2 июля 2020 года Пресс-клуб, сайт экспертного сообщества Беларуси «Наше мнение», Белорусский институт стратегических исследований (BISS) и еженедельный аналитический мониторинг Belarus in Focus провели онлайн-заседание Экспертно-аналитического клуба, чтобы обсудить проблему нарастания репрессий во время избирательной кампании–2020.

Основными спикерами выступили эксперты и аналитики:

Франак Вечерко — вице-президент Digital Communication Network, аналитик Агентства США по глобальным медиа (USAGM);

Геннадий Максак — глава правления Совета внешней политики «Украинская призма», глава общественного совета при МИД Украины;

Андрей Вардомацкий — доктор социологии, основатель и директор лаборатории NOVAK;

Дмитрий Бородко — член штаба Сергея Черечня, в прошлом — один из лидеров «Зубра» и «Европейской Беларуси».

Также в заседании экспертно-аналитического клуба приняли участие представители дипломатического корпуса, аналитики и журналисты: Андрюс Кубилюс, Валерий Карбалевич и другие. Модерировали дискуссию Валерия Костюгова(«Наше мнение»), Вадим Можейко (BISS) и Антон Рулёв (Press Club Belarus).

Яркие тезисы из дискуссии

Успех уличных акций: pro et contra

Дмитрий Бородко выделяет пять составляющих успеха уличных акций, все из которых оказались в наличии в Беларуси летом 2020 года:

Дмитрий отмечает, что все методы протеста из этой кампании уже использовались ранее — и цепи солидарности, и аплодисменты. Но если раньше все проходило в центре, в столице, куда из регионов подтягивали людей, то теперь наблюдается регионализация протестов.

Протесты в 2020 году начались значительно раньше кульминации электоральной кампании, и это позволяет властям на раннем же этапе изолировать лидеров — но так протест только разогревается, действует самоорганизация: «механизм запущен, а дальше начинает работать само». Дмитрий также не исключает, что в такой ситуации могут появляться новые лидеры — в том числе те, кто уже был в штабах кандидатов, но на непубличных ролях. С ним согласен Андрей Вардомацкий: «В условиях отсутствия лидеров будет перманентный процесс появления новых лидеров, пусть и не таких харизматичных, как Тихановский».

А вот Геннадий Максак отмечает те важные составляющие успеха протестов, которых в Беларуси нет:

Всего этого нет в Беларуси в том числе и потому, что из международного опыта протестов (Украина, Грузия, Армения, Кыргызстан, Молдова) уроки вынесла не только оппозиция, но и власть: «Лаборатория анти-протеста более фундаментально подготовлена».

На проблему с возможными митингами обращает внимание Валерия Костюгова: мест для агитации выделено очень мало, и они очень плохие. Впрочем, учитывая подогретость общества, можно пользоваться любыми площадками, считает Дмитрий Бородко: как люди сами тянулись к пикетам — они пойдут и на эти площадки. Валерий Карбалевич добавляет: если выйдет 10-20 тысяч участников — будет большой резонанс независимо от площадки.

Новые протестные группы

Валерий Карбалевич замечает, что новички этой электоральной кампании сперва хотели делать политику без старых методов, а теперь штаб Бабарико пробует подавать заявку на митинг вместе с ОГП. Для этих новобранцев действия власти, привычные старой оппозиции, стали шоком, они не были готовы к силовому сопротивлению.

Впрочем, есть и другие, новые методы протестов. Дмитрий Бородко отмечает выступления известных деятелей культуры, ранее никак не пересекающихся с политикой, где они демонстрируют солидарность с протестующими, и флешмоб с заявлениями силовиков, анонимно критикующими власть. Геннадий Максакназывает такую реакцию на протесты лакмус-тестом для истеблишмента: быть лояльным лидеру или «вовремя сменить буденовку».

