27 мая 2020 года Пресс-клуб, сайт экспертного сообщества Беларуси «Наше мнение», Белорусский институт стратегических исследований (BISS) и еженедельный аналитический мониторинг Belarus in Focus провели онлайн-заседание Экспертно-аналитического клуба, чтобы обсудить старт избирательной кампании — 2020.

Основными спикерами выступили аналитики:

Артем Шрайбман — политический аналитик;

Рыгор Астапеня— Chatham House, Robert Bosch Stiftung Academy Fellow; директор по исследованиям Центра новых идей;

Франак Вечерко — вице-президент Digital Communication Network;

Виталий Шкляров— политолог, политтехнолог;

Максим Руст — пишущийредактор New Eastern Europe Magazine.

Также в заседании экспертно-аналитического клуба приняли участие представители дипломатического корпуса, аналитики и журналисты: Юрий Дракохруст, Ольга Абрамова, Екатерина Пирсон, Ольга Дрындова, Сергей Чалыйи другие.

Модерировали дискуссию Валерия Костюгова (Наше мнение) и Антон Рулёв (Press Club Belarus).

Яркие тезисы из дискуссии

Политизация общества и коронавирус

Артем Шрайбман отмечает рекордную политизацию беларусского общества с 2010 года. По его мнению, непосредственным триггером этого стала пандемия. Хотя в беларусском обществе и низкая поддержка жестких мер, карантина, однако триггером — и для населения, и для кандидатов — стала риторика Лукашенко, оторванные от реальности советы и довольно пренебрежительное отношение к медикам, к больным, к бизнесу, к потерявшим работу. Его поддерживает Франак Вечерко: «Это Лукашенко мобилизовал тех, кто сейчас стоит в пикетах за Бабарико и Тихановского».

По мнению Сергея Чалого, эпидемия продемонстрировала, что вся система власти работает не на исполнение решений сверху, а на фильтр поступающей снизу информации: «Лукашенко самоизолировался от страны». Хотя власть могла бы использовать коронавирус себе на пользу, как рассказал по опыту Польши Максим Руст: «Коронавирус — как фиговый листок, которым можно прикрыть проблемы: например, запретить собираться на улицах». По его мнению, на проходящих в Польше выборах в условиях карантина провести нормальную уличную кампанию было просто невозможно, поэтому единственным вести кампанию мог действующий президент.

Рыгор Астапеня, однако, считает, что мы переоцениваем фактор эпидемии, и выделяет другие причины политизации общества. Как и в 2010 году, последние годы отсутствовали сильные репрессии, из-за чего люди ощутили себя в определенной безопасности. При этом люди ощущают безнадежность — «за 10 лет ничего не изменилось, Лукашенко нечего сказать». Также сказалась «технологизация политики»: благодаря чатам дворов и офисов стало возможно быстро собрать в инициативную группу большое количество людей (хотя и неопытных).

Как отметила Валерия Костюгова, из-за карантина и остановки трудовой миграции в стране застряло большое количество людей, которых не было тут на прошлых выборах: сейчас они не могут решать свои экономические проблемы вне страны. Также в короткий срок власть радикализировала самые разные группы населения: учителей, родителей, медиков. По мнению Валерии, власти может казаться, что Лукашенко будет выглядеть победоносно, повергая сильных соперников в виде Бабарико и Цепкало, но власть недооценивает риски.

Фавориты: Бабарико и Цепкало

Коронавирус и политика власти по нему — тема, по которой Виктор Бабарико и Валерий Цепкало без стеснения критикуют власть — «потому что тема болезненная и популярный месседж для их целевой аудитории», считает Артем Шрайбман. Эта аудитория для обоих кандидатов общая — в первую очередь креативный класс, люди с более высоким образованием и доходом (хотя ими аудитория и не ограничивается).

Впрочем, аналитики отмечают и существенные различия у Бабарико с Цепкало. В частности, Рыгор Астапеня замечает, что Бабарико поступил красиво и честно, сам уйдя из элит (уволившись перед выборами с поста главы «Белгазпромбанка»), в то время как за Цепкало, уволенным с поста главы ПВТ, тянется шлейф мутных историй, например с его домом: «он долго был бенефициаром этой системы, вряд ли за него будет голосовать протестный электорат».

По мнению Рыгора, Цепкало выглядит очень неподготовленным к президентской кампании, радикализируется, и в своих оскорбительных высказываниях в адрес Лукашенко начинает напоминать самого Лукашенко — потому что «ему нечего сказать», его рассуждения про Сингапур и модернизацию не цепляют общество. С ним согласен Франак Вечерко: «Цепкало — очень забавный кандидат, но неподготовленный, он не сможет привлечь кого-то кроме айтишников и хипстеров».

