К столетию провозглашения Белорусской Народной Республики у политических акторов растет интерес к использованию ее наследия в своих интересах. Включение в этот процесс власти ставит перед всеми участниками новые вызовы и открывает некоторое окно возможностей.
До недавнего времени наследие БНР в становлении белорусской государственности было интересом в первую очередь независимых историков и политической оппозиции; дата 25 марта является главной в протестном календаре, но никак не отражается среди официальных праздников. Череда событий последних месяцев демонстрирует перемены.
Фактура изменений в государственной риторике
Так, Министерство культуры ответило на письменный запрос, что к столетию БНР в Минске пройдёт несколько выставок и кинопоказов, среди которых — экспозиция в Национальном историческом музее с характерным названием «1918: судьба белорусской государственности», запланированная на март 2018 года. Хотя Минкульт мог бы формально ответить, что 25 марта не государственный праздник, а Республика Беларусь не правопреемница БНР.
30 ноября — 1 декабря в БГУ прошла международная научная конференция «События 1917 года в исторических судьбах Беларуси». В отличии от рядовых академических дискуссий, эта проходила с размахом. Пленарное заседание состоялось в здании Купаловского театра, где в декабре 1917-го проходила работа делегатов Первого Всебелорусского съезда (его председателем был будущий глава Рады БНР, а большевистские отряды съезд разогнали). Александр Лукашенко направил конференции специальное приветствие, которое зачитывал первый замглавы Администрации президента Максим Рыженков. Этот факт уже сам по себе подчеркивает государственное внимание к конференции: согласно президентскому сайту, за последние 5 лет Александр Лукашенко направлял приветствия только на 6 конференций.
При этом само приветствие, помимо формальных слов, содержит существенные тезисы: «Идея самоопределения Беларуси, которая шла снизу, от инициативы народных масс, выразилась в созыве I Всебелорусского съезда. Это народное собрание продемонстрировало важнейшие ценности, значимые для нас до настоящего дня: свое государство, его социальный характер и тот факт, что только народ, его воля, коллективный разум и лидеры могут стать подлинным источником независимости». А президентская газета «СБ. Беларусь сегодня» характеризует I Всебелорусский съезд как «первую попытку создать белорусскую государственность, спросив волю представителей самого белорусского народа».
При этом, к примеру, школьное учебное пособие по Истории Беларуси за 10 класс, изданное в 2012 году, демонстрирует отличия нынешней генеральной линии от прежней и прямо противоречит президентским словам: «присутствующие на съезде 1872 делегата не представляли весь белорусский народ. Он не только их не выбирал, но и мало знал про этот съезд».
Еще одно событие в этом тренде — встреча председателя БНФ Григория Костусева и начальника главного идеологического управления Администрации президента Александра Ильясевича, на которой шла речь о праздновании 100-летия БНР (присутствовал также пришедший с Костусевым художник Микола Купава). Ильясевичу были переданы «семь с половиной страниц предложений относительно празднования даты 25 марта», идеолог «был очень заинтересован… воспринял встречу на позитиве». Состоялась встреча по инициативе Костусева и была согласована в последний момент, однако примечателен сам факт готовности и интереса к подобной встрече на таком уровне.
Наконец, стоит отметить суд над авторами «Регнума». В официальной экспертизе, на которой строится обвинение, среди претензий к обвиняемым — «цинично обозначают бело-красно-белый флаг, как коллаборационистский». По словам прокурора, «в текстах демонстрируется презрительное отношение к белорусской истории и языку… утверждается, что беларусизация направлена на вытеснение русского языка. Белорусский язык автор считает примитивным, невыразительным, пользуются которым, по его мнению, лишь в быту».
При этом широко известна цитата президента из 1990-х: «Люди, которые говорят на белорусском языке, не могут ничего делать, кроме как разговаривать на нём, потому что по-белорусски нельзя выразить ничего великого. Белорусский язык — бедный язык». На этом адвокаты и строят защиту: «Мы нашли эти цитаты [которые автор использовал в публикациях] в выступлениях официальных лиц, в учебниках истории».
