Как было отмечено в опубликованных ранеестатьях цикла, Российская Федерация придерживается «двойственной» политики в отношении Беларуси. С одной стороны, имеются заявления о лояльном отношении Москвы к нормализации белорусско-европейских отношений. С другой стороны, имеются заявления и действия, направленные на обеспечение одностороннего военного доступа российской стороны к территории Беларуси. Причём, судя по всему, именно последняя линия поведения имеет определяющее значение.
В чём состоит цель получения российской стороной одностороннего военного доступа к территории Беларуси?
Сама российская сторона интерпретирует его в терминах стратегической обороны и противодействия наращиванию военного присутствия со стороны НАТО. Однако даже краткий анализ имеющихся в регионе военных потенциалов показывает, что действия Российской Федерации отражают не оборонительную, а агрессивную позицию. Даже с учётом проблемы Калининградского анклава потенциал уже сейчас (в мирное время) мобилизованных российской стороной войск на западном стратегическом направлении достаточен для противодействия не только скромным размещённым на ротационной основе «Силам очень высокой степени готовности» (до 5 тыс. человек), но и в целом «Силам реагирования» (до 40 тыс. человек), готовность большей части которых к боевым действиям может быть обеспечена не ранее 10-14 дней после принятия соответствующего решения.
В целом же абсолютно очевидно, что НАТО находится в глубоком кризисе и не способно к действиям наступательного характера. Решения, принятые на Варшавском саммитеорганизации, отражают тот «наименьший общий знаменатель», на основе которого возможен консенсус в альянсе. Даже если США не погрузятся во внутренний кризис, связанный с переходом рычагов управления страной в руки вчерашних маргиналов, содержательные рамки этого консенсуса вряд ли могут быть расширены в ближайшие 4-5 лет.
В то же время вполне очевидно, что Российская Федерация едва ли планирует вступать в прямое военное противостояние с Североатлантическим Альянсом. Помимо угрозы перехода к ядерному конфликту данный сценарий несёт для российской стороны достаточно много других негативных последствий, посему данный вариант можно исключить. В конечном счёте, Россия не могла бы устоять в прямом военном противостоянии с НАТО.
Конечно, включение в российскую сферу контроля территории Беларуси помогло бы существенно сдвинуть в пользу Москвы баланс сил в Восточной Европе. Появление возможности реально угрожать сувалкскому коридору одновременно с двух (калининградского и белорусского) направлений резко ухудшило бы позиции вооружённых сил стран НАТО в регионе. Но и в этом случае потенциальный прямой конфликт с альянсом нёс бы слишком много рисков и угроз для российской стороны. Получив стратегическое преимущество на первом этапе потенциального конфликта и разгромив войска в Прибалтике и Польше, Россия оказалась бы перед перспективой вступить в прямое военное противостояние с Германией, которую бы поддерживали США, Великобритания и, возможно, Франция, а также ряд других членов НАТО.
С другой стороны, малопривлекательным для России было бы и само по себе приобретение белорусских территорий посредством оккупации. Такой шаг способствовал бы мобилизации НАТО, создал бы множество экономических и административных издержек для российского руководства, резко ухудшил бы международное положение Москвы. Кроме того, он не несёт для России никаких реально ощутимых приобретений, кроме наращивания напряжённости и военно-политического давления в Центральной и Восточной Европе. А учитывая успешный процесс модернизации вооружённых сил Республики Беларусь, оснащения их новыми видами вооружений, данный сценарий чреват и возможными неожиданными поражениями или потерями для российской стороны.
Тем не менее, значимость Беларуси для достижения Россией более реалистичных внешнеполитических целей действительно огромна.
С одной стороны, размещение российских войск на территории Беларуси само по себе является мощным шагом, направленным на подрыв позиций НАТО. Размещение российских войск не в Ельне и Клинцах, а на 400-500 километров западнее, принудило бы альянс вырабатывать новый стратегический ответ на наращивание Россией военного присутствия в регионе. Это, в свою очередь, резко увеличило бы финансовое бремя для государств-участников, а также потребовало бы дальнейшей консолидации политических позиций. И для первого, и для второго было бы немного предпосылок. Поскольку территория Беларуси и так рассматривается многими западными стратегами как часть России, для большинства стран НАТО необходимость вырабатывать новые дорогие дополнительные меры была бы непонятной. При этом на фоне парламентских выборов в Германии и президентских выборов во Франции в 2017 году эти две ключевые страны будут особенно не склонны участвовать в военно-политической эскалации в Восточной Европе.
С другой стороны, размещение российских войск на территории Беларуси, очевидно, приведёт к политическому кризису в самой Беларуси и к резкому усилению политического контроля над Минском со стороны России. Это, в свою очередь, позволит Москве использовать не только территорию, но и институты Беларуси для того, чтобы наращивать давление на страны НАТО и подрывать единство организации. Скажем, при усилении политического контроля со стороны Москвы возможности спецслужб, а возможно, и армейских структур Беларуси могли бы использоваться для проведения провокаций на границах с Украиной, Польшей, Литвой или Латвией. Та же программа «карта поляка» при активном подключении Федеральной службы безопасности и Службы внешней разведки Российской Федерации могла бы превратиться в инструмент инфильтрации пророссийских элементов с территории Беларуси. Наконец, территория и институты Беларуси могли бы использоваться для организации провокационной атаки против стран-членов НАТО, за которые Россия формально не несла бы ответственность (например, поддержка «пророссийских протестующих» в Латвии с территории Беларуси). Очевидно, при реализации подобного сценария применение Статьи 5 Устава НАТО может быть весьма затруднено, а в случае его применения Россия окажется в «оборонительной» позиции, выступая в качестве «союзника, поддерживающего Беларусь».
Таким образом, Беларусь является важным потенциальным плацдармом для наращивания политико-экономического давления на страны НАТО со стороны Российской Федерации. И политика Москвы в отношении Минска направлена, в первую очередь, на достижение возможности использовать белорусскую территорию именно в таком качестве.
Данное стратегическое значение Беларуси будет актуальным на протяжении как минимум ближайших 10-12 месяцев, а при определённых обстоятельствах — и в перспективе до 2018 года как минимум. Этим стратегическим значением определяется и общий план действий Москвы в отношении Минска, и специфика тех методов, которые будет применять российская сторона. В частности, по целому ряду критериев для российского руководства неприемлем сценарий прямой оккупации Беларуси. Поэтому более высока вероятность провоцирования политического кризиса в стране посредством влияния на органы государственного управления, политическое поле и коммуникации со странами Запада, чему способствует проходящая в настоящее время избирательная кампания.