Франак подчеркивает, что Бабарико собрал свой политический капитал заранее, раздавая яркие интервью. По данным, собранным Франаком, 38% трафика Бабарико приносит TUT.by, а 15% — сайт банка. Также Рыгор обращает внимание, что для штаба Бабарико даже после его увольнения из «Белгазпромбанка» использовался принадлежащий банку культурный хаб ОК16 — это актуализирует вопросы о связях Бабарико с банком, принадлежащим «Газпрому». Артем Шрайбман, однако, замечает, что «Бабарико, как и другие кандидаты, для многих в России были бы меньшим злом, чем Лукашенко» — так что в Москве могут поддерживать Бабарико и не потому, что он их агент влияния.

Ощущение широкой поддержки может радикализировать Бабарико, считает Рыгор Астапеня: «Если раньше оппозиционные кандидаты говорили про второй тур гипотетически, то у Бабарико может сложиться впечатление, что у него действительно крадут победу». Пока же, отмечает Рыгор, риторика Бабарико похожа на риторику Алеся Михалевича в 2010 году, «и чем закончил Михалевич?». Аналогии с более ранними политическими субъектами видит и Артем Шрайбман, который считает, что гипотетическая партия Бабарико смогла бы набрать много членов, но потом стать очередным «Рухом „За свободу“. А по мнению Сергея Чалого, тезис Бабарико „я не иду на войну“ — продолжение курса на мирные перемены из кампании 2015 года.

Чалый считает, что Цепкало выступает в важной роли и «вскрывает хлестаковский блеф», отбирая у Лукашенко единственный позитивный месседж — лавры создателя ПВТ. Для Бабарико же Чалый не скупится на комплименты — «Бабарико сейчас алмаз, который к 9 августа надо превратить в бриллиант». Впрочем, для этого, по мнению Чалого, нужны специалисты, к которым Бабарико пока не обращается, «считает себя самым умным», из-за чего есть риск облажаться и наделать глупостей. С ним согласен Франак Вечерко, который считает, что кампания Бабарико в плане коммуникации идет настолько хаотично и импульсивно, что рано или поздно у него будет сильный прокол.

По мнению Виталия Шклярова, лучшая стратегия для двух кандидатов — «каждый своей риторикой затягивает власть на неудобное ей поле». В его представлении, Цепкало мог бы посылать Западу сигналы перемен и смены поколений, а Бабарико — сигналы России. Это в совокупности заставляло бы беларусские власти делать ошибки, «обнажать баги кода».

Ольга Абрамова уверена, что многие из отставной и действующей номенклатуры поддерживают Бабарико, и призывает их с Цепкало объединить усилия. А Юрий Дракохруст считает снятие Олега Гайдукевича сигналом, что хотя бы кого-то одного — Бабарико или Цепкало — допустят в бюллетень.

Слон в комнате: Тихановский

[NB: Дискуссия происходила за два дня до задержания Сергея Тихановского]

Также Юрий Дракохруст считает просчетом власти регистрацию Светланы Тихановской, что позволило проводить массовые пикеты де-факто в поддержку ее мужа. Рыгор Астапеня называет сложившуюся ситуацию «самой странной кампанией, которая когда-либо бывала».

АртемШрайбман видит электоральным полем Тихановского тех же людей, кто выходили на тунеядские протесты в 2017 году. Однако он отмечает, что они говорят не только про социально-экономическое проблемы, но также про политику, про несменяемость власти, про беспредел чиновников. Это «горючий, ядерный антилукашенковский электорат, без привязки к идеологии». Тихановский старается его не разделять, поэтому его риторика сознательно сводится к противостоянию с Лукашенко. Рыгор Астапеня считает, что в случае нерегистрации Тихановской этот электорат может попробовать перетянуть к себе Андрей Дмитриев, который пока хоть и выглядит «антилидером всех онлайн-опросов», однако к выборам подготовлен давно.

Сергей Чалый напоминает, что популярность видеоблогеров была очевидна еще с 2017 года, когда человек с камерой становился точкой сбора протестующих, «а Тихановский просто сделал это более технологично». Франак Вечерко согласен, что Тихановский заранее создал хорошую инфраструктуру видеоблога, но отмечает, что в СМИ тот заметно возник лишь 5–6 мая, а до этого был только кумиром для подписчиков в ютубе. Как отмечает Франак, раскрутке Тихановского помогли DW, Naviny.by и «Наша Нива», но также новостные агрегаторы, такие как Яндекс.Новости. Валерия Костюгова также обратила внимание, что деятельность Тихановского позитивно освещает хоть и независимый, но российский телеканал «Дождь», но также и на то, что Тихановский принимал самое активное участие в парламентской кампании 2019 года и сумел в ее ходе нарастить аудиторию своего канала вдвое.

Неактуальные подходы

Валерия также отмечает, что курс на мирные перемены и диалог полностью обанкротился: парламентские выборы и особенно коронавирус показали — ждать от власти нечего.

