23 июля 2020 года Пресс-клуб, сайт экспертного сообщества Беларуси «Наше мнение», Белорусский институт стратегических исследований (BISS) и еженедельный аналитический мониторинг Belarus in Focus провели онлайн-заседание Экспертно-аналитического клуба, чтобы обсудить общественные настроения в Беларуси во время президентской кампании.

Основными спикерами выступили эксперты и аналитики:

Сергей Абламейко — доктор исторических наук, обозреватель «Радио Свобода»;

Петр Рудковский — доктор гуманитарных наук, директор Белорусского института стратегических исследований (BISS);

Андрей Казакевич — доктор политологии, директор института «Палiтычная сфера».

Также в заседании экспертно-аналитического клуба приняли участие представители дипломатического корпуса, аналитики и журналисты: Юрий Дракохруст, Екатерина Пирсон, Андрей Лаврухин, Валерий Карбалевич и другие.

Модерировали дискуссию Вадим Можейко (BISS) и Антон Рулёв (Press Club Belarus).

Яркие тезисы из дискуссии

· «Впервые к протестной активности подключились люди небедные» (Андрей Казакевич);

· «Люди на стримах высказывали то, про что писали еще калиновцы» (Сергей Абламейко);

· Айтишники — как энты из «Властелина колец» — «существуют в своем мире, на когда Саруман их зацепил, то их потенциал неожиданно очень ярко проявляется» (Петр Рудковский).

Общественная активизация и оптимизм

Сергей Абламейко считает, что оптимизм проявили участники кампании (Бабарико и его штаб) и интеллектуалы (Сяргей Дубавец), а люди в очередях подписных большого оптимизма не демонстрировали, скорее — усталость и протест. Оптимизм есть у нового поколения, которое раньше политикой не интересовалось: «не представляют новейшую историю Беларуси», надеются путем выборов что-то изменить, это проявление наивности.

Впрочем, Андрей Казакевич с тезисом о новом поколении не согласен: «Бабарико, Колесникову к молодому поколению не отнесешь». Оптимизм же он обосновывает короткой памятью общества: «люди вообще много чего забывают, это нормально». К тому же общественному воодушевлению поспособствовало то, что «в некоторых вопросах власть продемонстрировала себя беспомощной» — коронавирус, экономика, коммуникация с обществом. Общество ощутило, что власть слабеет, дает сбой — и это еще один источник его оптимизма.

Петр Рудковский обращает внимание, что быть оптимистом в авторитарной системе априори сложно: вся пропаганда нацелена на то, чтобы не было надежд, а цена перемен любых была высокой. Поэтому он считает важной переменой появление в таких условиях неожиданных кандидатов и людей, которые готовы платить определенную цену за отстаивание своего выбора (включая очереди-манифестации). Особо он выделяет активизацию айтишников, которые привыкли мыслить рационально, в силу чего их раздражает стиль белорусского руководства. И их сложно взять власть под контроль, они во многом существуют автономно, но авторитаризм цепляет и их, и тогда они могут задействовать свой потенциал. Петр сравнивает айтишников с энтами из «Властелина колец», которые «существуют в своем мире, на когда Саруман их зацепил, то их потенциал неожиданно очень ярко проявляется».

Андрей Казакевич отмечает, что с 90-х «впервые к протестной активности подключились люди небедные», обладающие собственными ресурсами для политической деятельности. И если они сохранят свою активность и дальше, то это будет новым фактором в беларусской политике. Андрей Лаврухин также выделяет активизацию группы «небитых, которая заряжает других своим оптимизмом, но в случае поражения и разочарования важен будет обмен опытом и солидарность „битых“ и „небитых“.

Формирование нации и символы

Исследователи видят основания для оптимизма и в более глобальном контексте. Для Сергея Абламейко«май — июль были фантастическим временем» — он смотрел стримы, разговоры с людьми в регионах, и «не верил своим ушам и глазам»: «оказалось, что белорусский народ на новой фазе национального развития». В противовес«новой плебейской аритократии» — вертикали власти, пренебрежительно относящейся к людям — Сергей видит запрос на равенство: «люди на стримах высказывали то, про что писали еще калиновцы». Сюда же он относит и лозунг Бабарико «не люди для государства, а государство для людей».

Сергей отмечает, что пандемия обострила солидарность, еще один из ключевых элементов в формировании нации. Это касается как солидарности внутри Беларуси, так и волны солидарности беларусов в мире, которые выходили в десятках городов с бело-красно-белыми флагами и девизом «Жыве Беларусь». Сергей подчеркивает, что эти ценности сегодня не отбрасывает никто, они являются альтернативой власти: «30 лет своего независимого государства не прошли зря, несмотря на репрессии».

Валерий Карбалевич согласен с тем, что этим летом идет «бурный процесс формирования гражданского общества… и белорусской нации» — хотя «может не совсем такой нации, про которую мечтали националисты, и не всегда под БЧБ». Также он обращает внимание, что последние 20-25 лет общественный раскол был по линии «власть и ее большинство — оппозиция с европейскими и демократическими ценностями». А теперь актуальнее раскол «между обществом и властью», в котором будет Беларусь после 9 августа. При этом аналитик отмечает, что сторонников власти в публичном пространстве не видно — от их имени говорит только сама власть, ее спикеры и медиа. А общество в государственной системе никак не представлено.

