актуализируют агрессию и насилие на почве гендера.
Первый тип проблем — это установка на незыблемость гендерного разделения полов, другим словами, представления о существовании двух полов, проистекающих из «биологии и природы». Эта установка предписывает людям и их телам быть либо мужчиной, либо женщиной со всеми вытекающими отсюда правилами в отношении поведения, желаний, целей и т. д. Эта установка имеет многообразные последствия для каждого/ой человека.
Так, к примеру, отсюда проистекают неуверенности в собственной телесности, с которыми сталкиваются многие уже в подростковом возрасте — по типу «достаточно ли женственная у меня фигура, чтобы быть женщиной» или «достаточно ли атлетичная у меня фигура чтобы быть мужчиной». Тело должно легитимировать нашу гендерную принадлежность, именно оно должно быть тем, что подтверждает соответствие общепринятым рамкам. Неудивительно, что в Беларуси просто катастрофические масштабы принимают «конкурсы красоты», которые проводятся в каждой институции, предприятии, учреждении образования. Эти конкурсы легитимируют представления о том, что значит «быть красивой женщиной», «правильной женщиной», «женщиной, в чьей идентичности не сомневаются».
Гендер предписывает не только тело, но и поведение. В этом плане, интересное исследование было проведено кандидатом юридических наук, доцентом Светланой Буровойпо изучению гендерных стереотипов в университетской среде Минска. Исследование (анкетный опрос) проводился весной 2012 года в трех университетах — Белорусском государственном университете (юридический факультет и факультет международных отношений), Белорусском национальном техническом университете (факультет технологий управления и гуманитаризации), Белорусском государственном экономическом университете (факультет права). В целом было опрошено 600 представителей студенческой молодежи. На фоне определенного изменения установок в отношении гендерных предписаний, при этом большая часть студенческой молодежи разделяют следующие установки: 73,7% — «Мужчине стыдно зарабатывать меньше женщины»; 62,7% — «Как правило, девушки более усидчивы и трудолюбивы»; 64,8% — «Женщине сложнее по сравнению с мужчиной сочетать профессиональные и семейные обязанности»; 58,2% — «Мужчина должен быть сильным и всегда скрывать свои эмоции»; 52,2% — «Равенство женщин и мужчин невозможно».
Также, «незыблемость» такой установки провоцирует агрессию к людям, не вписывающимся в рамки нормативной модели. Трансгендерные люди постоянно сталкиваются с негативным отношением к себе в социуме и различными вариантами насилия. Общественное мнение наделяет эту группу очень негативными чертами. При этом большинство государств, в том числе и Беларусь, не регистрирует или не осуществляет мониторинг в отношении трансфобных преступлений или инцидентов на почве ненависти. Связано это и с формальными проблемами, когда в законодательстве отсутствуют механизмы, которые бы способствовали определению того или иного преступления как преступления на почве трансфобии, гомофобии, ненависти (hatecrime).
Второй тип проблем — наличие гендерных иерархий или, другими словами, предписания к гендерному поведению поддерживают иерархию «доминирование-подчинение». Это значит, что насилие в отношении женщин социально легитимируется и не осуждается, более того вина возлагается в первую очередь на женщину. Проблематика насилия в отношении женщин, в частности домашнего насилия, все больше озвучивается в последнее время. В 2012 году было проведен мониторинг положения женщин в Беларуси, который включал блок и по проблематике домашнего насилия, детально который я уже рассматривала ранее. В стране действуют организации, которые занимаются вопросами помощи преимущественно жертвам домашнего насилия, создана даже сеть некоммерческих организаций по противодействию домашнему насилию, которая включает около 19 организаций.
В данном случае самой большой проблемой остается то, что на уроне общественного сознания проблема домашнего насилия часто видится «надуманной», требующей доказательств. Дискуссии по проблеме домашнего насилия все еще начинаются с доказательств, что препятствует сделать следующий шаг и углубить понимание проблематики и ее корней. При этом каждый аргумент упирается в логику «женщина сама спровоцировала». Сочетаясь с отсутствуем действенных правовых механизмов, установками на «традиционные ценности», данная проблема только набирает обороты. Оперативные данные по обращениям на Общенациональную горячую линию за 2014 год демонстрируют, что количество обращений стабильно высоко.
