23 февраля Лукашенко принял указ, согласно которому население в 2016 году оплатит 50% издержек ЖКХ, в результате чего государственные дотации сократятся и будут перенаправлены на социальную поддержку части населения, неспособной оплачивать свое жилье. Планируется, что расходная часть республиканского бюджета пополнится на BYR 8 трлн, местные бюджеты — на 2,8 трлн рублей.
Иными словами, вводится дополнительное перекрестное финансирование. Платежеспособная часть населения оплачивает удорожание услуг ЖКУ за свой счет, а дополнительные расходы малообеспеченных групп будут компенсированы из образовавшихся в бюджете резерва.
Все предельно ясно. Правительство планирует очередное перераспределение ресурсов от одних к другим по принципу: плати за себя и за того парня. Принцип настолько привычный, что, кажется, иного быть и не может. Министр труда и социальной защиты Марианна Щеткина не устает комментировать эти решения, и, к сожалению, не всегда корректно. Например, во время встречи руководителей агропромышленного комплекса, заявила, что следует зарезервировать средства на повышение социальной адресной помощи, пособий по безработице. Дескать, нельзя потакать популизму: «Давайте увеличим это, давайте увеличим то». Государство это понимает и решило создать резервный фонд.
Министр ссылается на обстоятельства: если повысят прожиточный минимум, то вырастет количество семей, которые имеют адресную социальную помощь. А среди них более 70% — неполные и многодетные. Пособие по безработице могут повысить в том случае, если «возникнет ситуация, когда ликвидируются предприятия». Пособие по безработице ограничивается двумя базовыми величинами. Но зарегистрированный безработный имеет право на адресную социальную помощь в качестве доплаты до бюджета прожиточного минимума. К этому надо готовиться. Пока нет «ситуации, когда ликвидируются предприятия, но если она вдруг появиться, пособие по безработице будет значительно увеличиться».
Странная, я бы сказал, аргументация. Ведь прожиточный минимум увеличивается (он может даже сократиться) сам по себе, следуя за ростом потребительских цен, и утверждается официально для перерасчета все социальных выплат (пособия, стипендии, пенсии) и зарплат бюджетников. А хозрасчетные и негосударственные предприятия получают возможность соответственно повысить зарплату персоналу. Тут возникает очевидная трудность, поскольку небюджетные предприятия должны сами заработать это повышение. И он не всегда его зарабатывают. В отличие от бюджетников, которым зарабатывать не надо. Кроме того, размер средней пенсии определяется размером средней зарплаты по стране, поскольку ею определяются отчисления в пенсионный фонд.
Разумеется, правительство творчески относится к статистике цен, выводя показатель инфляции «в целом для потребительского рынка товаров и платных» услуг, но обычно дорожают самые насущные для бедного населения продукты, что мало влияет на ИПЦ, Но это общепринятая практика. То есть обычно правительству удается выдерживать прогноз инфляции и поддерживать на допустимом уровне реальные доходы уязвимых слоев населения. Если не происходит чего-либо экстраординарного. Скажем, масштабной и многоэтапной девальвации рубля в 2011 году, когда обрушился потребительский рынок, упала реальная заработная плата, а вслед за ней — прочие денежные доходы населения.
В таких ситуациях игра в социальные стандарты (минимальный прожиточный бюджет, бюджет прожиточного минимума, минимальной зарплаты, базовой величины) больше относится к статистике, чем к реальной жизни. В последние два года правительство занялось радикальным оздоровлением системы социальной защиты. Началась борьба с социальным иждивенчеством, началась подготовка к повышению пенсионного возраста, к модификации порядка социальной помощи материнству и детству. Положительных экономических результатов не получено, но многие сограждане пережили настоящий стресс.
Стресс — на фоне очевидного глубокого кризиса. Даже правительство опешило перед темпами падения ВВП, промышленности, обвала внешней торговли, реальных доходов. В 2015 году Беларусь потеряла? своего товарооборота. По данным Белстата, реальные располагаемые денежные доходы населения составили 94,1% к уровню 2014 года. Более всего малооплачиваемые работники. И это большинство — те, чьи заработки не дотягивают до уровня «средней зарплаты» по стране. Правительство еще обсуждает, как оно будет спасать малоимущих, но 2016 год уже начался и нанес новые потери экономике. В январе ВВП сократился еще на 4,3%, промышленное производство — на 6,8%, складские запасы выросли с 68,7% до 86,2%, формируется тотальный дефицит оборотных средств, пополнить которые можно только за счет кредитов. Но всякий выданный кредит только провоцирует растущую потребность в кредитах.
В январе реальная зарплата увеличилась только в Минске — на 1,7%, во всех остальных областях она сократилась на 4-5%.
Тот случай, когда можно сказать: куда мы денемся с подводной лодки. Мы все одинаково социально защищены и незащищены государством. К сожалению, это не понимает даже министр труда и социальной защиты.
Она, например, не помнит Закона о занятости населения, в преамбуле которого провозглашено, что «настоящий Закон направлен на обеспечение правовых, экономических и организационных основ государственной политики в области содействия занятости населения, гарантий государства по реализации конституционных прав граждан Республики Беларусь на труд и социальную защиту от безработицы». При чем тут г-жа Щеткина, которая претендует на посредничество в отношениях граждан с Конституцией и Законом. Как это она собирается «значительно увеличить пособие по безработице» не по закону, а по своим министерским резонам. Закон ведь принимается законодателем, а министру следует его исполнять — хорош он или плох.
