Находящиеся за рубежом лидеры оппозиции продолжают попытки усилить международное давление на белорусский режим. Имеются ли шансы расширить санкции Евросоюза, и насколько эффективной может оказаться эта мера в случае успеха?
Язэп Абзаваты. Принятые на данный момент объединенной Европой ограничения трудно назвать действенными. Напомним, что хотя консенсус в этом отношении был достигнут еще 14 августа в ходе внеочередной встречи Совета министров иностранных дел (СМИД) ЕС, а через пять дней то же самое подтвердил Европейский совет, официально санкции были введены только полтора месяца спустя, 2 октября, притом лишь после долгих и непростых дебатов.
В итоге в санкционном перечне оказалось четыре десятка лиц, которым запрещено въезжать в Евросоюз, обнаруженные на его территории их активы будут заморожены. Большую часть списка составляют руководители силовых структур, там же и весь состав Центризбиркома во главе с Лидией Ермошиной.
Лукашенко, как известно, в список не попал, так как ЕС рассчитывал на проведение с ним переговоров. Однако неделю назад СМИД ЕС заявил о готовности распространить аналогичные санкции и на него, если ситуация в Беларуси не улучшится.
Пока каких-либо перемен в этом плане не наблюдается, если не считать нашумевшую встречу в СИЗО. В поведении же силовиков никаких сдвигов точно не происходит. Это и позволяет оппозиции надеяться не только на осуществление Брюсселем упомянутых намерений, но и на его более серьезные акции.
В частности, на днях член президиума Координационного совета Павел Латушко в интервью телеканалу Белсат сообщил, что рассматриваются группа предприятий, счета которых должны быть арестованы, а также расширение списка подпадающих под ограничения персоналий.
По его словам, в ближайшее время в этот список помимо Лукашенко будут включены лица, непосредственно принимавшие участие в нарушении законодательства — «работники милиции, прокуратуры, следователи, судьи, руководители и заместители райисполкомов, которые занимались фальсификацией, члены избирательных комиссий».
Что же касается экономических санкций, то здесь подразумеваются предприятия, которые «поддерживают режим и помогают отмывать деньги»: «Соответствующее досье будет сделано. Его передадут в европейские структуры и США. Все эти счета будут арестованы».
Не исключено, что при реализации подобных намерений по позициям белорусского руководства действительно может быть нанесен сильный удар. Правда, в силу отсутствия ясности, что конкретно имел в виду Латушко, трудно сделать вывод, в какой мере данная цель является достижимой.
Напротив, препятствия на этом пути очевидны, и прежде всего это европейский бюрократический подход, требующий тщательнейшего обоснования любого запретительного шага. Иначе европейская же судебная система отреагирует на жалобы, которые непременно последуют в огромном количестве, и в итоге все усилия станут напрасными.
Поэтому логично допустить, что поиск неопровержимых фактов и доказательств займет немало времени, и, соответственно, ожидать предполагаемых действий Евросоюза в ближайшем будущем едва ли оправданно. Тем более принимая во внимание наличие у него целого ряда собственных сложнейших проблем.
То же самое, кстати, относится и к персональным санкциям: когда речь идет о тысячах, скорое решение весьма сомнительно. К тому же практика показывает, что для фигурантов таких «черных списков» гораздо страшнее гнев сверху, нежели невозможность посещения Елисейских полей.