Страусы беларусизации
Все это вполне в духе государственного понимания мягкой беларусизации, где власть совершает интервенцию в историческое наследие с целью использовать его для укрепления своей нынешней государственности. Как определяет Пётр Рудковский, «государственная идеология все в большей степени фокусируется на укреплении национальной идентичности, … пересматривает исторический нарратив». В целом это логично для авторитаризма и не делает его лучше, но в нашем случае специфика политических баталий 90-х долгое время блокировала для власти этот вектор общественной консолидации.
В результате обращение в культурно-историческому наследию, включая белорусский язык и историческую символику, долгое время было прерогативой оппонентов власти. Неудивительно, что они сопротивляются подобной интервенции и не хотят отдавать свой символический капитал. Это одна из важных причин, почему многие предпочитают просто-напросто отрицать какое бы то ни было обращение власти в своих действиях и риторике к тренду мягкой беларусизации, попытки трансформировать его в новую культурную политику. Однако это ложный путь, сравнимый с поведением страуса: зарыв голову в песок и повторяя «никакой мягкой беларусизации не существует», можно избежать необходимости осмыслять сложные и противоречивые процессы, происходящие в государстве. Эффективнее будет осознать неизбежность перемен культурной политики и задуматься о том, как их использовать.
Цели и их очередность
В упрощенном виде цели государства здесь две: 1) экспроприировать ценности культурно-исторического наследия Беларуси у политических оппонентов; 2) на основе стимулируемого интереса к этим ценностям укреплять общественно-политическую консолидацию вокруг независимости и суверенитета Беларуси в условиях возросших региональных геополитических рисков.
Однако социальные трансформации интереса к белорусском языку и историко-культурному наследию, составляющие тренд мягкой беларусизации, начались отнюдь не по распоряжению сверху, но в результате комбинированной активности общественных инициатив (основные — «Будзьма» и «Арт Сядзіба») и с катализатором в виде украинского кризиса, который позволил тренду значительно расширить свою аудиторию, включив туда и государство.
Таким образом, цель № 2 уже воплощается, однако при нынешнем положении идет скорее в плюс политической оппозиции. В этом контексте ключевым фактором политического противостояния становится очередность событий: оппоненты власти заинтересованы в ускорении и усилении всех составляющих мягкой беларусизации, чтобы последующая экспроприация была невозможной без необходимости существенных трансформаций государственной системы.
В интересах государства, напротив, сперва маркировать содержание мягкой беларусизации «своим», а затем уже использовать эти процессы на полную катушку.
Этому, однако, есть несколько ограничителей: внутренний и внешний. К внутреннему можно отнести политическую традицию, которая делает любое обращение к тематике досоветского наследия и белорусского языка рискованным (см. выше примеры, когда нынешняя государственная риторика сталкивается с прошло, прямо противореча ей). Но еще опаснее для власти ограничители внешние: негативная реакция России, которая прекрасно артикулируется через тех же авторов «Регнума», но возникает на куда более высоких уровнях.
В результате власти скованы в своих действиях и осторожны в высказываниях. Уже второй год Александр Лукашенко определяет мягкую беларусизацию фактически одной и той же риторической конструкцией: «Некоторые стонут, что у нас идет мягкая беларусизация, как будто у нас онемечивание должно быть» (ноябрь 2016), «Меня в чем упрекают? Что я в Беларуси устроил мягкую беларусизацию. Слушайте, мне что, германизацию здесь устроить?» (декабрь 2017).
Консенсус: не вместе, но параллельно
Однако сами тенденции мягкой беларусизации в целом остаются фактором, в котором заинтересованы практически все стороны общественно-политической жизни Беларуси — кроме сторонников русского мира, независимо от отношения к действующей власти. Строго говоря, на этом имеет смысл и сконцентрироваться, поскольку независимо от локальных политических баталий ценности развития национальной культуры, сохранения историко-культурного наследия, укрепления национальной идентичности и суверенитета имеют глобальное, определяющее значение.
Общественными акторами мягкой беларусизации уже начато несколько приуроченных к столетию БНР инициатив (например, кампания «Арт Сядзібы» и Symbal.by#БНР100). Столетний юбилей БНР может стать новым этапом в мягкой беларусизации и создать прецедент, когда государство и его оппоненты будут идти если не совместно, то параллельно — в одном направлении.