C 1 мая в Беларуси действует новый порядок оказания государственной поддержки. Согласно новому указу,теперь ее будут предоставлять только на основании критериев повышения прибыльности производимых товаров (работ, услуг) и снижения их себестоимости. Документ был опубликован еще в марте, поэтому все желающие уже смогли поязвить на тему того, что в экономике революция: мы, мол, признаем, что дважды два — четыре, а бесконечно закапывать деньги в песок господдержки невозможно.
Первая и очевидная причина «новой старой сказки о главном» — конечно же, дефицит средств. Уже и МВФ совместно со Всемирным банком порекомендовал в срочном порядке создать Совет по обеспечению финансовой стабильности. В записке Всемирного банка черным по белому написано, что именно директивное кредитование приводит к тем существенным перекосам, которые мы сейчас имеем и в банковской сфере, и собственно в бюджете. И далее они будут только нарастать, вместе с накоплением долгов госпредприятий, плохими показателями исполнения бюджета и потрясениями банковской сферы.
Поэтому можно было бы порадоваться, что эта черная дыра и источник искажений вроде как директивно затягивают. И понадеяться на то, что повысится эффективность господдержки, что хоть какая-то отдача от нее будет. Но, честно говоря, оснований для этого мало.
Во-первых, пожелания к возвратности, обоснованности, инновационности и прочей модернизационности существовали и в предыдущей версии указа, и все 10 лет они никому не мешали. Да, было несколько показательных, но спорных судебных процессов по поводу использования денег на модернизацию. Но где системные выводы? Их нет. Даже и в этом указе: самое страшное, что может случиться, если деньги тратить нецелевым образом — финансирование прекратится. Людям же, которые выделяют общие деньги под заведомо невозвратные и непродуманные проекты, традиционно ничего не будет.
Во-вторых, у аграрного и промышленного лобби в руках козыри в виде сотен тысяч работающих на тонущих госпредприятиях людей и, соответственно, социальных последствий их выхода на улицу. Ими они успешно кроют уже не один десяток лет прочие доводы и страшилки медленного угасания экономики в случае утраты statusquo. И кстати, все запланированное финансирование уже ограничено государственными программами, которые уже заранее написаны для поддержки именно этих секторов, а не, скажем, неформального образования.
А в-третьих, Кобяков, рассказывая о принятом указе, посетовал на то, что проработанных бизнес-планов и вообще толковых идей мало. Я бы добавила, что еще больше, чем идей, не хватает смелости. В тупиковой ситуации укрыться «в домике» уже нельзя, и любое решение будет сложным и причиняющим кому-то боль. Поэтому нужна смелость, чтобы решиться на реформы.
Ну и в-четвертых, в документе обещается прозрачность конкурсных процедур, открытость информации об их проведении и равный доступ субъектов хозяйствования к участию в них. Очень интересно, как этот беспрецедентный шаг будет технически реализован. Если на уровне реализации электронных закупок как в Грузии, где человеческий фактор сведен к минимуму (а сейчас есть попытки и полностью его нивелировать) — это одно, а если на уровне существующей сегодня практики закупок в Беларуси — это другое. В частности, будет ли возможность остановить или оспорить конкурс, если общественность увидит признаки неравного доступа к финансированию или, например, конкурсное заявление, написанное так, чтобы выиграть его могла только одна организация.
Все это не дает оснований для большого оптимизма. Однако, какие-то организации могут и лишиться государственной поддержки. А усилий по реструктуризации таких активов или заботы о теряющих работу людях со стороны государства не видно.