Как пандемия влияет на состояние национальной безопасности в Беларуси, белорусскую армию и работу подразделений Министерства внутренних дел? В совместном проекте сайта «Наше мнение» и форума ePramova «COVID-19 в Беларуси: ищем решение» журналист Павлюк Быковский обсуждает проблему с руководителем аналитического центра Belarus Security Blog Андреем Поротниковым.

Армия могла бы отказаться от дешевых понтов

Павлюк Быковский: Можно ли оценить, как COVID-19 влияет на Вооруженные силы?

Андрей Поротников: Во-первых, можно дать только очень примерную оценку, поскольку не хватает информации, а во-вторых, очень многое мы можем понять только постфактум, а не в процессе.

Что сейчас можно констатировать? Военные, как и все люди, болеют, есть случаи со смертельным исходом. При этом надо понимать, что наиболее тяжело переносят болезнь люди в возрасте 45+, обычно полковники и генералы, люди с большим опытом и большим багажом технических знаний. Выпадение этих людей из рабочего графика создает серьезные проблемы, потому что часто таких специалистов — 1-2 на всю страну.

Второй момент — ограничение международных, политических связей и боевой подготовки. Так, в рамках ОДКБ вместо 4-5 мероприятий по боевой подготовке прошли только два: одно — в августе в России во время образовавшегося окна между двумя волнами эпидемии, и в октябре в Беларуси, в котором участвовали только Россия и Беларусь — все остальные страны-участницы прислали в лучшем случае наблюдателей. Это решение было не эпидемиологически обоснованным, а политическим — проводить учения любой ценой, то есть ценой здоровья белорусских и российских солдат.

Третий, очень важный момент — срываются поставки военной техники, потому что даже та техника, которая производится в Беларуси, состоит из многих импортных комплектующих; закрыты границы, предпринимаются карантинные меры на предприятиях-поставщиках — все влияет на своевременность поставок оборонной продукции.

Помимо всего, есть и четвертый фактор — финансовый. Государство из-за сложной ситуации с госбюджетом выбирает, на что в первую очередь потратить деньги — на военную продукцию или на поддержку медицинской сферы во время пандемии.

Как результат — в нынешнем году белорусская армия не получит запланированные поставки российских истребителей Су30СМ, надеется получить в следующем году, но это не факт: судя по всему, нынешняя волна коронавируса не последняя, а экономическая ситуация в Беларуси не улучшается.

П.Б.: Кроме офицеров, руководства есть военнослужащие срочной службы, которые живут в казармах; думаю, их можно попробовать изолировать от внешнего мира, но как минимум офицеры живут в семьях и контактируют с внешним миром. Что с этим? Дают ли сейчас военнослужащим срочной службы отпуска?

А.П.: Информации очень мало и, честно говоря, я ей не очень интересовался. Но известно, что приобрели дистанционные инфракрасные термометры, чтобы измерять температуру у тех, кто по служебным делам приходит на территорию воинской части; ограничен доступ родственников, но отпуска солдат-срочников официально не отменяли. Но надо понимать, что приобретаются самые дешевые, китайские, инфракрасные термометры, и точность их показаний — так себе, мягко говоря. Более-менее качественная продукция стоит от 300 рублей, но даже в госучреждениях министерского уровня я вижу 30-40-рублевые китайские термометры.

П.Б.: Естественно, родители волнуются за своих детей, которые попали на срочную службу. Стоит ли пересылать им санитайзеры, маски, витамины, лекарства, либо отцы-командиры решают эти вопросы централизованно?

А.П.: Сложно сказать, насколько эффективно и централизованно решаются эти проблемы. Если человеку на весь срок службы выдается одна марлевая маска — так себе решение проблемы. Поэтому такие вещи, у кого есть возможность, нужно передавать.

Что касается лекарств, то лекарства должны назначать врачи. Но очень часто приходится слышать не очень хорошие отзывы о врачах. Которые работают в военных частях. Насколько эти отзывы объективные — тут тоже вопрос.

П.Б.: Витамины не повредят…

А.П.: Да, а маски — расходный материал, они всегда нужны.

П.Б.: Но маски должны быть медицинские или цвета хаки — как и все в армии?

А.П.: Если у солдата есть медицинские маски, думаю, никто не запретит их одевать — все понимают ситуацию. А кроме того, маска не часть военной формы, а скорее, реакция на конкретные обстоятельства, которая вряд ли регулируется. Если маска соответствует санитарным нормам, даже из ткани, думаю, проблем не должно возникать.

П.Б.: 1 декабря начался новый учебный год в Вооруженных силах Беларуси: в этот день в соединениях и военных частях прошли торжественные построения и митинги. Можно ли отказаться от таких коллективных собраний перед угрозой коронавирусной инфекции, можно ли соблюдать безопасную дистанцию при построении?

А.П.: Можно придерживаться безопасной дистанции, если задаться такой целью. Но снимки, которые я видел, свидетельствуют, что такой цели никто перед собой не ставит: солдаты строились как обычно, исходя из того, что военная часть относительно изолирована, нет контактов с окружающим миром, соответственно, угрозы заражения значительно меньше. Я согласен с тем, от всех дешевых понтов можно было бы отказаться с учетом эпидемической ситуации. Или организовать так, как это делается в других армиях: шахматка, полтора-два метра друг от друга. Конечно, после построений люди возвращаются в казармы, где тесно общаются между собой, но сам по себе показатель того, что хоть какие-то меры принимаются, был бы полезен. Но здесь даже не стали напрягаться, чтобы продемонстрировать хоть какую-то обеспокоенность.

