Разрыв дипломатических отношений между Ираном и Саудовской Аравией отразится на Беларуси и России по-разному. Это, прежде всего, связано с различной степенью вовлеченности в ближневосточные процессы этих государств, а также различными внешнеполитическими подходами к региональным кризисам. Косвенное влияние этой напряженности на Беларусь заключается в зависимости мировых цен нефть от конфликтной динамики на Ближнем Востоке. Пока что кризис в отношениях между Саудовской Аравией и Ираном имеет незначительные последствия для роста мировых цен на черное золото. Однако, в случае его перерастания в интенсивный опосредованный или прямой военный конфликт, последствия будут драматичны не только с геополитической точки зрения, но и взрывного влияния на мировые цены на энергоресурсы.
Но прежде необходимо разобраться в сущности происходящего конфликта.
Решение Саудовской Аравии разорвать дипломатические отношения с Ираном после казни влиятельного шиитского проповедника Нимра ан-Нимра и еще 46 политических активистов может оказаться мрачным предвестником гораздо более серьезной конфронтации вдоль суннитско-шиитской оси на Ближнем Востоке, нежели мы наблюдали ранее.
Если раньше в случае сирийского и йеменского кризиса речь шла об опосредованной прокси-войне между Саудовской Аравией и Ираном, то сейчас возрастает риск разрастания этой опосредованной войны на другие ближневосточные страны и даже прямого военного столкновения между двумя региональными соперниками. (Саудовская Аравия поддерживает радикальные исламистские и некоторые оппозиционные группировки в Сирии против алавитского режима Башара Асада, главного союзника Ирана в регионе, а также оказывает военную помощь йеменскому президенту Абд Раббу Мансуру Хади в борьбе шиитскими повстанцами хуситами, которые поддерживаются Ираном. В свою очередь, Иран предоставляет военную помощь Башару Асаду в Сирии, хуситам в Йемене, а также вооруженным силам Ирака в борьбе против «Исламского государства» и Аль Каиды, отправляя туда отряды ливанской Хезболлы, Корпуса стражей Исламской революции, курдского и шиитского ополчения). Кстати, с целью сдерживания растущего влияния Ирана в регионе многие государства Ближнего Востока целенаправленно заигрывают с «Исламским государством».
К тому же под угрозой срыва оказались мирные переговорные процессы по кризисам в Сирии и Йемене (так называемый «Венский процесс»), являющимися основными театрами непрямого военно-политического противостояния между Саудовской Аравией и Ираном.
На самом деле, возникшая сегодня напряженность в отношениях между Тегераном и Эр-Риядом — ожидаемый результат соглашения по иранской ядерной программе, достигнутого в Вене летом прошлого года. В случае, если это соглашение будет реализовано, Иран выйдет из международной изоляции, получит доступ к своим замороженным активам, начнет поставлять нефть и газ на международные рынки энергоресурсов. Все это уже в ближнесрочной перспективе может привести к превращению Ирана в новую региональную силу и как следствие — переформатированию баланса сил на Ближнем Востоке в его пользу. Такие перспективы очень беспокоят Саудовскую Аравию и Израиль (особенно на фоне ирано-американской разрядки) для которых Иран — главная угроза национальной безопасности. Поэтому как только стало очевидно в 2013 году, что США ведут переговоры с Ираном по его ядерной программе, появились слухи, что Саудовская Аравия и Израиль разрабатывают совместные планы нанесения ракетно-бомбовых ударов по критической инфраструктуре Ирана, в том числе по ядерным объектам. К тому же, согласно эти слухам, Саудовская Аравия якобы активировала давний стратегический пакт с Пакистаном 1960 — 1970-х гг. (саудовские инвестиции в пакистанскую военную ядерную программу в обмен на поставку готовых ядерных зарядов со средствами доставки в Саудовскую Аравию по требованию).
Саудовская Аравия и ряд союзных ей ближневосточных государств пошли на эскалацию напряженности в отношениях с Ираном, чтобы спровоцировать Иран на жесткие ответные шаги военно-политического характера, чтобы не допустить реализации сделки по иранской ядерной программе до финального конца. По мере того, как суннитские монархии Персидского залива будут ужесточать давление на шиитские общины, Иран неизбежно будет усиливать свою вовлеченность во внутренние дела этих государств с целью оказать поддержку и защиту шиитов, в некоторых случаях речь может вестись о военно-политической поддержке, как, например, в Сирии или Йемене. В свою очередь, противники сделки с Ираном как на Ближнем Востоке, так и на Западе будут использовать факты иранского вмешательства во внутренние дела как повод для ввода новых санкций против Ирана, что неизбежно приведет к выходу Ирана из соглашения.
