Согласно старой шутке, либерал — это тот, кто не может принять даже свою собственную сторону в споре. Но это не так уж и смешно. Основы современного либерализма агрессивно оспариваются. Западным либералам, расслабленным десятилетиями побед, придется заново учиться воевать.

Отчасти либералы стали жертвами их собственных успехов. В большинстве стран с развитой экономикой либерализм долгое время определял правила и рамки, в которых происходили споры. Политические партии боролись за власть, апеллируя к различным идеям, но посредством демократических процессов принятия решений и в рамках либеральных позиций: индивидуальная свобода слова и выражения мнений, рыночный капитализм, расширение торговли между нациями и высокий уровень международного сотрудничества. Конечно, были различия между Тони Блэром и Дэвидом Кэмероном, а также между Биллом Клинтоном и Джорджем Бушем. В то время они казались глубокими разногласиями. Сегодня они кажутся тривиальными.

Политика перешла на другой уровень. Политические рамки и регулирующие нормы, которые когда-то считались само собой разумеющимися, сейчас подвергаются сомнению. История не закончилась. Но предполагая, что так и будет, либералы утратили преимущество.

Либералам нужно снова бороться за либерализм. Но у нас нет практики, и мы не в форме. По сравнению с приземленной, эмоциональной привлекательностью популистских лидеров либералы выглядят как бескровные технократы. Народники борются посредством образов и чувств, пограничных стен и патриотической независимости. Либералы отвечают дурацкими диаграммами, техническими документами и тщательно выверенными аргументами. Либералы похожи на профессоров колледжей в твидовых пиджаках, пытающихся выбраться из драки в баре.

Либералы не всегда были такими. Прежде, чем либерализм одержал большую победу, им пришлось сражаться. Они должны были бороться с корыстными интересами за свободную торговлю, свободу слова и образа жизни, справедливую конкуренцию на рынках, равенство по признаку расы, пола, сексуальности и перераспределения богатства.

В частности, в 19 веке либеральные идеи были взяты на вооружение на политической сцене и вызвали радикальные изменения. Либеральные мыслители, такие, как Джон Стюарт Милль и Алексис де Токвиль, создатели произведений «О свободе» и «Демократия в Америке», сегодня считаются классиками, а их труды выстилают стены пустынных библиотек. Но оба яростно участвовали в политической борьбе своего времени. Токвиль был избран членом Учредительного собрания Франции 1848 года, после революции того же года, и участвовал в разработке конституции Второй Республики. (На фоне революционных потрясений он присоединился к толпе на улицах Левого берега, в то время как его собратья-аристократы прятались в своих домах с высокими стенами.) Он потерял свободу из-за противодействия перевороту Наполеона III в 1851 году.

В молодости Милля также бросили в тюрьму за поддержку доступа к информации о контрацепции. Как и Токвиль, он был избранным политиком — депутатом парламента от Вестминстера с 1865 по 1868 год. Его поражение от рук бизнесмена, занимающегося канцелярскими товарами, У. Х. Смита, в значительной степени стало результатом его поддержки избирательного права женщин, настойчивого противодействия расистски настроенным землевладельцам.

Всю его жизнь истеблишмент считал Милля скорее национальной помехой, чем национальным достоянием. К концу жизни он был уволен из Кобден-клуба, группы свободного рынка, за поддержку Ассоциации по реформе землевладения, лоббирование радикальных реформ на рынке недвижимости включая высокие налоги на земельные участки. Как сказал Милль толпе, собравшейся в Ассоциации: «страсть многих необходима, чтобы победить своекорыстие немногих». Некролог Миллю в лондонской «Таймс» оплакивал его «безрассудное» продвижение непопулярных политических целей, «непрекращающуюся вражду» в сфере философии и его пропаганду «причудливых прав женщин».

Дэвид Ллойд Джордж, великий либеральный лидер и премьер-министр начала 20-го века, не добился бы своего, присоединившись к левым или правым, или посредством хладнокровных технократических аргументов. Он отменил тариф на зерно, делающий хлеб дороже («налог на желудок») для трудящихся, и вел ожесточенную борьбу против Палаты лордов, чтобы посредством своего «Народного бюджета» в 1910 году заложить основы государства всеобщего благосостояния. Затем Ллойд Джордж обратил свой огонь против лордов, отменив их право вето на законодательство в соответствии с Парламентским актом 1911 года.

Чему мы можем научиться у либеральных львов прошлого? Я бы выделил три ключевых урока.

Во-первых, либералы должны сражаться бок о бок в том числе и за бессильных, за неудачников общества и экономики. В основе своей либерализм является политической философией, требующей разделения власти — экономической, социальной или политической. Вот почему либералы хотят свободных, конкурентных, справедливых рынков, либеральной культуры и законов, допускающих человеческое разнообразие и плюрализм в политике.

Сегодня избиратели и сообщества среднего и рабочего классов все больше отстают от верхушки среднего класса. Либералы слишком медлительны, чтобы признать растущий разрыв, и слишком боятся спорить о радикальных решениях, особенно с точки зрения перераспределения богатства. Это открыло нишу для народников.

Во-вторых, либералы должны быть всегда бдительны в отношении искажения рынков в пользу корпоративных интересов. Эта битва никогда не закончится. Те, кто обладает экономической властью, всегда будут использовать ее для манипуляции рыночной динамикой в своих собственных целях. Например, рынок жилья в Америке и Великобритании сильно перекошен в пользу богатых и обладающих политической властью.

Антимонопольная и конкурентная политика многих стран стала пресной. Глобализация усилила мощь крупных транснациональных корпораций. Появляется все больше свидетельств того, что концентрация рынка, например в технологическом секторе, способствует неравенству. В неизбежной борьбе между Людьми и Большими технологиями у либералов не должно быть проблем с тем, чью сторону принять.

В-третьих, либералы должны обострить свои антиэлитарные инстинкты. Появление фразы «либеральная элита» вызывает глубокое сожаление, поскольку либералы в принципе должны опасаться власти элит. К сожалению, это уже проблема. Либералы, особенно интеллектуально ориентированные, стали слишком уважительно относиться к авторитету элитных колледжей, профессиональных ассоциаций, возможно, даже элитных изданий (вроде этого). Либералы, конечно, ценят опыт. И они беспокоятся, что массовые движения могут повредить плюрализму. Милль и Токвиль красноречиво писали об этом. Но поскольку элиты будут существовать всегда, либералы всегда будут бороться против них — когда те замкнутся на собственных интересах.

В какой-то момент либералы удовлетворились статус-кво. Как написал «TheEconomist» в эссе в сентябре 2018 года, «многие либералы, по правде говоря, стали консервативными, опасаясь выступать за смелые реформы — лишь бы они не расстроили систему, в которой они добились большего успеха, чем большинство». Но либералы никогда не могут довольствоваться статус-кво. Корпоративные интересы могут вновь заявить о себе. Возникают новые концентрации власти, и их необходимо выявлять, оспаривать и разрушать. Угрозы личной свободе могут исходить из новых источников.

Опираясь на историю, либералы должны восстановить свой боевой дух. Нам нужна либеральная политика, которая в хорошем смысле является пристрастной — для лучших идей; которая была бы страстной, но не скатывающейся популизму; которая не боялась бы излучать тепло и наживать врагов. Пора либералам снова сражаться за то, во что они верят.

Источник:The Economist

Перевод: НМ