Не востребована и старая оппозиция с ее идеологическими взглядами, считает Артем Шрайбман: «Нет запроса на конкретное узкое видение будущего — например, христианско-демократическое, или национально-демократическое, пророссийское или антироссийское — все эти повестки ушли в тень … Сейчас на арену вышел народ, со своими выразителями интересов … И оказалось, что в этих интересах нет большинства тех вопросов, которые мы любили обмусоливать в интервью с Северинцем, Короткевич или Статкевичем».

В этих условиях мобилизующим фактор кампании Шрайбман считает «или надежды на лучшее будущее, или глубинный низовой хейт Лукашенко».

Без месседжа: Лукашенко

Виталий Шкляровотмечает конец эпохи Лукашенко, той легитимности и общественного договора, которыми он жил — закат риторики стабильности. Несмотря на это, он считает, что бунт элит маловероятен: и элит мало, и все контролируется, и риски передела всех пугают.

Артем Шрайбманзамечает, что «Лукашенко дал очевидный повод критиковать его за то, что он перестал справляться в отношениях с Россией». Рыгор Астапеня также подчеркивает: Лукашенко нужно придумать, что сказать избирателям. Если же никакого плана у власти нет, то Рыгор считает, что ей остается засушивать выборы, и в конце нас ждет снова 19 декабря.

Сергей Чалый уже сейчас видит у власти ту же логику, что и в 2010 году (а то и в 1994ом) — «один против всей стаи, которую идет побеждать», поскольку Лукашенко неудобно выигрывать у одного противника, который персонифицирует альтернативу.

9 августа — Площадь?

Виталий Шкляров обращает внимание: сначала претендентам надо зарегистрироваться кандидатами, а потом уже менять риторику на жесткую, и главное — всем объединиться вокруг того, кого зарегистрируют.

Однако Франак Вечерко отмечает, что электораты Бабарико и Тихановского трудно объединить друг с другом, они слишком разные и слабо пересекаются. Если за Бабарико выступают либо более возрастные, либо молодые, но образованные, то за Тихановского — разозленные жизнью люди. К тому же «власть заинтересована их сталкивать лбами». Консолидацию Франак видит возможной вокруг Плошчы, но у Бабарико, по его мнению, «кишка тонка» туда призывать — не тот типаж, не тот психотип.

Сергей Чалый видит в организации протестов после выборов последние 10 лет отрицание риторики предыдущих протестов после выборов. Так, в 2010 году это было отрицание 2006 года: «Мы будем более решительны, чем Милинкевич». В 2015 — отрицание 2010: не «Площадь все решит», а «Безопасность важнее». Продолжение этого ряда Чалый видит в синтезе 2020 года из риторики Бабарико: я не воюю, но если площадь будет, то приду. При этом он отмечает: «Победа будет либо в первом туре, либо никогда».

Отвечая на вопрос Ольги Дрындовой про реакцию ЕС в случае массовых репрессий, Артем Шрайбман обозначил политзаключенных как красную черту, пересечение которой вызовет «качественно другую реакцию, нежели заявления». Впрочем, даже в этом случае это вряд ли будут санкции образца 2011 года — тут и инерция последних 5 лет, и «никто не хочет выталкивать Беларусь к России». Впрочем, Артем считает, что и власть усвоила рецепт безопасных репрессий: всех быстренько разогнать, задержать и отпустить, решить проблему — и не создать новую проблему.

Однако и единственным реальным вариантом перемен на этих выборах Артем видит Площадь. Впрочем, массовости протестов он не ждет («электорат Бабарико на такое не готов»), к тому же власть будет запугивать заранее, особенно если ей будут грозить протесты по сценарию Тихановского, рассредоточенные по регионам. С ним согласен Франак Вечерко: «Наиболее оптимальный сценарий для Лукашенко — пересадить массово перед выборами, закрыть центр города, перекрыть интернет-стримы, а задержанных выпустить через несколько недель».

Впрочем, в прогнозах Франака нашлось место и для протестного оптимизма: он считает, что мобилизованный электорат может потрепать нервы Лукашенко, и не обязательно в день выборов на площади: «это могут быть и следующие месяцы …, но разгоном все это не закончится».

P. S. Из переписки в Zoom-чате про символику протестов

19:06:54 From Artyom Shraibman: Кстати, если Бабарико призовет к протестам, интересно, под каким флагом))

19:08:10 From Serge Chaly: Как Короткевич — под двумя

19:08:20 From Vadzim Suhak: Или тремя

19:09:08 From Yury Drakakhrust: Пад усімі. Двума беларускімі, эўразьвязаўскім і расейскім))

19:09:22 From Artyom Shraibman: А придут с тапками

Полное видео дискуссии: https://www.youtube.com/watch?v=ddvVfpl-ETc