Комментаторы заинтересованы образом беларуского избирателя, вырисовывающегося из обращений и речей президента Лукашенко, предполагая, что этот архаичный образ — человек без штанов, в лаптях, под плеткой — это просто неудачное пропагандистское клише, причем бьющее мимо общественных настроений. Я так не думаю. Этот человек действительно последняя и единственная опора кандидата Лукашенко.
Присмотримся внимательней к человеку, к которому апеллирует кандидат Лукашенко. Этот человек еще недавно ходил в лаптях, без штанов, под плеткой, не знал школ и детских садов, не мог купить бутылку какого-то молока. Теперь он отправляет детей в школу, чтобы те могли поесть (дома кормить нечем), живет в затхлых квартирах (в городишках), и удовлетворяется самым малым — немножко молочка, творожку, иногда мяса. Он враждебно относится как к буржуям, так и к тунеядцам. Он беззащитен, но может спокойно ходить по своей земле, по островку безопасности, цветущей, но одновременно обнищавшей стране.
Образ идеального избирателя кандидата Лукашенко — это человек, совсем недавно знавший лишения в духе ужасов советских учебников о положении крестьян и рабочих в дореволюционной России, а сегодня поразительно нетребовательный, желающий только чтобы его не били, немного кормили и давали погулять по улице ему и его детям. Но: нетребовательный в материальном, этот избиратель, напротив очень и очень требователен к президенту нематериальном. Именно для этого неприхотливого в быту человека президент должен хранить суверенитет, память о войне и заводы, и этот избиратель требует от Лукашенко жертв здоровьем, комфортом и свободой беларусов в доказательство святости ценностей идеального избирателя.
Понятно, что избирателей, вписывающихся в жесткие рамки, заданные кандидатом Лукашенко, не наберется в современной Беларуси и пресловутых 3%. Но вместе с тем, кандидат уверен, что их все-таки большинство. Если еще внимательней прислушаться к представлениям кандидата о его избирателях, то можно и согласиться — пожалуй, их действительно большинство, ведь они — это все погибшие на беларуской земле, мертвые избиратели. Мертвых избирателей, вероятно, действительно «диалектическое» большинство, как заметил в своем ФБ Петр Рудковский. И выясняет их мнения, чаяния и наказы кандидат в церквях, в которых проводит значительную часть своей агитационной кампании. Только и вправду результаты этих опросов публиковать нельзя.
Когда Александр Лукашенко обосновывал невозможность отмены парада Победы посреди пандемии, он ссылался именно на мнение мертвых: «скажут, что испугались», ибо кто из ныне здравствующих граждан готов котировать испуг и смелось выше мер предосторожности? Ну вот они — участники былых сражений, герои, связанные одной землянкой, спаянные одной целью — Владимир Путин, детишки Лукашенко и кого-то еще и ветераны — словно одногодки из одного окопа (см. фото).
Фото из Telegram-канала «Пул Первого»
Именно мертвые помнят времена, как они ходили «в лаптях и без штанов» — больше никто об этом не помнит, поскольку в 1990-х люди ходили в китайских кроссовках и тапках, как и сам тогдашний Лукашенко, а также в штанах и шортах. Среди живых сегодня нет людей, которые могли бы помнить, как и из чего изготавливаются лапти. Считается, что они изготавливались вовсе не из нефти, а из древесного лыка (липовые, вязовые, ивовые и др.), бересты или пеньки.
В середине 1990-х муки в белорусских хлебопекарнях хватало на три дня — такое заявление может повторно фрустрировать только тех, для кого хлеб являлся подлинно стратегическим продуктом. Александру Лукашенко очень нравится этот пример, и он, вероятно, обращается к тем, кто пережил (и помнит) «хлебный бунт» февраля 1917 года в Петербурге. Или он говорит об участниках Великой французской революции? «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные!», — эта фраза приписывается Марии-Антуанетте, хотя впервые упоминается Жан Жаком Руссо в его «Исповеди» и, возможно, была придумана им.
Существуют ли среди ныне живущих белорусов люди, которые отправляли своих детей в школы не за образованием, а для того, чтобы они там «нормально поели»? Вероятно, такое действительно случалось в конце XIX — начале XX века, но уже в послевоенные годы людей в образовательные учреждения направляли не за едой, а за дипломом. Мне не удалось встретить ни одного человека, кто думает иначе.
Так к кому же обращается Александр Лукашенко в своих речах? К чьему опыту обращается, к чьим страхам апеллирует? Голод, лапти, землянки и враги повсюду — это км кому апелляция?
Он обращается к мертвому большинству и ни к кому больше. «Ты думаешь, что мёртвые, которых мы любили, навсегда нас покинули? Но ведь мы их зовём, когда нам плохо», — гласит белорусская народная глупость. Но и в самом деле: разве может Лукашенко победить сегодня на выборах без участия мертвых?