Злость Президента при разносе самых высших чинов после посещения Орши, как представляется, была совершенно правдивой. Не для того, чтобы показать народу, как батька этим чинушам уши откручивает. А в самом деле разозлили. В чем же дело? Неужели в первый раз не выполняют какие-то поручения? Да за 24 года счет невыполненных (нечаянно и специально) поручения должен идти уже на тысячи.
Почему же Президент не может найти достойных, честных, ответственных и работоспособных топ-менеджеров? Ведь есть же кадровый резерв, есть наверху и достойная оплата труда, и статус, и полномочия. По идее это не должно составлять какую-то неразрешимую проблему.
Однако, если задуматься о госслужбе и мотивации людей, идущих на нее, то всплывает еще и такой неочевидный фактор, как смысл. Люди работают за деньги, за власть (статус), за славу (признание), за интересную работу (смысл). Смысл может быть самый разный: помогать людям, построить классный мост, оптимизировать какую-то систему. Несколько лет назад мы изучали мотивацию госслужащих и выяснили, что хотя денежный фактор важен, но смысл — мотив делать что-то полезное людям — также очень важен, гораздо важнее, чем для коммерческого сектора. Однако, в том исследовании у нас не было топ-менеджеров из правительства либо администрации Президента. Можно предположить, что их мотивация отличается.
Кто же эти люди? Это циники, которые слушают злобный поток и думают «ну ничего, позлится и успокоится, не в первый раз, это все показуха на публику, ну, а в самом худшем случае переведут на другую работу да и все, куда он денется»? Или это люди, которые на самом деле хотят сделать как лучше, а получается как всегда? Или некий микс из этих мотиваций?
Ну вот представим себе, что Президент прозрел насчет длины своей скамьи запасных и объявил открытый конкурс на замещение должностей всех министров. Какие люди подадут туда заявки? Какой должна была бы быть эта должность, чтобы на нее пошли достойные управленцы? Предположу, что она должна прилично оплачиваться, иметь гарантированные полномочия (то есть власть) и собственно иметь смысл. Ведь это амбициозная и интересная задача: например, разработать и внедрить какую-то реформу, изменить жизнь миллионов людей, построить нечто цветущее и развивающееся.
Смысл придает либо идея, в чем бы она ни состояла — в построении коммунистического будущего, социализма с человеческим лицом, общества всеобщего благосостояния или свободного рынка — все равно, если в это верит и этим горит большое количество людей.
Если идеи нет, а есть авторитарный режим, то вместо идеи — харизма вождя. Тогда в учебниках идеологии как-то и нечего писать, кроме того, что президент всегда прав. Потому что непонятно, какое общество мы строим. Ну то есть надо перечислить «за все хорошее», но конкретики нет, и на что ориентироваться при распределении ограниченных ресурсов, непонятно.
В таком случае состояние этой харизмы приобретает статус национальной важности. При разносе в Орше Президент несколько раз повторял, что этим «пофигическим» отношением удар наносится прямо по его имиджу, по состоянию держать слово.
При персоналистском режиме надо, чтобы первое лицо давало топ-менеджменту (а по сути, все стране) социальный смысл, цель, видение будущего. Если этого не давать, то наверху госсистемы будут циники-коррупционеры, а снизу — простые «несуны», а «пофигическое отношение» — сверху донизу. Причем сохранение власти для себя — это не социальный смысл, а самый что ни на есть личный. Социальный — это для всего хрустального сосуда, чтобы он знал, что он есть такое и куда ему стремиться. За 24 года Президент, кажется, сам национальной идеи не придумал, выборами у нас идеологические предпочтения народа не выясняют, поэтому он попытался создать ее административным способом, но не вышло.
А если Президент социального смысла и национальной идеи для страны не предъявляет, то ему остается только личный. Тогда для топ-менеджмента есть либо идея служить лично президенту и его личному смыслу, либо быть циником и коррупционером.
Без опоры на смысл, на идею, нет земли под ногами, нет уверенности, нет свободы и творчества, нет права на ошибку. Акеле нельзя промахиваться, он отлично знает, что бывает потом.