Инаугурация Владимира Владимировича Путина 7 мая 2012 г. формально послужила началом новому периоду нахождения у руля верховной российской власти этого политика. Известно, что он одержал победу на выборах 4 марта с небольшим превышением 50% голосов и при отсутствии продолжительных и многочисленных акций протеста против несменяемости высших должностных лиц России даже в Москве и Петербурге.

По данным Центральной избирательной комиссии, за в то время действовавшего премьер-министра РФ проголосовало 63,60% избирателей, за лидера КПРФ Г. Зюганова — 17,18%, за предпринимателя М. Прохорова — 7,98%, за председателя ЛДПР В. Жириновского — 6,22%, за руководителя Партии Справедливая РоссияС. Миронова — 3,86% [1]. В соответствии с информацией, полученной независимыми экспертами из организации по наблюдению за выборами Голос, В. Путин на этих выборах получил по России, чуть более 50% и 47% по Москве, З. Зюганов — 19%, М. Прохоров — 17% [2].

В ночь после выборов на Манежной площади, прилегающей к Кремлю, прошел митинг сторонников Путина и концерт в его честь. В нем участвовало более 100 тыс. человек. Многих людей на это мероприятие привозили автобусы с иногородними номерами, после окончания митинга они могли получить компенсацию в размере USD 10. Выступая перед собравшимися, В. Путин поблагодарил участников за то, что они сказали «да» нашей великой России. Под ней тогдашний премьер подразумевал, конечно же, самого себя. Обозреватели отметили, что из уст победителя не прозвучало обычных в таких случаях слов в адрес своих оппонентов, что он обязательно учтет их пожелания при формулировании и осуществлении политического курса. Вместо этого царил дух конфронтации. Путин вел себя как победитель над коварным и опасным врагом. Для того чтобы продемонстрировать реальную силу власти, в Москву было стянуто огромное количество подразделений армии, полиции и пожарных. Как отметили британские журналисты: «Город в день выборов выглядел как захваченный оккупантами» [3].

Тактика запугивания оппонентов не могла не принести плоды В. Путину, который в этом деле оказался верным учеником Лукашенко, но в отличие от «колхозного диктатора» он понимал, что не стоит из пушек стрелять по воробьям, расправляться со слабой оппозицией. На следующий день после выборов 5 марта оппоненты режима смогли вывести на Пушкинскую площадь только 20 тыс. человек — гораздо меньше, чем приходило на акции протеста после украденных властями выборов в Государственную думу. Напомню, что в декабре и феврале на Болотную площадь и проспект Сахарова выходило по 100 000 человек. Акция в целом прошла мирно, но против примерно 200 участников, которые решили остаться после ее завершения, российская полиция применяла «белорусские средства»: людей избивали и бросали за решетку.

На митинг 10 марта, который проходил на Новом Арбате, пришло, по данным журналистов НТВ, только 15 тысяч человек. Некоторые организаторы митингов «За честные выборы» накануне акции допускали, что она может оказаться не столь многочисленной, как предшествующие. В частности, член Лиги избирателей, писатель Борис Акунин указывал:

«Абсолютно ясно, что в результате событий 4 и 5 марта движение гражданского общества перешло в новую фазу. Первая — романтическая и эйфорическая закончилась. Люди поняли, что с белыми воздушными шариками, лентами и веселыми флешмобами против роботов из ОМОН не пойдешь. Не удивлюсь, если 10 марта на наш митинг, кроме наблюдателей, никто не придет. И все же я думаю, что люди не согласятся существовать в той же системе, что и раньше. Гражданское общество начнет развиваться по пути самоорганизации, борьбы за победу на местных выборах. Демократия должна расти нормально — снизу вверх» [4].