Одной из реакций власти на такие заявления селебрити стало исключение некоторых ведущих из эфира ОНТ (Дмитрий Врангель, Артемис Ахпаш, Мелитина Станюта). Андрей Вардомацкий называет это «спецоперацией оппозиции или Кремля по понижению рейтинга государственного ТВ», а впереди видит «обволакивание протестными настроениями новых групп». Среди же поддерживающих власть он выделяет силовиков, вертикаль, учителей в комиссиях и неинформированную часть сельского населения.

Социолог прогнозирует важные процессы в малых городах после задержаний, где большая плотность взаимодействия населения будет порождать психологическое напряжение. Это потенциально может привести к нехватке силовиков в регионах.

Поднимался и вопрос готовности к протесту чиновников и тех, кто будет считать голоса — например, Галина Кашевская считает, что пока этому мешает страх остаться без зарплаты. Валерия Костюгова замечает, что это спор о яйце и курице, а на позицию чиновников может повлиять только мнение их сограждан — «когда соседей будет бояться больше, чем мнения начальства». Влияние Запада тут бесполезно: за последние 5 лет «все программы ЕС были нацелены на то, чтобы пылинки сдувать с наших чиновников», и сейчас это ни на что не повлияло.

Дмитрий Бородко вспоминает опыт Сербии, где чиновники начали переходить на сторону протестующих, когда открыто высказали свою позицию звезды театра и кино, успешные и обласканные властью (что постепенно началось и в Беларуси). Андрей Вардомацкий считает, что чиновники боятся не столько остаться без зарплат, сколько мести — не найти себе место в новой системе. Поэтому он считает важным для штабов активно заявлять, что они не планируют люстраций.

Интернет-медиа усиливают свое влияние и попадают под прицел властей

Франак Вечерко так описывает работу с новыми интернет-медиа: «Я всегда учил коллег: 80% времени мы строим инфраструктуру, доверие с сообществом, постим цветочки в Telegram», но в определенный момент это становится важным инструментом. И реакция власти, заявления Макея подчеркивают, насколько успешно такая стратегия сработала: «мы и сами этого не ждали, а тем более Макей».

Раньше власти не так сильно зачищали интернет, потому что были уверены, что их контроль над ТВ дает ключевое влияние на общество, считает Франак. Однако он приводит графики взрывного роста новых интернет-медиа: например, паблик «Мая краіна Беларусь» за последние три месяца вырос в три с половиной раза; «Беларусь головного мозга» делает в день около 15 постов, каждый из которых набирает от 300 до 1000 репостов. Аналогично растут и сайты: например, в мае посещаемость «Радио Свобода» выросла в 2-3 раза — по ссылкам из соцсетей переходят люди, которые раньше не ходили на политизированные сайты, а теперь сами политизировались.

По мнению Франака, власти ощутили, что они проигрывают, и хотя выпустили стримеров и не арестовали редакторов, но «ударили по сердцу»: тем, кто занимался дистрибуцией контента, блогерами и ведущими чатов. Раньше они зачастую не были заметны в публичном пространстве, вплоть до крайней степени: «региональные волонтеры в Telegram’е совсем беззащитные, потому что мы и не знаем их настоящих имен».

Франак считает ситуацию максимально серьезной: нам надо спасать медийную инфраструктуру, и «слухи про лишение аккредитации „Радио Свобода“ не на пустом месте» — власти не намерены никого выпускать, они хотят все уничтожить или взять под свой контроль. «Мы латаем дыры и зализываем раны», давно не переживали такой удар, и неясно сможем ли восстановиться.

Чехарду с доменом «Нашай Нiвы» Франак характеризует как попытку воспользоваться возможностью парализовать сильную аудиторию. Он отмечает, что сегодня даже за маленькие Telegram-каналы на рынке предлагают 20-25 тыс. долларов, и некоторые активисты их продали — при этом неясно, кто конечный бенефициар: беларусские власти или Россия.

«Лаборатория онлайн-протеста»

Помимо новых медиа, интернет-коммуникация сыграла важную роль в организации протестов — как в Беларуси, так и среди диаспор.

