18 тысяч оттенков серого или начало настоящей любви?

Результаты прошедших выборов в местные Советы депутатов привели различных экспертов к диаметрально противоположным выводам о роли провластных партий в политической системе страны. В то время как я в своей статье »Итоги местных выборов: 18 тысяч оттенков беспартийного серого» придерживаюсь мнения, что эта роль остается незначительной, и никакого повышения их статуса не произошло, Дмитрий Кухлей в статье »Мясцовыя выбары 2018: партыйнае прадстаўніцтва ў саветах павялічваецца, але ж без апазіцыі» считает, что «высшее руководство страны идет навстречу запросам части белорусской номенклатуры по усилению роли провластных партий в системе местных советов, что укрепляет начатую на парламентских выборах 2016 года тенденцию на активизацию „спящего института“ политических партий».

В целом, можно выделить следующие аргументы, приводимые в данной статье:

А) Увеличение партийного представительства почти вдвое до 457 мандатов по сравнению с 248 депутатами-партийцами в Советах двадцать седьмого созыва.

Б) Значительное увеличение доли депутатов от политических партий в Мингорисполкоме — с 15,8% до 29,8% (с 9 до 17 человек [1]).

В) Победа пяти членов ЛДПБ (у Д. Кухлея четыре, что противоречит официальному заявлению на сайте ЛДПБ[2], а также информации, размещенной на сайте Гомельского горисполкома), которой, по мнению автора, таким образом отводится роль структурной оппозиции.

Первый аргумент выглядит состоятельным исключительно в силу эффекта низкой базы. В условиях, когда количество депутатов местных Советов превышают 18 тыс. человек, рост на 209 мандатов (чуть более 1%) вряд ли может рассматриваться как некая тенденция. Однако является ли даже такой рост чем-то необычным для белорусской политической системы, свидетельствующим о каких-то знаковых тенденциях?

Рассмотрим партийное представительство в местных Советах депутатов на примере Советов 26, 27 и 28 созывов по следующим параметрам:

А) число зарегистрированных кандидатов, выдвинутых политическими партиями[3], и их доля от общего числа зарегистрированных кандидатов.

Б) Число избранных депутатов-партийцев от общего числа избранных депутатов.

В) Доля избранных депутатов-партийцев от общего числа зарегистрированных кандидатов-партийцев.

Полученные результаты можно представить в следующей таблице:

Таблица отчетливо демонстрирует, что результаты выборов 2018 г. с партийной точки зрения более близки к итогам выборов 2010 г., что позволяет выдвинуть осторожное предположение о причинах пусть небольшой, но положительной динамики — необходимость продемонстрировать ее внешнему наблюдателю. В контексте же внутреннего развития страны данный результат является незначительным. Если даже ориентироваться на 5%-й барьер как некий минимальный показатель для партийных систем, то очевидно, что активировать в Беларуси просто нечего. В качестве некоего теоретического посыла можно отметить и тот факт, что авторитарные режимы (и белорусский, судя по всему, никогда не был исключением), принимая политические решения, обеспечивают их массовое, а не на уровне 2,5%, выполнение.

Второй аргумент касается партийного представительства в Минском городском совете депутатов. Для его понимания необходимо посмотреть на персональный состав депутатов –партийцев. Он приведен в следующей таблице:

Приведенная таблица демонстрирует высокий социальный статус депутатов-партийцев, одновременно актуализирую на свой лад вечный вопрос — что первично, курица или яйцо? Благодаря чему данный депутат избран в Минский городской совет — членству в политической партии или занимаемой должности? В белорусских реалиях безусловный приоритет отдается должности. Важно и то, когда данные депутаты получали свои должности. Почти все они получили их либо накануне выборов 2014 г. либо после, то есть, физически не могли стать депутатами местных Советов 27-го созыва. Более того, это был период определенной активизации КПБ, когда в нее активно приглашали минскую номенклатуру среднего звена. За период 2013-2018 они неоднократно демонстрировали свою политическую лояльность, а некоторые — и политические амбиции, безуспешно участвуя в местных (2014) и парламентских (2016) выборах.