На митинге 17 марта, у памятника Пушкину в Москве, организаторами было заявлено, что они отказываются согласовывать свои дальнейшие акции с властями, переходят к стратегии эскалации протестных действий в знак протеста против приговора одному из активистов движения А. Козлову (получил 5 лет тюрьмы) и административного ареста С. Удальцова — председателя Левого фронта. Кроме того, сопредседатели Партии народной свободы (ПАРНАС) Б. Немцов и В. Рыжков заявили о своем выходе из президентского совета по политической реформе. Эта акция была оформлена как встреча с одним из депутатов Государственной думы и была самой малочисленной из всех прошедших ранее.

Как завил российский политолог Орешкин: «Если придет немного людей, то власть почувствует себя вправе достаточно жестко разогнать этот митинг, поскольку он не согласованный. Думаю, власть в данной ситуации находится скорее в выигрышной позиции. Значит, есть и моральное, и юридическое право применять насилие. Степень этого насилия будет зависеть от реакции людей… Не удастся собрать много людей. Во-первых, нельзя значительную часть жизни проводить на митингах. У нормальных людей нормальные человеческие хлопоты. Во-вторых, а что на этих митингах делать? Еще раз послушать Удальцова и Женю Чирикову? Мы все это уже слышали. Новизны нет, жанр выдыхается. На дальнейшие митинги будут ходить политически ангажированная часть, которая видит смысл жизни в политической борьбе. Их немного. Они часто маргинализированы и агрессивны. А большая часть сограждан, может быть, и будет им сочувствовать, но просто не видит большого смысла в том, чтобы гулять на морозе, выслушивая одни и те же слова одних и тех же людей» [5].

Я разделяю в этой связи точку зрения американского эксперта Яффы, который на страницах Foreign Affairs подчеркивал: «Стратегия эскалациипротестной активности, которую предложили С. Удальцов из Левого фронта и популярный блогер А. Новальный, имеет и свои серьезные недостатки, так как она сразу же сократит количество протестующих на десятки и сотни тысяч активистов, которые перестанут с оптимизмом и надеждой относиться к происходящему (уменьшится также и их безопасность). Все это присутствовало на предыдущих акциях протеста. И если именно по такому пути будут развиваться дальнейшие события, протестующие, скорее всего, вернутся к дням знаменитой „Стратегии 31“ 2009–2010 гг., когда несколько сотен участников собирались вместе 31 числа каждого месяца, в защиту 31 статьи российской Конституции на Триумфальной площади в Москве и задерживались, арестовывались и избивались полицией» [6].

Таким образом, за три недели противостояния, российские власти практически исключили возможность повторения в РФ Оранжевой революции, победившей в 2004 г. в Украине. Помогла им в этом и собственная оппозиция, которая повторила многие ошибки своих белорусских коллег: переоценивала собственные силы, страдала от отсутствия единства и координации усилий, не обладала высоким организационным потенциалом. Тактика эскалации протестной активности не позволила провести Марш миллионов в Москве 6 мая 2012 г. Вместо миллиона участников вышло только 50 тыс. человек, некоторые из которых были нацелены не на мирный протест, а на противостояние с полицией, которая не церемонилась с манифестантами (400 человек было задержано).

Причины четвертой победы В. Путина, лучше других изложил российский публицист Стреляный и британский политолог Лукас. Они хорошо дополняют друг друга. Но, вначале, хотелось бы обратить внимание читателей на то, что в 2012 г. пошел четвертый срок нахождения российского политика на высшем государственном посту, а не третий, так как пост премьер-министра он сделал гораздо более влиятельным, нежели пост президента, который занимал слабый и послушный Д. Медведев. О том, что эпоха Путина не заканчивается с его уходом с поста президента в 2008 г. писал автор этого текста. Данный прогноз, к большому сожалению, исполнился с абсолютной точностью [7].

«Преувеличение внешней угрозы было использовано главой государства для концентрации полномочий в его руках, создания всех необходимых условий для успешной реализации операции ‘преемник’ в 2007–2008 гг. В отличие от Б. Ельцина, В. Путин и не собирался отказываться от всей полноты власти, которую он обеспечил себе с таким трудом.