Закон о занятости принимался еще в БССР, когда общество только-только осознало реальность возникновения безработицы, с учетом обстоятельств реформируемой экономики. На тот случай, если предприятию требовалось оптимизировать численность кадров (сократить их). Если по не зависящим от работника обстоятельствам наступала безработица — тот случай, когда человека следовало социально защищать. Для этого вводилась соответствующая процедура. Наниматель за три месяца до мероприятия составлял его план и передавал в соответствующую государственную инстанцию, проходил экспертизу и при наличии согласия, за два месяца об этом информировал работников. Через два месяца их могли уволить, выплатив им трехмесячное пособие в размере средней зарплаты. А лицам, высвобожденным в связи с ликвидацией предприятий, учреждений, организаций, вместо выплаты пособия по безработице по их желанию пенсия по возрасту назначалась досрочно, но не менее чем за два года до установленного законодательством срока.
Работник, прошедший процедуру увольнения, становится классическим безработным. Он потерял работу потому, что так сложились экономические и хозяйственные условия. По этой же причине такой безработный после регистрации в госслужбе занятости получал право на пособие.
Согласно Закону от 30 мая 1991 года пособие по безработице выплачивалось: за первые 13 недель в размере 70% и за последующие 13 недель — 50% средней заработной платы по последнему месту работы, но не ниже минимальной и не выше удвоенной ее величины.
Таким образом, безработный получал трехмесячное выходное пособие в размере средней зарплаты и — в течение не менее полугода — пособие по безработице. Причем у высокооплачиваемых (до увольнения) безработных пособие составляла две «минималки», а низкооплачиваемые в течение всего этого периода фактически получали пособие в размере средней зарплаты.
«Минималка» в те годы соответствовала зарплатам неквалифицированных работников. Это государственный минимальный социальный стандарт, который наниматель был обязан принимать в качестве низшей границы оплаты труда. Раз уж ты принял человека на работу, то он у тебя меньше получить не может.
Словом, заранее извещенный об увольнении, человек имел возможность найти адекватную работу, не особенно задумываясь над тем, где найти деньги на прожитие. С другой стороны, служба занятости тоже искала для него «подходящую работу» (по специальности, по образованию, по условиям труда, по заработной плате) и если он отказывался от нее по неуважительным причинам, то пособие уменьшалось, а в отдельных случаях снималось вообще. Обе стороны, поскольку речь шла об относительно серьезных деньгах, старались честно делать свою работу. Безработные, как правило, не задерживались надолго на рынке труда и часто находили для себя работу сами.
Сколько их было? В 1995 году, когда экономические реформы еще продолжались, доля уволенных в связи с ликвидацией организаций, сокращением численности или штатов составляла 27,5% от общего количество зарегистрированных безработных, а уволившихся по собственному желанию — 23,8%. Позже, когда Лукашенко приступил к повышению дисциплины труда, доля «сокращенных» уменьшалась и в 2014 году составила 3,4%, а доля, уволившихся по собственному желанию, выросла и составила 34,9%. Если учесть, что безработным, уволенным по инициативе администрации, по «собственному желанию» и другим «прогульщикам и тунеядцам» пособия из фонда занятости можно было и не платить. Сами виноваты. Для них имелась социальная адресная помощь. С учетом этого законного соображения, денег в госфонде содействия занятости, который формировался в основном предприятиями, вполне хватало бы для выполнения гарантий по социальной поддержке безработных.
Даже сегодня, когда численность зарегистрированных безработных увеличилась до 47,7 тыс. человек, уровень зарегистрированной безработицы составляет 1,1% от экономически активного населения. А среди этих зарегистрированных, вероятно, не более 1 тыс. — лишившихся рабочих мест по объективным экономическим причинам. Вспоминаю, что раньше выплаты в фонд содействия занятости составляли 1% от фонда заработной платы. Этих денег вполне хватило бы на выплату хороших пособий. Безусловно, их хватило бы для сохранения порядка, предусмотренного в Законе 1991 года. В таком случае средний размер пособия (правительство установило МЗП с января 2016 года в размере BYR 2,3 млн) превышал бы эту сумму.
В этой связи возникает простой вопрос: как используются деньги фонда, финансируемого работниками на случай потери работы? Как они изымаются из этого «общака», известно. Например, как отмечалось выше, размер «минималки» определялся стоимостью продуктов и услуг, необходимых работнику для простого воспроизводства своей рабочей силы. Это такая социально-экономическая единица, посредством которой замеряется «цена жизни», но также применяется и для определения, например, размеров штрафных санкций против организаций и граждан. Поскольку со временем (вследствие инфляции) МЗП номинально увеличились, то для удобства начисления штрафов ввели совершенно условную единицу (базовую величину), пригодную для денежной оценки тех или иных административных и прочих нарушений. Например, безбилетный проезд, курение и распитие спиртных напитков в общественном месте.
В «базовых величинах» можно было подсчитать все, что угодно, — хоть ВВП Беларуси, хоть минимальную зарплату. Но от расчета МЗП отказались. Сделали лучше, как им кажется. Из статьи закона о пособиях по безработице «минимальную зарплату» изъяли и на ее место вставили «базовую величину». По форме вроде бы одно и то же, на самом же деле — натуральное издевательство. Раньше безработный получил бы «не ниже минимальной зарплаты и не выше удвоенной ее величины», то есть не ниже 2,3 и не выше 4.6 млн рублей. А в «базовых единицах» получает не ниже 210 и не выше 420 тыс. рублей.
Президент, палаточники, Минтруда и официальные профсоюзы совместно решили в 10 раз снизить социальную защиту безработных. По своему особому закону. Безо всякого «популизма», простым росчерком пера. Говорят, на его кончике теперь совершаются самые успешные подлоги в истории страны.