П.Б.: Сейчас время военных сборов. Есть ли какие-то особенности проведения военных сборов во время второй волны коронавируса или они проходят как обычно?

А.П.: Пока не понятно, насколько сейчас активно проходят военные сборы. Но в 2020 году они проходили очень активно, было объявлено, что к сборам привлечены 9 тысяч человек — это очень много, в два-два с половиной раза больше, чем обычно. Опять-таки больше внимания состоянию здоровья, температурному контролю. Но мы же понимаем: достаточно одного больного человека, чтобы поставить здоровье всех остальных под угрозу, потому что все они живут достаточно плотно — в казармах или в палатках в теплое время года. Угроза существует и на 100% ее избежать невозможно.

П.Б.: Достаточно часто тех людей, кто находился на сборах, называли партизанами: они не всегда придерживаются жесткой военной дисциплины, как солдаты срочной службы. С учетом этого фактора существуют ли угроза, что они будут больше ходить в самоволки, откуда можно занести заразу в армию? Или это надуманная проблема?

А.П.: В большей степени такие рассуждения надуманы, потому что в основном на сборы призываются люди взрослые, обычно — семейные, у которых немного другое чувство ответственности и за себя, и за окружающих. И уровень обязанностей выше: не перед непонятным государством, а перед собственной женой и детьми. Поэтому мне кажется, что такие люди подходят более ответственно, как минимум, к санитарным требованиям.

Не менее 1% личного состава МВД болеет каждый момент

П.Б.: К вопросам внутренней безопасности. Теперь гражданин, который хочет по своей воле попасть в отделение внутренних дел, должен иметь маску, ему меряют температуру, брызгают на руки санитайзером. Я был в такой ситуации и своими глазами видел, что милиционеры только в присутствии посетителей пользовались масками, а между собой обходились без них. Известно: ли какие инструкции есть на этот счет? Как вообще обстоит дело с заболеваемостью на COVID-19 в подразделениях МВД?

А.П.: На этот счет нет точной публичной информации. Но известно, что число погибших от COVID-19 измеряется десятками в МВД, это не единичные случаи. И даже тот факт, что командир минского ОМОНа Балаба заболел COVID-19 свидетельствует о том, что ситуация внутри ОМОНа не очень хорошая. Есть сведения, которые нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть, что используется такой подход: молодые, здоровые — не подохнут. Существуют минимальные трехдневные ограничения, при том, что люди находятся в скученной ситуации, в тесном контакте, а особого контроля нет: если есть явные визуальные проявления COVID-19 — тогда следует реакция. Руководство государства без всякого пиетета относится к тем, кто защищает этот режим.

П.Б.: Но при этом часть сотрудников МВД живут в казармах. Каким образом там принимаются профилактические меры против инфекции? Сильно ли ситуация отличается от армии?

А.П.: Думаю, ситуация такая же, как и у солдат срочной службы. Что тут придумаешь? Ограничить контакты, контролировать температуру, одевать маски — ничего другого не придумали. Но нужно требовать, чтобы масочный режим выполнялся, а не подходить к этому формально. Более часто убираются жилые помещения и территория части. Общесанитарные мероприятия проводятся, но их эффективность пока непонятная.

П.Б.:Люди, которых задерживали в местах проведения акций протеста, говорят об отсутствии безопасной дистанции среди задержанных, но вместе с тем есть те, кто свидетельствует, что в участке им выдали маску перед помещением в изолятор. Известны ли какие-то инструкции на этот счет?

А.П.: Скорее всего, существуют соответствующие приказы, но они предназначены для служебного пользования, у меня к ним доступа нет, но даже если и был, то я бы об этом не сказал.

П.Б.: Как можно оценить вероятность теоретической угрозы отсутствия сил поддержания правопорядка на улицах в результате заболевания значительной части личного состава?

А.П.: Безусловно, произойдет рост уличной преступности, рост домашнего насилия, увеличение роста воровства, хулиганства и так далее. Что обычно происходит там, где полиция исчезает с улиц? Первые пару дней все радуются, потому что с большего полицию не любят. Но через неделю начинаются проблемы: лучше плохие правила, чем отсутствие правил.

П.Б.:Есть страны с совершенно иным отношением к полиции: даже дети подходят к полицейским — подержаться за пуговицу. Разное доверие, разное отношение к полиции. Но меня интересует не последствия исчезновения милиции с улиц, а есть ли такая вероятность?

А.П.: Не менее 1 процента личного состава МВД болеет каждый момент, в конечном итоге эту цифру можно увеличивать в 5-6 раз. Но очень сложно сказать, что будет. Угроза существует, но она скорее теоретическая. Не бывает эпидемий со стопроцентной смертностью, со стопроцентной заболеваемостью — в любом случае кто-то да останется. Но дееспособность такой структуры будет значительно снижена по сравнению с обычным режимом работы.

Ссылка на видео: https://www.facebook.com/epramovaorg/posts/1546414192208629