Во-первых, этот вывод подтверждается некоторыми особенностями его преемника. Д. Медведев, несмотря на получение им 70% голосов на выборах 2008 г., не является самостоятельной фигурой. Всеми своими успехами, с момента работы в санкт-петербургской мэрии и до получения нынешней должности, он обязан патрону В. Путину. Медведева вполне устраивает статус-кво, и пока что у него не возникали амбиции, направленные на превращение символических регалий высшей российской власти, полученных во время инаугурации, во что-то более реальное. Если же такие амбиции появятся в будущем под воздействием окружения, их будет трудно реализовать, потому что собственный властный ресурс этого политика весьма ограничен. Он не связан ни с бюрократией, ни с силовиками, а экономические группы интересов (хорошо известны контакты Медведева с Газпромом) утратили значительную часть своего политического веса еще во времена президентства Путина.

Во-вторых, ВВП, как в шутку называют действующего российского премьера журналисты, обеспечил себе контроль над осуществлением кадровой политики и при президенте Медведеве. Именно на это направлено решение Путина возглавить партию Единая Россия. Он стал председателем данной организации на ее IX съезде в апреле 2008 г. Политика партизации в России, которая осуществляется в течение нескольких лет, предусматривает, что основные руководящие посты и в центре, и в регионах замещаются представителями этой доминантной политической структуры. В России же еще со времен Сталина хорошо известно, что тот, кто отвечает за подбор и расстановку кадров, тот обладает и властью.

В-третьих, действующая Конституция не мешает В. Путину перейти от осуществления президентского лидерства к премьерскому лидерству при слабом президенте. В крайнем случае, он всегда может использовать конституционное большинство в думе у партии Единая Россия для внесения изменений в текст Основного Закона по своему усмотрению. Путин может также вернуться к осуществлению президентского лидерства, выставив свою кандидатуру на главы государства в 2012 г., если посчитает, что пост премьер-министра все же не позволяет ему максимально использовать ему административный ресурс (что он и сделал — зам. автора). Таким образом, эпоха Путина не завершилась после избрания Д. Медведева президентом Российской Федерации. Она продолжается, хотя и приобретает некоторое новые черты, не свойственные прежним этапам новейшей российской истории. Данная эпоха неразрывно связана с авторитарной эволюцией России, которая, к сожалению, имеет все шансы к самосохранению».

По мнению Стреляного, «победил Путин потому, что не боролся в обычном смысле слова, а сам себя назначил. Самоназначение в данном случае явилось одновременно и самосохранением. Это были не президентские выборы, а своеобразное своей дороговизной социологическое исследование. Оно лишний раз подтвердило то, что было и так известно: примерно треть российских избирателей всегда голосует за власть. Эта треть и стала костяком путинского электората. Она совершенно спокойно отнеслась к тому, что были нарушены писаные и неписаные законы, правила и приличия, которые могли помешать основному кандидату. Человек путинской трети вообще не обращает внимания на любые нарушения, которые не касаются его лично. Дело не только в очень высоком пороге гражданской чувствительности. Сказывается совершенно определённое, пусть стихийное, мировоззрение» [8].

Согласно точке зрения ведущего британского эксперта по России, редактора журнала The Economist и автора книги Новая холодная войнаЛукаса, «подлинные выборы невозможны без подлинной политической конкуренции и реального выбора. На прошедших российских выборах не было ни того, ни другого. В них участвовали два „профессиональных неудачника“ — Зюганов и Миронов, „политический клоун“ Жириновский, плейбой, миллиардер, марионетка Прохоров и один-единственный реальный кандидат — Путин. Понятно, что в такой ситуации Путин был обречен на победу. Тем более, что у него была мощнейшая медийная поддержка. В таких условиях для победы ему вовсе не нужны были никакие фальсификации результатов выборов. Вы могли заметить, что, говоря о России, я не употребляю слово правительство, предпочитая заменять его словами властьи режим — чтобы не придавать незаслуженной легитимности людям, пришедшим к власти в результате таких выборов. Правительства обычно формируются после честной политической борьбы и в результате подлинной политической конкуренции…

