Белое пятно на карте Европы: смена парадигмы II

В первой части публикации были обозначены структурные предпосылки нашей революции.

Тотальная мобилизация гражданского общества оказалась возможной благодаря тому, что Светлана Тихановская не представляет никакой конкретной политической идентичности (партии, движения). Её программа не продвигает никакую идеологию (ни правую, ни левую, ни христианско-демократическую, ни либерально-демократическую — никакую) и потому не конфликтует ни с какой идеологией. Её предвыборная программа содержала один единственный пункт: проведение новых честных выборов. То есть суть её программы — предоставить гражданам Беларуси возможность реализовать своё конституционное право. В этом смысле её политическая субъектность — это чистый, белый лист. Её политическая миссия — сделать возможной перезагрузку политической системы набело.

Далее я хочу остановиться на аффективных основаниях беларуской революции. Движущей силой нашей гражданской мобилизации стал радикальный аффективный поворот в общественных настроениях: от апатии к праведному гневу.

В последние годы в независимых СМИ стало появляться всё больше публикаций, отмечающих преобладание депрессивных настроений в Беларуси, — особенно часто упоминается апатия. Некоторые авторы сосредоточиваются отдельно на экономике, указывая на стагнацию в этой сфере и рост пессимизма и в коммерческих компаниях, и среди частных предпринимателей. Вместе с тем в большинстве других публикаций речь идет о том, что депрессия и апатия характеризуют общую атмосферу в обществе в целом — в том смысле, что граждане нашей страны не ощущают в себе ни сил, ни дееспособности, ни надежды на то, что существующее положение дел в стране может измениться к лучшему.

Очень показателен в этом плане национальный социологический опрос «Тест на гражданственность», который проводился в Беларуси в 2016 по заказу международной некоммерческой организацией Pact. Ниже приводится фрагмент из результатов этого опроса. Приведенные в таблице данные отражают ситуацию по одному из основополагающих моментов гражданской субъектности — вере индивида в то, что его/ее действие может что-то изменить.

Беларусский журналист Павлюк Быковский, представивший результы указанного опроса в публикации под характерным названием «Все решает государство». Белорусы проявляют фатализм и апатию, добавляет следующий комментарий:

«Лишь около трети респондентов верят, что могут своими собственными усилиями изменять качество жизни самих себя или своих близких. В то же время две трети думают, что даже в этой области от них ничего не зависит. Наверное, это может также свидетельствовать о депрессивных настроениях и апатии» [1].

Таким образом, мы имеем дело с государственной системой, которая подавляет формирование гражданской субъектности (agency). Это система, где быть гражданином значит быть рабочей силой и налогоплательщиком. То есть граждане понимаются исключительно как ресурс для обеспечения жизнедеятельности этой системы. Она работает как аппарат по депривации «агентности», заставляя людей чувствовать себя «маленькими», недееспособными, лишенными ценности, лишенными надежды. В этих условиях стремление к самореализацию очень скоро редуцируется к установке на выживание, которое цинично облекается властью в идеологему стабильности.

Очевидными признаками преодоления социальной апатии стали уже многочисленные гражданские инициативы, направленные на борьбу с распространением эпидемии COVID-19 в Беларуси. Произошёл очень значимый сдвиг в общественных настроениях, на волне которого впоследствии — уже в рамках предвыборной кампании — стал разворачиваться дальнейший рост гражданской солидарности противников Лукашенко. Однако, решающая волна этого коллективного эмоционального подъёма взметнулась после выборов.

Чтобы осмыслить произошедший аффективный подъем, окончательно вырвавший большую часть гражданского общества из режима апатичного выживания (который был оборотной стороной так называемого «социального контракта», подкреплявшего авторитарную систему), нужно сделать небольшое теоретическое отступление. Современная теория аффекта (affect theory) в значительной степени опирается на учение нидерландского философа 17 века Бенедикта Спинозы. Один из ключевых тезисов его философской концепции состоит в том, что аффект (в нашем случае, подавленность, апатичность) может быть преодолён только другим, более сильным, аффектом. При этом аффект мыслится реляционно — как сила, которая определяет характер связи между людьми и вещами, а не просто как внутрипсихическое свойство отдельного изолированного индивида. Конечно, переживается аффект конкретными людьми. Но при этом переживание того или иного аффекта предполагает некую совокупность межчеловеческих, социальных обстоятельств, в контексте которых этот аффект «накрывает» или «захватывает» индивида. В человеческой, общественной жизни постоянно имеет место аффективная динамика, в ходе которой одни аффекты подавляют или вытесняют другие.

В нашем случае социальная апатия была преодолена коллективным возмущением и гневом. Возмущением поведением властей во время избирательной кампании и наглой фальсификацией результатов выборов. Гневом из-за бесчеловечного, зверского насилия в отношении наших граждан, вышедших протестовать или же просто оказавшихся в районе проведения акций протеста. Пытки и убийства. Наш гнев неотделим от сострадания и моральной опустошенности такими жертвами. Вопрос, повторяющийся в многочисленных постах в социальных сетях: как такое могло случиться?!