Дмитрий Бородко отмечает, что Telegram позволил штабам кандидатов координировать свою работу даже после задержания многих региональных организаторов, как в случае Тихановской. Стримы играли ключевую роль в акциях, а свободный микрофон стал главным форматом, считает Франак Вечерко. Акции солидарности беларусов по всему миру стали возможны благодаря сети Facebook-групп и чатов беларусов в разных странах, включая общий чат более чем на 100 человек из разных стран. Там обсуждали и создавали ивенты, делали таргетинг на диаспоры.

Андрей Вардомацкий в целом отмечает, что протесты перешли в онлайн, и произошло переосмысление такого формата, вплоть до приравнивания его к традиционному уличному. Например, Вардомацкий напоминает, что для общенациональной забастовки никакой улицы не нужно. Он прогнозирует, что «Беларусь будет региональной лабораторией онлайнового протеста», как раньше всегда была лабораторией борьбы с протестом.

Дмитрий Бородко добавляет скепсиса: переход протеста в онлайн выгоден и власти, ведь, среди прочего, там проще взять все под контроль, захватить или перекупить.

IT-страна без интернета

Еще одна проблема с онлайном — его можно просто выключить. Франак Вечеркопризывает подготовиться к работе в условиях отключения интернета, вплоть до того, чтобы присмотреться к альтернативным каналам доставки контента — например, цифровому радио, которое может транслировать на длинные расстояния и передавать файлы.

Андрей Вардомацкий справедливо сравнивает полное отключение интернета с жестким противовирусным карантином: крайние меры невозможны, так как попутно они убивают экономику.

Однако Франак уточняет, что отключать интернет будут, конечно, не полностью, но сегментами. Например, географическими — подобно тому, как пропадал мобильный интернет в центре города во время массовых акций (причем не отправлялись только крупные пакеты данных, а телефон показывал, что соединение есть).

Наиболее уязвимыми Франак считает медиа в виде интернет-сайтов: это и классические DDOS-атаки, как недавно блокировали «Белпартизан», и существующий в Беларуси запрет на использование сайтами зарубежных DNS-серверов, что дает власти возможность не только блокировать сайты, но и устанавливать на них перенаправления. А вот Telegram-инфраструктура от всего этого защищена.

Снятие как капитуляция

В варианте снятия кандидатов Дмитрий Бородко не видит перспектив, «да никто еще и не зарегистрирован, чтобы сниматься». К тому же те, кто приняли непростое решение участвовать в кампании, уже вложили много сил и средств. По мнению Валерия Карбалевича, «сняться — это по сути капитулировать. Больше всего в бойкоте заинтересована сама власть». Валерия Костюгова с ним согласна и связывает запрос на снятие кандидатов с тем, что «значительная часть сетевого сообщества уже готова капитулировать и теперь ищет виноватых».

А Вадим Можейкообращает внимание, как легко многие противники власти повелись на применение ею провокации с подброшенными кандидатам десятками тысяч подписей: «Когда одним дают незаслуженную конфетку, а у других забирают — это максимально банальный способ перессорить коллектив, на уровне первого класса… И многие люди готовы купиться на простую провокацию, радостно писать: Ага, вот они вскрылись, консервы власти».

P. S. После 9 августа

Андрей Вардомацкий уверен, что 9 августа — не конец, потому что никуда не денутся причины, вызвавшие протестную мобилизацию: «поезд слишком тяжелый и набрал слишком большую скорость, чтобы остановиться». Экономическая ситуация не будет улучшаться и протест будет расползаться — например, доползет до МАЗа, как это было в 1991-м.

Дмитрий Бородконапоминает, что по прошлому опыту после выборов идет снижение градуса политического давления власти. А это значит, что там, где сейчас закручивают гайки, после 9 августа все может вернуться к исходному состоянию.

Франак Вечерко также считает, что в день выборов все не закончится: «Не надо до 9 августа бросать все силы на баррикады… Чем больше сохраним людей и инфраструктуры — тем лучше».

Полное видео дискуссии: https://www.youtube.com/watch?v=10g6nc9gLew