В своей предвыборной кампании Путин сделал акцент на стабильности и большинство избирателей это вполне устроило. Однако, на мой взгляд, по существу это была не стабильность, а стагнация. Многие избиратели ностальгически соотносили этот лозунг с брежневскими временами. Мне представляется, что определенная и немалая часть российских избирателей страшится перемен. Но существует и другая часть путинского электората, которая голосовала за него, объясняя это отсутствием альтернативы. Были люди, которых связывают с его режимом корыстные интересы. Но, по существу, у него не было конкурента, за которого можно было бы проголосовать» [9].

Еще одна очень интересная точка зрения российского социолога Левинсона из Левада-Центра позволяет нам ответить на вопрос, почему же настолько слабыми оказались попытки российского гражданского общества выработать реальную и популярную альтернативу путинизму. Гражданское общество в идеале должно опираться на развитый средний класс, что же он представляет собой в современной Российской Федерации, и какую политическую позицию данная группа занимала на прошедших выборах главы государства?

«Поскольку в целом по стране, если не влезать в детали, около половины избирателей голосовало „за“ Путина, можно сказать, что перед нами — наиболее консолидированный электорат (в сравнении со всеми другими кандидатами)…

Необходимо учитывать, что в глазах значительной части электората Путин — символическая фигура, я, как и мои коллеги, об этом говорил неоднократно. Для российского массового сознания он важен не как человек во плоти, а как знак. Те, кто его поддерживали, именно так к нему адресовались — это мы знаем тоже из массовых опросов. Людей, которые испытывают к нему симпатию или человеческие чувства — меньшинство. В этом смысле восхититься его торсом или его способностью ездить, летать или плавать, в общем, может только меньшинство. Путин для них знак России, и ее положения, если угодно, воображаемого величия России. Путин в этом смысле скорее геральдическая фигура, он скорее близок к знамени или гербу в этом качестве… Теперь о социальных группах. По данным наших опросов, те, кого называют средним классом, выступают по большей части за сохранение путинского режима, за стабильность и тому подобные эвфемизмы, которые означают это же самое. Те, кто вышли на площади, на улицы Москвы, не являются основной частью этой социальной группы, по отношению к среднему классу, если говорить о среднем классе (хотя это очень сомнительная категория), они лишь небольшая и не главная его часть. Главная же часть российского среднего класса — это довольно хорошо оплачиваемые государственные служащие и довольно хорошо оплачиваемые служащие крупнейших корпораций, которые от государственных учреждений отличаются очень мало» [10].

В России очень слабыми являются позиции среднего класса, в европейском или американском значении этого термина. За время правления ВВП увеличилось количество богатых и средних по своему достатку людей, но людей зависимых от государства или корпорации или университета или издательства/телекомпании. А это не средний класс, который должен быть самостоятельным, по определению, чтобы формировать и отстаивать свою собственную политическую позицию.

На эту проблему в свое время обращал внимание известный российский политолог Мельвиль, изучавший проблемы ельцинских реформ. По его мнению, «важным социальным препятствие на пути демократизации было отсутствие развитого среднего класса в России, который, в соответствии со структурными теориями транзита, является важнейшей общественной силой, выступающий за утверждение и развитие демократических институтов и процедур. В отличие от западных обществ, в бывшем Советском Союзе сложился так называемый старый средний класс, не имеющий частной собственности. Он включал в свои ряды образованных профессионалов, которые занимали особые институциональные позиции в государственной системе. Процесс „быстрых рыночных реформ“ в России привел к его размыванию и расколу на незначительное привилегированное меньшинство и массу паупериризованного населения. Новый же средний класс в Российской Федерации все еще не появился» [11].