Когда мы говорим о возмущении и гневе, мы вступаем в сферу моральных и политических эмоций. В основе возмущения и гнева лежит осознание и неприятие несправедливости, а также сострадание к потерпевшим. Праведный гнев потому и называется праведным, что заключает в себе нормативное ядро. Сегодня нами движет возмущение и гнев и это означает, что мы исходим из гуманистических ценностей: справедливости, ценности человеческой жизни, уважения человеческого достоинства и человеческой свободы. Мы исходим из них и хотим утвердить их как базовые принципы для жизни нашего общества. Это — моральная основа нашего протеста и одновременно основа нашего политического единства.

Когда я как отдельная личность возмущена несправедливостью и жестоким обращением с людьми, моё возмущение — моральная эмоция, указывающая на то, какими ценностями я руководствуюсь. Когда же я выношу своей гнев на публику и делюсь им с другими, он становится политической эмоцией именно в силу того, что разделяется © другими. «Мы» — это те, кто разделяют гнев по поводу происходящего. На волне этого общего настроя формируется и утверждает себя наша коллективная политическая субъектность. Она формируется из осознания правовой и гуманитарной катастрофы, с которой мы столкнулись. Мы убедились сами и показали другим, что террор может иметь двоякий эффект: может придавить, а может, напротив, вызвать непримиримую волну протеста. Как было сказано в одном из публичных заявлений: «из нас дубинками выбили страх».

Праведный гнев — это библейское выражение. Современные авторы переводят его сущностный моральный смысл в контекст секулярных политических теорий, ставя вопрос о политике как мобилизации гнева (Д. Ост), о движениях гнева (К. Джоуитт) и о продуктивном гневе (П. Слотердайк). Здесь мы переходим к самому актуальному на сегодняшний день вопросу о том, как придать разделяемому нами гневу верное направление, как сделать аффект действенной политической силой?

С одной стороны, наши возмущение и гнев уже показали свою действенность, мобилизовав нас на самые массовые протесты в политической истории Беларуси. С другой, мы видим и опасную сторону гнева: социальные сети и некоторые уличные лозунги содержат призывы к расплате, которые заводят наше протестное движение в политический тупик. Расплата — это не победа, а негативная разрядка аффекта. Политическая победа — это когда протестующие находят в себе силы и оказываются достаточно умными, скоординированными и последовательными, чтобы добиться реализации разделяемых ими ценностей и принципов. То есть когда гнев канализируется на преобразование общества.

Мы должны добиться того, чтобы нормативное ядро нашего гнева стало эксплицитной действующей нормой нашего государства. Мы должны транслировать и реализовать моральный смысл разделяемого нами аффекта: мы хотим жить в обществе, в котором исключены убийства и истязания невинных людей, исключено беззаконие и узурпация власти. Наш гнев оказывается, таким образом, силой, которая призвана обеспечить переход к новому обществу. В этой связи можно упомянуть также Марту Нуссбаум, которая вводит понятие транзитивного гнева, означающее как раз, что гнев может быть аффективной основой для перехода от одного общественного состояния к другому.

Разделяемый гнев — это сила, которая формирует базовую политическую солидарность, выраженную в лаконичной формуле: это не должно повториться. Политика — это искусство мобилизации гнева в нужном направлении. Я вижу заслугу Координационного совета в том, что он это направление чётко артикулирует. После проведения выборов в политической программе протеста появились два новых пункта: прекратить насилие и освободить всех политзаключенных. И что не менее важно, действия КС свидетельствуют о том, что он понимает, что мы до самого конца должны быть верны нормативному ядру нашего праведного гнева, то есть должны следовать путём мирного протеста.

Политический антагонизм между преступным режимом и гражданским обществом, объединившимся вокруг программы С. Тихановской, будет оставаться источником нашего праведного гнева до тех пор, пока будет сохраняться отчётливая морально-этическая асимметрия между этими двумя полюсами: беззаконие и бесчеловечность, с одной стороны, требование справедливости и сострадание — с другой. Поэтому мы не можем позволить себе разрядить — разменять — наш гнев на контрподуктивную агрессию (на оскорбления, угрозы, преследования и акты расплаты вне рамок закона).

Наши ближайшие задачи в политической мобилизации гнева — это добиться такой скоординированности, которая позволит более решительно двигаться вперёд.

[1] Быковский, П. (2017). «Все решает государство». Белорусы проявляют фатализм и апатию.[онлаи? н]Naviny.by. Доступ по: http://naviny.by/article/20170226/1488086880-vsyo-reshaet-gosudarstvo-belorusy-proyavlyayut-fatalizm-i-apatiyu.