Пенсионная система в Беларуси организована на принципе перекрестной солидарности поколений. Работающие финансируют содержание нынешних пенсионеров, которые ранее работали и финансировали пенсионеров прежних. А будущие пенсионеры рассчитывают на свое содержание в старости из средств, которые заработают будущие работники.
Это простой и надежный механизм социального самострахования работников в старости. Но в отличие от частных фондов, наш пенсионный фонд создается всем обществом в интересах абсолютного большинства населения и передается под патронаж государства. По этой причине пенсионный фонд часто выглядит «государственной богадельней», которая финансируется из казны по остаточному признаку. Если есть деньги, выплату могут повысить, нет — снизят. При хорошем правителе пенсии повышают, при плохом снижают. Наш — наверное, хороший.
В Беларуси формальная сторона дела превалирует над ее содержанием. Рутинная (прописанная в законе) процедура индексирования пенсий в соответствии с ростом средней заработной платы и ростом потребительских цен оформляется специальным указом А. Лукашенко.
24 июля на совещании по вопросам социального обеспечения он поручил Министерству труда и социальной защиты «найти возможность для повышения пенсий на 5%». Министр Марианна Щеткина тут же подыграла Лукашенко, заявив, что поскольку темпы роста зарплаты увязаны с производительностью труда, то поступления в фонд соцзащиты идут более медленно и в более низких размерах, чем планировалось при формировании бюджета. Полгода пенсии не пересчитывались. То есть денег не было, потому и закон нарушали. Но деньги «изыскали», и Лукашенко 13 августа подписал указ № 352 «О повышении пенсий», которым указал с 1 сентября увеличить трудовые пенсии в среднем на 5%. Захотели изыскать — изыскали.
Однако, учитывая существующие реалии, социально-демографические тенденции и прочие объективные обстоятельства, проблема должна обсуждаться всем обществом, заинтересованно, непредвзято, публично и квалифицированно. Однако и власти, и общество приравнивают пенсии к финансовым льготам, предоставляемым государством. Недавно Лидия Ермошина сказала сказала о этом буквально: такие льготы мы больше обеспечивать не можем. Поэтому, мол, следует повышать пенсионный возраст. Общество с этой мыслью, в общем, свыклось, а значительная его часть прониклась необходимостью такого шага. Люди у нас сознательные — понимают, что пенсионеров много, на всех уже и скромных пенсий не хватает.
Но даже сознательные люди часто заблуждаются. Они, например, могут думать, что увеличение пенсионного возраста равносильно продлению трудовой активности работников. Считают, что при этом расходы пенсионного фонда сократятся, уменьшится численность пенсионеров, поскольку большее число работников умрет «в трудоспособном возрасте». Одновременно повысятся отчисления в фонд от работников, которым будет отказано в выходе на пенсию.
На первый взгляд, очевидная выгода и экономия. Но среди работников предпенсионного возраста (под 60 лет и старше) повысится общая и профессиональная заболеваемость, что потребует увеличения финансирования системы здравоохранения, которая уже сегодня едва управляется со своими насущными проблемами. Весьма возможно, что все сэкономленные на пенсиях деньгу уйдут на решение проблем, которые появятся у лечебных учреждений. Повысится нагрузка на их персонал, обязательно обострится дефицит квалифицированных специалистов, увеличатся затраты, в том числе — заработная плата. И все это ляжет на бюджет, на фонд социальной защиты.
Иными словами, очевидных выгод повышение пенсионного возраста никому не обещает. Но обещает новые и очевидные проблемы. Об одной из этих проблем говорит статистика. Так, в прошлом году из 122 тыс. умерших 36 тыс. человек умерли в возрасте до 64 лет. Это примерно 1/3 граждан, которые после повышения пенсионного возраста окажутся (статистически) исключенными из числа пенсионеров. Это, наверное, удобно для планирования годового бюджета, но пенсионная система станет похожей на лотерею, в которой выигрыш гарантирован только организатору. Получается вот такая избирательная социальная защита в социальном государстве, которая действует против тех, кто в ней больше других нуждается.
Можно понять опасения тех, кто тревожится в связи с увеличением численности пенсионеров. Но соглашаясь с ними, надо учитывать все нюансы, которые обеспечивают устойчивость действующей системы. Например, в 2000 году численность пенсионеров составила 2501 тыс. человек, из которых 469 тыс. (18,7% общего количества) продолжали трудовую деятельность. К концу 2014 года численность пенсионеров увеличилась до 2560 тыс., но численность работающих пенсионеров достигла 635 тыс. (24,8% общей численности пенсионеров). Иными словами, четверть всех пенсионеров работает и сама оплачивает свою пенсию.
Государство не тратит на них ни одного бюджетного рубля. Все его «благодеяния» сводятся к тому, что оно разрешает работать тем пенсионерам, которые сохранили трудоспособность и способность оплачивать свою государственную пенсию «здесь и сейчас» из своего заработка.
«Занятость пенсионеров» — это определенно новое качество для действующего рынка труда, которое повышает устойчивость пенсионной системы. Отметим, что работает только четверть пенсионеров, которые сохранили трудоспособность и мотивацию. В случае административного повышения пенсионного возраста, выигрыш казны, скорее всего, окажется грошовым. Но главное в том, что административное увеличение занятости в неэффективной экономике не приносит обществу дополнительных доходов. Зато увеличивает убытки.