Таким образом, избрание В. Путина президентом РФ в 2012 г. было его само назначением на высший государственный пост. В этом он похож на своего белорусского коллегу — А. Лукашенко, который имеет богатый опыт проведения подобных операций. Но, в отличие от «братской» Беларуси, в России В. Путин обставил свое возвращение в президентуру как хорошую операцию спецслужб. Внешне придраться к ней очень сложно: Конституцию не отбросили, поиграли в политический плюрализм, обеспечили с помощью административного ресурса нужный процент голосов «за», даже несистемную оппозицию, обвиняющую ВВП в установлении в РФ некой непонятной клептократии (от слова клептомания — машинальное воровство — зам. автора), пока в тюрьму не упекли. Но как не старался вновь избранный президент внутренние и внешние оппоненты его усилий не оценили.

Каким путем будет развиваться Российская Федерация в ближайшие годы. Я думаю, что правы те люди, которые считают, что Россия быстрыми темпами будет догонять Беларусь, а не станет проводить «политические реформы», провозглашенные в одном из выступлений Д. Медведева. Дело в том, что в ситуации обострения экономических проблем, к которым Россия быстро приближается, выбор правящей элиты, даже развитых демократических стран, часто граничит с применением временных авторитарных методов правления [12]. Путин же будет ссылаться на кризис, в который Россия попала по вине «зловредного Запада», чтобы закрутить гайки еще сильней, чем они закручены в настоящее время. В этом он видит свою миссию спасителя Великой России.

Чего ждать Западу от нового путинского режима? Существует две противоположные точки зрения по этому вопросу. С одной стороны, Лукас отказывается даже называть правительством действующую власть, чтобы не придать ей хотя бы толики легитимности, предвидит экономический кризис по вине Путина & Co, предвидит продолжение борьбы еще вчера молчавшего среднего класса за свои права. «Режим уже не может справиться без серьезных репрессий с десятками тысяч выступающих против него оппозиционеров. Да у него и нет столь масштабной репрессивной машины, как в советские времена. Но и оппозиция слишком слаба, чтобы победить. Наблюдается своего рода политическое равновесие. Оппозиционное движение становится частью российского политического ландшафта. Потенциально оно может подточить режим изнутри, поскольку главный политический ресурс Владимира Путина — его популярность — уже частично растрачен… Это уже явный признак слабости режима» [13].

С другой стороны, известный американский политолог, бывший директор CDDRL Стэндфордского университета США, советник президента Обамы, а ныне посол США в России Макфаул, считает что политика перегрузкиотношений между США и Россией должна быть продолжена, несмотря на антиамериканизм, которым сопровождалась кампания по выборам президента РФ, его он назвал обычной предвыборной риторикой. Выступая в Петерсоновском институте международной экономики в Вашингтоне, дипломат заявил, что Россия находится на этапе возрождения гражданского общества, и что государство реагирует на это. Согласно послу США, в Россию возвращается реальная политика. Важнейшей задачей администрации Обамы в области торговли на этот год он считает — это убедить американских законодателей ликвидировать принятую 38 лет назад поправку Джексона-Веника, которая мешала установлению режима наибольшего благоприятствования в торговле с Россией. Поправка связывала условия торговли с СССР с условиями эмиграции евреев. Макфаул не поддержал предложения некоторых сенаторов от двух партий заменить данную поправку другой, которая лишала бы возможностей поездок в США и ведения бизнеса с американскими партнерами, тем российским чиновникам, которые повинны в гибели в тюремной камере адвоката С. Магницкого, находившегося под следствием. [14]