Во время избирательной кампании в Минский городской совет были зарегистрированы 248 кандидатов в депутаты, из них 135, то есть, 54,4% — представители политических партий. Причем только 15 из этих 135 представляли оппозиционные партии. В регионах ситуация совершенно другая, большинство зарегистрированных кандидатов являлись беспартийными, то есть, политические партии концентрируют свои усилия на г. Минске. Наверное, эта стратегия имеет смысл, но вряд ли способна привести к тому, чтобы власти убедились в реальном политическом влиянии партий и приняли решение о создании полноценной партийной системы.

Более того, результаты выборов в Мингорсовет — 29,8%, показывает, что принадлежность к политическим партиям скорее выступала препятствием для избрания, чем залогом успеха.

Однако бесспорный рост числа партийных депутатов позволяет сделать очень осторожное предположение (!) о другой тенденции. Вероятно, одним из мотивов для вступления указанных людей в провластные партии стала надежда, что этот шаг хоть как-то позволит им расширить социальные лифты. Это может быть ошибочным предложениям, но оно вполне вписывается в общие тренды эволюции авторитарных режимов, когда циркуляция элит замедляется, ее молодые представители ощущают узость предлагаемых им социальных лифтов и используют любую возможность для расширения доступного им политического пространства. Возможно, эта именно та тенденция, которую Д. Кухлей назвал «запросом» со стороны номенклатуры. Судя по всему, отклика в высших эшелонах власти этот запрос не находит.

Комментировать тезис о пяти депутатах от ЛДПБ и искать в этом факте какие-то глубинные тенденции даже как-то неудобно. Безусловно, пять это лучше, чем ничего. Но учитывая численность членов ЛДПБ и долгую роль Сергея Гайдукевича как спарринг-партнера А. Лукашенко на президентских выборах, достижение, скорее, весьма сомнительно и, по-видимому, отражает отсутствие у властей каких-либо ожиданий от ЛДПБ.

Таким образом, можно сделать следующие выводы:

Прошедшие выборы в очередной раз показали маргинальное положение провластных (равно, как и любых других) партий на политической арене страны, а также желание властей и далее поддерживать статус-кво. Никаких «спящих» партийных систем в стране нет и не предвидется.

Большее сходство результатов выборов 2018 г. с результатами 2010 г., чем 2014 г. позволяет сделать предположение о том, что минимальный прогресс в партийном представительстве предназначен в большей степени для внешнего, чем внутреннего потребителя. Пока рейтинг политических партий находится в рамках статистической погрешности и, по данным Института социологии НАН Беларуси, не превышал летом 2017 г. 2,6% [8], а в регионах они практически не представлены, в том числе, и во время выборов, вряд ли власти будут склонны видеть в них неких реальных политических субъектов.

Результаты позволяют сделать весьма предварительные предположения об интересных тенденциях в среде нового поколения белорусской номенклатуры, прежде всего, относительно расширения поля для их политического маневра.

[1] Первоначально в Минский городской совет депутатов было избрано 8 партийцев

[2] http://ldp.by/ru/informatsiya/my-smogli-liberalno-demokraticheskaya-partiya-sumela-projti-v-mestnye-sovety-deputatov/

[3] Этот показатель следует отличать от показателя общего числа зарегистрированных кандидатов-партийцев, который, безусловно, несколько выше. В таблице приведен через знак «».

[4] Для вновь избранных депутатов. Для повторно избранных этот показатель не определялся.

[5] Белорусская социально-спортивная партия

[6] В официальном списке ЦИК должность А. В. Дубовика обозначена как «начальник управления».

[7] По-видимому, избран вместо предполагавшегося Устиновича В.В., заведующего хозяйством группы тылового обеспечения ГОМ УВД Администрации Советского района г. Минска

[8] http://comparty.by/sites/default/files/pdf-gezeta/no5_3.pdf