На первый взгляд может показаться, что беларусский протест уже пропустил фазу переговоров — когда созданный как раз для этого Координационный совет встретил только репрессии, его президиум был разгромлен, а количество жертв среди протестующих продолжило расти. Однако представляется, что диалог остается не просто лучшей альтернативой из возможных, но для него даже созданы некоторые предпосылки, которых не было ранее.
Предпосылки диалога
Я по-прежнему считаю, что диалог неизбежен — вопрос только когда и в каком формате. Для движения к нему нужно оценить уже существующие ресурсы и найти решения для проблем (к сожалению, совсем не обязательно быстрые).
Для начала диалога нужны априори две стороны. И если власть всегда имела ясное выражение, то протестующие в Беларуси сейчас представлены как никогда четко. Да, нет каких-то единых для всех структур, будь то профсоюз, движение или партия. Но однозначно зафиксировано само присутствие протестующих как подавляющего большинства активной части общества, способного на более активную и гибкую мобилизацию, чем вся вертикаль власти.
Обе стороны конфликта как минимум декларативно поддерживают саму идею диалога и его необходимость (хотя при этом каждая сторона по-своему представляет предварительные условия диалога, его процесс, время, участников, форматы и темы). Фактически каждая сторона запускает собственные диалоговые форматы, вовлекающие своих сторонников и некоторую часть колеблющихся.
Для власти это формат диалоговых площадок по реформированию Конституции, куда приходят не только БРСМовцы и бюджетники, но, к примеру, и региональные активисты. Для противников власти это обсуждения и голосования на платформе «Голос». Оба инструмента скорее мобилизуют ядро собственных активистов, нежели способствуют диалогу противоположных позиций, но в то же время они новые и по своему формату направлены именно на более инклюзивную, чем ранее, коммуникацию (с сохраняющимися ограничениями, конечно).
Смести террористов
При этом с обеих сторон сохраняются распространенные настроения на чистую победу. Надежда на то, что, мол, мы их сейчас сметем на улицах, а потом каждого накажем. Однако 4 месяца протеста показали, что ни у одной из сторон нет достаточных сил, чтобы таким образом победить. Это очевидный прогресс протеста: достаточно сравнить с площадью-2010, которую зачистили за 7 минут.
Пока не получается победить напрямую, обе стороны пытаются юридически закрепить определение друг друга как террористов и экстремистов. Со стороны власти это законопроект «О недопустимости героизации нацизма» — с учетом того, что по-настоящему эта проблема в Беларуси не стоит и нацизм никто не героизирует. Законопроект, видимо, закрепит пропагандистское определение БЧБ-флага как фашистского. Со стороны протестующих это работа Светланы Тихановской по международному признанию беларусских ОМОНа и ГУБОПиКа террористическими организациями (по примеру иранского «Корпуса стражей исламской революции»).
Переговоры без условий
Для диалога обе стороны пока выставляют предварительные условия, неприемлемые друг для друга.
Власть хочет говорить о некой позитивной и конструктивной повестке, о реформе Конституции, при игнорировании вопросов насилия силовиков, результатов выборов и политзаключенных. Власть хотела бы подобрать себе проходящих оппонентов для диалога. В идеале — абстрактных представителей трудовых коллективов, всех тех, кого зовут на Всебелорусское народное собрание. Также ГОНГО (как ФПБ), провластных политиков (как Гайдукевич) и перебежчиков, согласных на любую повестку власти (как Воскресенский).
Оппоненты власти, Координационный совет, хотят диалога только после выполнения предварительных требований — морально справедливых, но равносильных капитуляции Лукашенко. В частности, расследование насилия силовиков означает их немедленную забастовку на новое насилие, что гарантирует победу улицы. То есть это требование для диалога, после выполнения которого диалог не понадобится. Не удивительно, что власть на это не согласна.
Возможно, стоит сменить термины, если так будет эффективнее. И вместо «диалога», требующего условий, говорить просто о «переговорах».
Смысл переговоров не в том, что их ведут с тем, кто тебе приятен, и когда по ключевым вопросам твои требования выполнены. Наоборот, переговоры нужны в той ситуации, когда не удается добиться того, чего хочешь, другими методами. И переговоры приходится вести с тем, чьи притязания не признаешь, кто тебе неприятен. Переговоры можно вести даже на войне или во время боевых конфликтов. Сам факт их проведения не означает согласия с оппонентами, признание их правоты или каких-то притязаний.
Война vs Статус-кво
Какая альтернатива началу переговоров в ближайшее время?
Первый вариант — силовое решение вопроса. Однако у сторон конфликта нет достаточных для этого ресурсов или готовности их использовать. Почему Лукашенко не применяет автоматическое оружие и танки, как на Тяньаньмэнь? Почему протестующие не применяют силу сами и не призывают ко внешней интервенции? У Лукашенко есть танки, у протестующих есть все каналы коммуникации. Но обе стороны понимают, что так будет ещё хуже, и вреда для них самих от такого подхода будет больше, чем пользы.
Вторая альтернатива — сохранение текущей патовой ситуации, статус-кво, в надежде на разрешение кризиса по другим причинам. Со стороны власти это надежда на то, что люди устанут и/или будут запуганы текущим (или чуть большим) уровнем насилия, и протесты прекратятся. Со стороны протестующих — что продолжение протеста склонит на их сторону еще больше людей, а экономические трудности, усиленные третьим пакетом санкций ЕС, не позволят власти действовать эффективно и будут способствовать расколу элит.
Тернистый путь к переговорам
Вторая альтернатива более вероятна, поскольку не предполагает никаких принципиальных изменений в действиях обеих сторон. У этого пути, однако, огромные издержки. Независимо от того, чем все закончится, в процессе будет уничтожена беларусская экономика, на восстановление которой уйдут годы и десятилетия. Будут многочисленные жертвы — не только отсидевшие сутки, но также тяжело раненые и убитые. Кому-то когда-то придется за это отвечать — возможно, не сразу и не всем, но как минимум наиболее невезучим. Каждый день такого протеста увеличивает раскол беларусской нации, который будет иметь далеко идущие последствия.
Это, однако, не значит, что протест нужно просто остановить, не достигнув никаких целей. Это и невозможно, и не отвечает запросам беларусского общества.
Видимо, обеим сторонам понадобится еще некоторое время сохранения статус-кво и экспериментирования с разными инструментами давления, чтобы убедиться, что переговоры необходимы.
Высока вероятность, что для начала или активизации переговоров понадобится демонстрация углубления раскола элит — возможно, спровоцированная какими-то особенно трагическими событиями.
Итог переговоров не будет идеальным и не удовлетворит многих. Как показывает пример соседней Польши, даже через десятки лет результаты переговоров могут порождать противоречия в обществе. Однако переговоры, даже неидеальные, будут лучше долгосрочной консервации статуса-кво, и уж тем более лучше эскалации насилия. Вопрос только в том, на какие жертвы придется пойти беларусскому обществу, прежде чем переговоры все же начнутся.