По нашему мнению, обе рассмотренные позиции ошибочны и будут вести к неправильной стратегии Евросоюза и США в отношении Российской Федерации в случае некритического их одобрения политиками. Первая точка зрения сильно преувеличивает протестный потенциал в РФ, власть там консолидирована в руках вновь избранного/самоназначенного президента, а не находится в состоянии шаткого равновесия, как перед политическим кризисом (революционной ситуацией). В случае обострения экономических проблем, Путин может подавить слабую и расколотую оппозицию, обвинив ее в заговоре и связях с западными спецслужбами. Такие обвинения уже звучали накануне и в день голосования, но они не были поддержаны российским обществом, которое посчитало все это явным преувеличением и издержками воспитания нашего главного героя. В ситуации кризиса все может измениться и лозунг ВВП «замочить их в сортире» может вновь стать популярным для обывателей, как это было в годы второй чеченской войны.

Хорошее объяснение ошибки Макфаула содержится в статье американского консервативного журнала Commentary, который является центром выражения мнения правых интеллектуалов, ориентирующихся, в основном, на республиканскую партию США.

«Демонстративное нарушение Путиным принципов свободных выборов, продемонстрированное дважды в течение нескольких месяцев, поставило администрацию Обамы в неудобное политическое положение. Администрация настойчиво пыталась найти доказательства успешности политики „перезагрузки“ (reset) отношений с Россией, а тут Россия бросилась защищать ядерную программу Ирана, оказала поддержку сирийскому режиму Башара Асада в Совете Безопасности ООН, не говоря уже о раздувании антиамериканизма в год выборов президента. Все это выглядело как американская уступка России.

Стратегия перегрузки имеет своего автора — нынешнего посла в Москве Майкла Макфаула (Michael McFaul), попавшего в неловкое положение и вынужденного защищать «достижения» того, под чем стоит его подпись. Макфаул имеет за спиной длинную и выдающуюся карьеру специалиста в области демократизации в России, которая перешла теперь в политическую работу дипломата. Должность требует от него либо извинить, либо игнорировать поведение путинской администрации, о котором он предупреждал нас столько раз» [15].

Более взвешенный и всесторонний подход, рассматривающий ситуацию после выборов 4 марта 2012 г., учитывающий как интересы Запада, так и интересы России, предложен в материале директора Центра по изучению европейской политики в Брюсселе (CEPS) Эмерсона. Он анализирует экономический аспект сотрудничества между Европой и Россией, вызовы безопасности Европе и США, которые содержит в себе путинская программа перевооружения России до 2020 г., дипломатические проблемы взаимодействия EC и РФ, связанные с добровольным союзом руководства России с некоторыми лидерами «государств-изгоев».

Следует согласиться с тем, что у России нет альтернативы, кроме как продолжать экономическое сотрудничество с ЕС, иначе программу модернизации российской экономики придется отложить в долгий ящик из-за отсутствия у РФ современных технологий, которые есть в ЕС, являющимся пока что главным рынком для российских энергоресурсов. Учитывая все это, Путин предложил в одной из своих статей заключить соглашение о свободной торговле между Евразийским экономическим пространством и ЕС и построить общий рынок от Лиссабона до Владивостока. Кроме того, у РФ и ЕС есть потребность в согласовании своих позиций в отношениях с Китаем, который является конкурентом для сторон.

По мнению Эмерсона, ЕС мог бы пойти на этот шаг, тем более, что после вступления России в ВТО — это технически возможно. Но, в свою очередь, «Россия должна отказаться от привычки смешивать геополитическое могущество и коммерцию, включающую, например, торговые санкции против стран Восточной Европы. В России также очень рискованный климат для западных инвестиций и существует большая неопределенность с правовым государством. То есть подобные экономические шаги с европейской стороны упираются в более широкие проблемы политического доверия по вопросам стратегической безопасности» [16].