Испытание оптимизма выборами

Самым вероятным сценарием на выборах Петр Рудковский считает сочетание высокой активности общества и высоких репрессий. Это приведет к углублению внутристранового напряжения и конфликта, в том числе внутри элит. Будет новое напряжение в отношениях Беларуси с ЕС и санкции — хотя скорее не экономические, но персональные.

Менее вероятным сценарием Петр видит сочетание меньшей активности (ведь многое на эмоциях, запал может угаснуть) и меньших репрессий (власть не сильно испугается). В таком случае нас ожидает статус-кво: политическая стагнация, продолжение тенденций в экономике и отношениях с Западом.

Самый маловероятный сценарий, по мнению Петра — высокая активность и невысокие репрессии. Это привело бы к прогрессу по всем направлениям — и внутренняя демократизация, и улучшение с отношений с Западом. Но для этого маловероятного сценария необходимо изменение подхода власти.

Андрей Казакевич считает, что «устойчивого большинства у действующего президента нет и все про это знают», а потому некоторое время протестная активность будет сохранятся, а формы ее зависят от репрессий. Андрей ожидает период политической нестабильности, но не берется оценивать это как оптимизм или пессимизм: «кому-то шанс попасть в элиту к ресурсам, кому-то потерять». То же касается общества: впереди экономические проблемы, но и надежда на демократизацию.

Андрей ожидает ухудшения отношений с Западом, и соответственно давления со стороны России — «было бы глупо не воспользоваться». Сергей Абламейко добавляет, что само это ухудшение уже будет на руку России: «Если не будет обмена послами с США — это решение одной из задач Москвы».

По мнению Андрея Казакевича, это связано с тем, что «власти развили сценарий брутального использования силы. Это плохо и для самой власти, и для общества, и для бизнес-климата». Аналитик видит демонстративный правовой нигилизм вместо тонкой игры — «мы вас можем взять где хотим и посадить за что хотим», что плохо даже для правопорядка.

Андрей видит два варианта развития событий. Либо «система будет пытаться сохраниться как правительство меньшинства — бункер, отсекающий нелояльных», и это может тянуться какое-то время (в истории такое бывало и ненадолго, и на много лет). Либо же реформы, разнообразие и конкурентность системы — «инклюзивный авторитаризм». Юрий Дракохруст, перефразируя слоган Сергея Тихановского, назвал это «авторитаризм для людей».

Раскол элит: от военного переворота до военной диктатуры

Андрей Казакевич замечает, что напряжение внутри элит растет, и протяженный протест будет увеличивать напряжение, хотя видимого раскола и нет. Многие видят себя на месте Цепкало и Бабарико, их раздражает правовой нигилизм: «мы играем не по правилам с ними, а потом они будут с нами». К тому же происходящее вредит бизнес-интересам. Но в то же время элиты понимают, что им есть, что терять, они зависимы от системы. Для многих в элите был бы комфортнее инклюзивный авторитаризм, без штыков и дубинок, но «в последние два месяца прошла если не чистка, то дисциплинирование аппарата» — от правительства до нацбанка. Сергей Абламейко обращает внимание на конфликт ястребов и голубей из МИДа, а также Рудого и Румаса, которых отодвинули от принятия решений.

Петр Рудковский ссылается на исследование «How Dictatorships Work», согласно которому в в 1946–2010 годах 35% изменений авторитарных режимов стало возможным за счет военных переворотов, 17% — благодаря ненасильственным протестам, 13% — после «опрокидывающих выборов», и только 8% — благодаря изменениям, инициированным «сверху».

Андрей Казакевич обращает внимание, что в независимой Беларуси не было кейсов использование армии во внутриполитических процессах; тем более что есть и другие спецформирования, и другие инструменты — от водометов до резиновых пуль. Пока всю демонстрацию взаимодействия власти с военными он считает запугиванием, «а будут ли стрелять — этого никто не знает, это всегда вопрос ситуации». Сергей Абламейко не верит в применение оружия иначе как в случае провокации — стрельбы в самих силовиков. Впрочем, Андрей Лаврухин отмечает, что «каждый электоральный цикл — это праздник непослушания не только для общества, но и для силовиков», окно возможностей для ястребов.

Лаврухин называет происходящее «эрозией вертикали власти»: хотя лидер уже не в той кондиции, время берет свое, но расколу элит это пока не приводит. В то же время общественный раскол доходит до расчеловечивания: своих оппонентов называют то врагами государства, то тараканом. Впрочем, Сергею Абламейко эрозии власти не видно, ведь «сын Лукашенко полностью контролирует силовиков».

Резюмирует Андрей Казакевич: «А кто за этот банкет платить будет?». Ведь военные режимы там, где есть ресурсы, а Беларуси нужно как-то зарабатывать. Условные силовики все равно будет вынуждены привлекать условных банкиров и айтишников, чтобы искать ресурсы для общественного консенсуса.

Полное видео дискуссии: https://www.youtube.com/watch?v=XafNMfDQy1E