В то время как президент США Барак Обама готовится к историческому визиту на Кубу, будущее острова, управляемого коммунистами, остается объектом широко распространенных спекуляций.Некоторые наблюдатели надеются, что переход к капитализму, который постепенно происходит уже в течение пяти лет под руководством Рауля Кастро, естественным образом приведет Кубу к демократии. Или, как показывает, опыт — наоборот: искусственным образом.
В действительности экономическая либерализация далека от того, чтобы являться надежным маршрутом к демократии. Ничто лучше не иллюстрирует это лучше, чем крупнейшая и старейшая в мире автократия, Китай, где Коммунистическая партия Китая (КПК) сохраняет свою монополию на власть, при том, что рыночные реформы позволили экономике страны расти. (Основными бенефициариями этого процесса были китайские военные.)
Убеждение, что капитализм автоматически генерирует демократию, предполагает идеологическую связь между этими понятиями. Однако доминирование КПК — в которой в настоящее состоит 88 миллионов членов (больше, чем все население Германии) — больше не обеспечивается идеологией. Партия, представленная закрытой олигархией, выживает за счет использования различных инструментов — принудительных, организационных и экономических — позволяющих исключить появление организованной оппозиции.
В изданном в 2013 году партийном циркуляре, известном как «документ № 9», перечислены семь угроз для руководства КПК, которые президент Си Цзиньпин намерен ликвидировать. К ним относятся: следование «западной конституционной демократии», продвижение «общечеловеческих ценностей» и прав человека, поощрение «гражданского общества», «нигилистическое» отношение к прошлому партии и одобрение «западных информационных ценностей».
Коротко говоря, коммунизм в настоящее время сосредоточен не столько на том, что имеется — то есть, на своей идеологии, — сколько на том, чего нет. Его представители намерены, прежде всего, удерживая политическую власть — предпринимать усилия для экономического процветания при помощи капитализма, параллельно сводя на нет требования к изменениям.
Сходная история во Вьетнаме и Лаосе. Обе страны осуществили децентрализацию экономического контроля и поощрение частного предпринимательства в конце 1980-х годов, и в настоящее время — они среди наиболее быстро растущих экономик Азии. Вьетнам даже является 12-й страной-участником Транс-Тихоокеанского партнерства. Но однопартийное государство еще сохраняет свои позиции и продолжает участвовать в политических репрессиях.
И положение вещей, похоже, не должно измениться в ближайшее время. Во Вьетнаме Нгуен Тан Зунг, реформаторски мыслящий премьер недавно потерпел неудачу в своем стремлении стать генеральным секретарем Коммунистической партии (верховным лидером страны); 12-й Национальный конгресс вновь избрал действующего президента Нгуен Фу Чонга.
Помимо предоставления определенных материальных выгод, достаточных, чтобы не вызывать недовольства населения, капитализм укрепляет потенциал коммунистического государства для осуществления внутренних репрессий и контроля за информацией. Одним из примеров является пресловутый «Великий брандмауэр Китая» — программа правительства, направленная на блокирование интернет-контента и формирования политически продезинфицированной информационной среды для граждан. Китай является единственной крупной страной в мире, в которой официальный бюджет внутренней безопасности больше, чем официальный бюджет национальной обороны.
В условиях нынешнего экономического кризиса в Китае, контроль информации становится более важным, чем когда-либо. Для того, чтобы предупредить потенциальные проблемы, руководство Китая все чаще надевает намордник на прессу, лимитируя, в частности, отчетности или комментарии, которые могут негативно повлиять на цены акций или курс валюты. Си потребовал от журналистов «абсолютной лояльности» к КПК и внимательного следования ее водительству в «мысли, политике и действиях». А основная государственная газета предупреждает об угрозе «снижения легитимности партии», добавляя, что «национальные СМИ нации имеют важное значение для политической стабильности».
Очевидно, что коммунисты хорошо демонстрируют: развитие свободного рынка товаров и услуг не обязательно приводит к появлению рынка идей. Даже Непал, управлявшаяся коммунистами страна, которая ныне проводит выборы, не смогла перевести экономическую либерализацию в русло надежного перехода к демократии. Вместо этого страна остается в состоянии перманентного политического и конституционного кризиса, подрывающего ее репутацию как Шангри-Ла и угрожая превратить ее в несостоявшееся государство.
Демократия и коммунизм, кажется, взаимно исключают друг друга. Но капитализм и коммунизм явно нет — и это может быть очень опасным сочетанием.
В самом деле, брак капитализма и коммунизма, лучше всего представленный Китаем, породил новую политическую модель, которая являет собой первый прямой вызов либеральной демократии со времен фашизма: авторитарный капитализм. Своим впечатляющим ростом, позволившим стать мировой державой за одно с небольшим поколение, Китай убедил автократические режимы во всем мире, что авторитарный капитализм, или, как его именуют китайские руководители, «социализм с китайской спецификой» — это самый быстрый и легкий путь к процветанию и стабильности, намного превосходящий грязную избирательную политику. Это обстоятельство может помочь объяснить, почему распространение демократии во всем мире в последнее время застопорились.
Приближающийся визит на Кубу Обамы следует приветствовать как признак конца американской политики изоляции — точка развития, которая может открыть путь к снятию 55-летнего торгового эмбарго против страны. Но было бы серьезной ошибкой считать, что экономическое открытие Кубы и выдвинутая Обамой инициатива сближения обязательно поможет Кубе вступить в новую политическую эру.
Источник: Project-Syndicate
Перевод c английского:Наше Мнение