В своей статье от 20 февраля Путин завил, что обороноспособности России угрожают некие враги, которые не были названы. Раз это так, мы должны увеличить свои военные расходы. В текущем десятилетии в вооруженные силы России должно быть поставлено: 400 современных межконтинентальных баллистических ракет наземного и морского базирования; 8 стратегических подводных лодок; 20 многоцелевых подводных лодок; 50 боевых кораблей; 100 военно-космических аппаратов; более 600 современных самолетов; 1000 вертолетов; более 2300 современных танков; 2000 самодвижущихся артиллерийских установок и другое оборудование [17].

Но кто же так угрожает России? Хорошо известно, что Европа сокращает свои вооружения. Может быть Китай, но с ним Россия входит в Шанхайскую организацию сотрудничества. Это, конечно же, не Обама, который выводит американские войска из Ирака и Афганистана. Россия подвергается угрозе со стороны терроризма на Кавказе, но не баллистическими же ракетами с ним воевать? Часто Российские эксперты вспоминают о системе противоракетной обороне в Восточной Европе, которая якобы может быть использована союзниками не против иранских ракет, а против российских. Но как четко заметил по этому поводу Эмерсон, «ракет из России, направленных на уничтожение Европы и США» [18].

Конечно, нужно учитывать и коррупционную составляющую в российской оборонной промышленности. Осуществление плана Путина приведет к выделению огромных средств военно-промышленному комплексу, которые в значительной степени будут разворованы. ВПК — это хорошая кормушка для генералов, части предпринимателей и ученых. Но зачем же тогда держать в страхе весь остальной мир, который, как в годы холодной войны, вновь должен стать заложником российских военных и политиков.

Таким образом, Запад столкнется с гораздо более значительным комплексом проблем в отношениях с Россией, чем было прежде. Четвертый срок Путина — свидетельство осознанного авторитарного поворота в политике российского руководства, что создает отчетливые противоречия ценностей Евросоюза и США, с одной стороны, и Российской Федерации, с другой. Раньше эти противоречия существовали, но были достаточно приглушенными.

По-нашему мнению, обострение экономических проблем, которое неизбежно ждет восточного соседа Беларуси, только усилит авторитарный вектор в его политике. Так было всегда в российской истории. Также эти проблемы усилят угрозу российского экспансионизма: Россия шла на расширение своих территорий, когда переживала кризис. В последний раз русские войска помогали строить «социализм» в Афганистане в 80-е годы ХХ в., когда брежневский застой достиг своей кульминации. Это нужно учитывать Западу, который потерял инициативу из своих рук, несмотря на наличие все еще существенного превосходства в уровне развития экономики и обороноспособности. Нужно разработать общую стратегию противодействия этой новой угрозе с Востока. Нельзя допустить, чтобы США и ЕС полагались на совершенно разное видение ситуации в РФ после 4 марта 2012 г.

Конечно, я не думаю, что Путин рискнет серьезно обострить отношения с Западом в самое ближайшее время. Он будет стремиться пока к еще большему усилению российского влияния в странах, подписавших договор о создании Евразийского экономического пространства. В ближайшее время именно им придется пойти на ослабление своего экономического, а потом и политического суверенитета. В число этих стран пока входит Беларусь и Казахстан. То есть для нас избрание/самоназначение Путина — это угроза первоочередной и первостепенной важности, вне зависимости от понимания ее правительствами двух стран. То как будет реагировать Запад на такое развитие событий или усилит дальнейшие аппетиты нашего соседа, или сделает их более умеренными.

1. См: Результаты выборов президента РФ 4марта 2012. Центральная Комиссия по Выборам в Российской Федерации.

2. See: «It Bring a Tear to the Eye». The Economist.5th of March http://economist.com./blogs/easternapproaches/2012/03/russias-presidential-election

3. Ibid.

4. См.: «Новый Арбат: подробности и свидетельства». http://www.svobodanews.ru/content/article/24507871.html

5. См.: «Оппозиция — власти: никаких переговоров». http://www.svobodanews.ru/content/articles/24517511.html

6. Joshua Yaffa, «Russia’s Activists Regroup» in Foreign Affairs. March 8, 2012. http://www.foreignaffairs.com/articles/137323/joshua-yaffa/russias-activists-regroup?page=2

7. См.: Ровдо В., Сравнительная политологи в трех частях. Ч.2. Вильнюс-Москва: ЕГУ, Вариант, 2008. С. 331-332.