Таким образом, уже в ближнесрочной перспективе театр ведения опосредованной прокси-войны может расширится с Сирии и Йемена до Ирака, Ливана, Саудовской Аравии, Бахрейна, Кувейта, Афганистана, где существуют значительные противоречия между суннитами и шиитами. Эта интенсификация конфликтной динамики рано или поздно может привести к открытому военному противостоянию между Ираном и суннитско-израильской осью.
Обычно мировые цены на нефть очень чувствительны к военно-политическим кризисам на Ближнем Востоке. Так, 4 января, в день разрыва дипломатических отношений между Ираном и Саудовской Аравией нефтяные котировки марки Brent выросли более чем на 4% и приблизились к отметке 39 долларов за баррель. С учетом стратегического значения Ормузского пролива для мировой морской торговли нефтью и газом, в случае военного конфликта между Ираном и Саудовской Аравией взлет мировых цен на нефть становиться неизбежным, ведь через Ормузский пролив проходит около 35% глобального экспорта нефти по морю. Если учитывать нефтепродукты, то на долю пролива приходится около 40% глобального морского экспорта. Через пролив проходит около 17 млн баррелей нефти в сутки, то есть пятая часть мировых поставок. В любом случае, в ближайшей перспективе растущая региональная напряженность окажет положительный эффект на нефтяные цены.
Дипломатический конфликт между Тегераном и Эр-Риядом отразится на Минске и Москве по-разному в силу различных внешнеполитических подходов к кризисам на Ближнем Востоке, а также разной степенью вовлеченности в ближневосточные процессы. Беларусь, как и ранее, будет придерживаться нейтральной позиции в оценках произошедшего и избегать вмешательства в конфликт между этими государствами, стараясь максимально сохранить нормальные рабочие и доверительные отношения с каждой из конфликтующих сторон.
Как бы это не казалось парадоксальным, но именно Россия является главным выгодоприобреталем от ирано-саудитского противостояния в силу его позитивного влияния на мировые нефтяные цены. А в случае полномасштабного военного конфликта наконец-то смогут сбыться фантастические прогнозы аналитиков Роснефти, пророчащих восстановление цен до уровня 100 долларов за баррель в 2016 году. Конечно, в какой-то степени в восстановлении прежних цен на нефть заинтересована и Беларусь, в структуре экспорта которой третья часть приходиться на нефть и нефтепродукты, а в силу роста физического, но падения стоимостного объемов их поставок на внешние рынки Беларусь несет прямые потери при нынешней ценовой конъюнктуре. К тому же кризис в российской экономике, основном рынке сбыта белорусской продукции, стал следствием падение мировых цен на нефть. И их восстановление, по идее, должно привести к оживлению российской экономики, а значит и росту товарооборота между Беларусью и Россией. Однако геополитические риски, которые возникнут в ходе реализации данного сценария, будут существенными для Беларуси, так как нет никаких гарантий того, что российская геостратегия в отношение постсоветского пространства станет менее агрессивной.
На самом деле, вмешиваясь в сирийский кризис под формальным предлогом защиты режима Башара Асада от террористов, российское руководство преследуют цель поддержания такого уровня конфликтной динамики на Ближнем Востоке, который бы отвечал стратегическим интересам России. А это, прежде всего, недопущение выхода Ирана из международной изоляции, то есть срыв сделки по иранской ядерной программе, сохранение эмбарго на иранские энергоресурсы, а также усугубление шиитско-суннитских противоречий, способных привести к полномасштабным боевым действиям между Ираном и Саудовской Аравией или, как минимум, интенсификации опосредованного прокси-противостояния, что и должно гарантировать срыв ядерной сделки, а также взрывной рост нефтяных цен.
Именно поэтому российская сторона не настаивает на безусловном сохранении Башара Асада у власти в Сирии, также активно продвигает переходный политический процесс во взаимодействии с Саудовской Аравией, Израилем, Египтом и другими ближневосточными государствами, проталкивает в новое переходное сирийское правительство фигуры, имеющие суннитский и саудовский бэкграунд (как со стороны окружения Башара Асада, так и оппозиционных группировок, с которыми Кремль также тесно работает в последнее время).
В свою очередь, для Ирана сохранение Башара Асада у власти — красная линия, которая не может быть пересечена. Однако, в случае реализации плана переходного периода в Сирии в той политической конфигурации, которая сегодня задается Россией и ее ближневосточными партнерами, со всей очевидностью это приведет к уходу Сирии из-под влияния Ирана в пользу Саудовской Аравии, что еще сильнее обострит ирано-саудитское противостояние и приблизит большую войну на Ближнем Востоке еще на один шаг.