Количество обращений на Общенациональную горячую линию для пострадавших от домашнего насилия 8 801 100 8 801 (по даннымhttp://ostanovinasilie.org/)
Также следует отметить, что проблематика насилия в отношении женщин не ограничивается лишь домашним насилием. Насилие в отношении женщин принимает разнообразные формы, включая убийство, изнасилование, избиение, эмоциональное насилие, психологические манипуляции, преследование, оскорбление, унижение, непристойные телефонные звонки, ограничение активности, сексуальные домогательства на рабочем месте и т. п. Эти разные формы свидетельствуют о том, что женщины не находятся в безопасности ни дома, ни на улице или в другом публичном пространстве.Многие формы насилия вообще являются «закрытыми» темами для обсуждения в публичности, или вообще не воспринимаются как таковые, например, домогательства на улице. Данные темы еще больше маргинализированы в сравнении с проблематикой домашнего насилия — редко озвучиваются, не имеют правового регулирования, не входят в сферу интересов общественных организаций и политических партий. Это повседневное, рутинизированное насилие остается за рамками интересов «публичного пространства» как что-то «маленькое», «не важное», как проблема отдельной женщины, не имеющая отношения ко всем остальным. По официальной статистике женщины составляют 54% населения, но интересы половины страны считаются «надуманными» и не заслуживающими внимания.
Так, ярким примером может быть ситуация с анекдотом про изнасилование, которое разместила «Наша Нiва»в октябре 2014 года. Ни редакция, ни 54% из проголосовавших на тему «Нужно ли удалить анекдот?» — не считают, что это анекдот неприемлем и нарушает какие-либо права, может быть оскорбительным. Не помогла даже статья Аксаны Бровач, которая пережила опыт насилия.
Анализ юмора как формы дискриминации — еще очень редкая мысль и рамка для анализа в Беларуси и не только. Смех и юмор конструируется как что-то естественное и непосредственное, как-то, что априори «хорошо», а соответственно не может быть плохим, причинять боль, и уж точно не должно каким-то образом анализироваться, «как будто бы нет дел по важнее». Но так и работает дискриминация, так и проявляются, расизм, сексизм, ксенофобия. В кратком и концентрированном виде анекдоты выражают «нормативные» установки, которые задействуют наши эмоции, манипулируют ими, для того, чтобы транслируемые в нем мысли казались нам не такими уж страшными.
Исследователи [2] обращают внимание на то, что такого рода сексистские шутки имеют далеко идущие последствия. В частности, сексистский юмор потенциально может создать враждебные условия труда для женщин, влиять на то, как мужчины воспринимают женщин и соответственно на их готовность проявлять сексизм в поведении. Такого рода юмор создает контекст, в котором мужчины могут защищать свой статус-кво, устоявшуюся социальную систему гендерных отношений, что ставит в невыгодное положение женщин. При этом мужчины ощущают свое окружение как комфортное в отношении проявления различных форм насилия. Более того, исследователи предполагают, что сексистские юмор действует как «пусковой» механизм для предрассудков и соответствующего поведения. Принятие такого юмора заставляет людей верить, что сексистские поведение, в том числе и насилие, также попадает в пределы социальной приемлемости.
Итак, современные дискуссии о «гендерном насилии» должны расширить свои рамки, обращаясь к ключевым причинам насилия, коренящимся в гендерном порядке. Существование дихотомий как мы-они, свои-чужие, мужчины-женщины и т. п. запускает санкции и механизмы на их поддержание, чем являются различные формы насилия, проводящие водораздел между «допустимым» и «не допустимым». Есть ли здесь пространство для уважения личности человека, независимо от стереотипных установок и предрассудков?
Примечания:
[1] Shehlah S. Bloom. 2008. Violence against Women and Girls. A Compendium of Monitoring and Evaluation Indicators, MEASURE Evaluation, p14
[2] Julie A. Woodzicka& Thomas E. Ford. 2010. A Framework for Thinking about the (not-so-funny): Effects of Sexist Humor // Europe’s Journal of Psychology,6 (3), pp. 174-195
Thomas E. Ford et al. 2008.More Than «Just a Joke»: The Prejudice-Releasing Function of Sexist Humor // Personality and Social Psychology Bulletin, 34 (2), pp. 159-170.