8. Стреляный А., «Византийская выправка». Русская служба Радио Свобода. 06.03.2012. http://www.svobodanews.ru/content/article/24506147.html

9. Лукас Э., «Неизбежны экономические перемены, поскольку российская экономика попросту рушится». Русская служба Радио Свобода. 07.03.2012.

10. Социолог Алексей Левинсон — о «путинском большинстве». Русская служба Радио Свобода. 14.03.2012.

11. See: Melville A., «Post-Communist Russia» in The Challenges of Theories on Democracy. Ed. by U. Larsen. N.Y. & Boulder: Columbia University Press, 2000. P.166-167.

12. Согласно британскому еженедельнику The Economist, Путину в значительной мере удавалось прежде контролировать ситуацию в России, благодаря высоким темпам экономического роста, за которыми стояли высокие цены на нефть на мировом рынке. Нефть и газ по-прежнему составляют 2/3 всех объемов российского экспорта. Но цены на энергоресурсы падают. На газ они сократились из-за открытия новых месторождений во всем мире. Цены же на нефть вряд ли будут расти быстро в неотдаленном будущем. Причины этого — кризис суверенных долгов в Европе — самом большом российском рынке. Сама Россия страдает от утечки капитала и «мозгов» одновременно. Выросла доля пенсионеров в структуре населения. Обострились проблемы с несбалансированностью бюджета. Государственные расходы составляют 40% ВВП, что гораздо больше, чем может себе позволить такая среднеразвитая страна, как Россия. Тем не менее, В. Путин раздавал обширные предвыборные обещания, добавив 160 млрд. бюджетных средств на увеличение пенсий, зарплаты военнослужащим, учителям и врачам. Только в 2012 г. он пообещал увеличить ассигнования из бюджета на оборону, поддержание полиции и спецслужб. Федеральный бюджет 2007 г. был сверстан, исходя из стоимости нефти в 30 долларов за баррель, но скоро понадобится, чтобы цена на нефть на мировом рынке составляла 130 долларов, чтобы удовлетворить растущие аппетиты. — See: «The Beginning of the End of Putin» in The Economist. 3-d of March, 2012. http://www.economist.com/node/21548941

13. Лукас С., Указ. соч.

14.“Макфол: У Расію вяртаецца рэальна палітыка». Радыё Свабода. 13.03. 2012. Как заметил Стреляный, «кампания Путина была низкопробной по форме и подлая по содержанию — чего стоит одна страшилка-антиамериканизма, рассчитанная на дремучего „совка“ верящего в Доктрину Даллеса. Дело однако в том, что в глазах путинского избирателя как раз это было признаком подлинности, то есть казенности, государственной важности происходящего… Неужели, мол, Путин не понимает, что вредит сам себе? Да, вредит, но только во мнении тех, кто в любом случае голосовал бы не за него. Свои же поймут правильно: если перед нами принуждение и ложь — значит тут замешан высший интерес». — См.: Стреляный А. Указ. соч. В этом тоже чувствуется школа Лукашенко, который еще в 1995 г. для своих нахваливал Гитлера.

15. Seth Mandel, «End of Jackson-Vanik Shouldn’t be the End of Russian Accountability» in Commentary.13.03.2012. http://www.commentarymagazine.com/2012/03/13/jackson-vanik-russian-accountability/#more-786952

16. Michael Emerson, «Some European Comments Putin’s Foreign and Security Policy» in Issue 79 of the CEPS European Neighborhood Watch. 2012.

17. Ibid.

18. Ibid.