Экспортозамещение работает значительно быстрее импортозамещения. Это очевидно. Буквально за год из территории Большого транзита Беларусь преобразовалась в нормальный такой восточноевропейский тупичок, реализующий собственные поставки через бесконечные пространства «союзного государства».
В 1999 году — с целью обхода Украины — был введен в эксплуатацию транснациональный магистральный экспортный газопровод «Ямал — Европа». К 2005 году, когда он вышел на проектную мощность, в Беларуси сложился общенациональный консенсус: в течение ближайших десяти лет страна превратится в одну из наиболее процветающих территорий Восточной Европы — не прилагая к тому особых усилий (одновременно в России великие экспертные умы развивали идею «энергетической сверхдержавы»). Такое мнение делили и государственные служащие, и независимые эксперты, хотя некоторые смотрели дальше остальных. Юрий Шевцов, например, утверждал, что благодаря транзиту энергоносителей и движению товарных потоков (на запад и в обратном направлении) Беларусь получит ренту столь масштабную, что граждане страны смогу работать не более 2-х часов в день. Или вообще отдыхать, как греки.
Повезло. Не нужно идти на Запад, «где нас не ждут», нет необходимости всерьез заниматься экономической политикой, нужно просто занять подходящее место под солнцем. Хотя консенсус не был тотальным. Халява не носит долгосрочного характера. Этой интуиции было достаточно для возражений (которые, впрочем, не пользовались массовой популярностью) в отношении перспектив Большого транзита. Возражали главным образом те эксперты, которые полагали, что экономические аргументы точнее, проще и понятнее геополитических.
Валерия Костюгова, в частности, любила повторять, что, во-первых, беларуское транзитное плечо относительно короткое. Применительно к газовому транзиту это — 575 км из 2000 км «Ямала». При этом наибольшую экономическую отдачу (о чем пишут редко) получают конечные газораспределительные сети — в Польше и Германии, к примеру. «Газпром» стремился приобрести Белгазпром не совсем из геополитических амбиций, причем вопрос на счет беларуских газораспределительных сетей окончательно не закрыт. Лукашенко до сих пор хочет «единый» рынок газа, «Газпром» — доступ к финальным торговым точкам, пусть даже на альтернативной основе. На данном этапе перспектив договориться нет.
Во-вторых, подобно тому, как «Ямал — Европа» был построен с целью обхода Украины, в 2010 году Россия приступила к постройке первой ветки «Норд Стрима» — в обход всех транзитных стран к западу от РФ, непосредственно к богатым потребителям. Затем началось строительство второй нитки «Северного потока» — а все эти транзитные альтернативы легко угадывались еще в далеком 2005 году.
В-третьих, следовало учитывать общую линию Евросоюза на энергосбережение и диверсификацию источников подачи энергоресурсов. Снижение зависимости от России в аспекте нефтегазовых поставок проходило отдельным розовым пунктом. Эти политики — энергосбережения и диверсификации — разумеется, были противоречивы, непоследовательны и полны недостатков в плане реализации, но эффект «сопротивления» все же всегда имелся.
Возвращаясь к дискуссии относительно перспектив Большого беларуского транзита, можно утверждать, что в ней не победил никто. Все в чем-то оказались неправы. Транзит фактически лежит, и никто не может сказать, когда он восстановится в прежних или сопоставимых с ними объемах.
Через Украину поставки не осуществляются по причинам военных действий (точнее осуществляются локальные поставки — в частности, в Молдову). Подобная картина и с Беларусью. Официально транзита нет, данные о каких-то частных операциях и их объемах в отрытых источниках отсутствуют. В Кремле решили сделать временные исключения из контрсанкций и приоткрыть польский транзит для поставок газа в Европу, но пока это — на уровне дипломатических сигналов. Что касается альтернативных морских путей, то они выведены из строя.
В сентябре обе нитки «Северного потока» были взорваны — на фоне успешного контрнаступления украинской армии эта новость не стала сенсаций. В конце ноября Швеция, проводящая расследование, рассказала, что на газопроводах случилась не авария. Там была совершена диверсия. Загодя Владимир Путин предусмотрительно назвал произошедшее терактом, за которым стоит «диверсия англосаксов». Но вот кто действительно заинтересован в подрыве газопроводов, один из которых так и не был введен в эксплуатацию, а второй не заполнялся газом?
В этом, разумеется, заинтересованы транзитные страны — Украина, Беларусь и Польша. В этом заинтересованы страны Балтии, изначально выступавшие против строительства «Норд Стрима». В этом заинтересованы скандинавские страны, прежде всего — Норвегия, занимающаяся собственными поставками газа в ЕС. В этом заинтересована Россия, которая на все готова — лишь бы обвинить в чем-нибудь «коллективный Запад» и ощутить моральную и геополитическую правоту. В этом заинтересована даже Германия, ибо в этом заинтересованы все. Нужно ли повторно упоминать англосаксов? Хорошо, упомянем: США не первый год оказывают давление на ЕС, рекомендуя снизить зависимость от российских энергоносителей. Словом, с «Северным потоком» получилось как с лесопилкой в «Твин Пикс», которая была попросту обречена на поджег.
Пока шведы ведут расследование, оператор «Северного потока» Nord Stream AG прикидывает стоимость ремонта трубы и восстановления подачи газа. Согласно предварительным оценкам подрядчика, все это дело обойдется в USD 500 млн. Дополнительных подробностей нет. Вполне вероятно, что, когда базовые инвесторы согласятся на ремонт, Nord Stream AG заявит: имелась в виду одна труба. Восстановление потоков целиком обойдется в USD 1,3 млрд.
В контексте происходящего произнесенные год назад угрозы Лукашенко (в ответ на западные санкции) о приостановке транзита грузов и газа через территорию страны в ЕС выглядят нежным вспоминанием о хороших днях. Тогда он явно не думал о том, что напоминает героя комедии, с помощью пистолета взявшего себя в заложники. Сегодня слова премьера Романа Головченко о том, что по итогам года беларуский экспорт в Россию может достигнуть потолка в USD 22–23 млрд уже не имеют шантажистских коннотаций. Это констатация факта. По его данным за девять месяцев текущего года, поставки из Беларуси в Россию составили USD 18 млрд, что на USD 5-6 млрд превышает типовые показатели прежних лет.
Нет, это не рост, это тотальная логистическая «реформа». Конечно, не реформа это никакая, это реактивная — зачастую хаотическая — деятельность, обусловленная политическими и экономическими ограничениями международного сообщества. Буквально за год из территории Большого транзита Беларусь преобразовалась в нормальный такой восточноевропейский тупичок, реализующий собственные поставки через территорию «союзного государства». В то же время Россия превратилась в территорию Базового беларуского транзита. Экспортозамещение у беларусских властей, очевидно, получается значительно лучше импортозамещения.
И вот — в направлении далеких морских портов — трясется в товарных вагонах Большой беларуский транзит. Побывавший в Минске в конце ноября губернатор Приморского края Олег Кожемяко оценил всю эту ситуацию в позитивном ключе. Экономика, рассказал он Лукашенко, «развивается неплохо»; «вектор поменялся на восток, наши порты получили большую нагрузку». Представители приморского экспертного сообщества, вероятно, делают хорошие прогнозы относительно будущего региона. Расстояние от Минска до Владивостока — 9933 км. Это значительно более длинная дистанция, чем «Ямал» и «Северные потоки».