26 августа в Минске состоялась встречав формате Таможенный союз-ЕС-Украина, цель которой заключалась в попытке найти подходы к решению проблем наших южных соседей. В ней приняли участие лидеры стран Таможенного союза — Беларуси, Казахстана и России, украинский президент, два вице-президента Еврокомиссии — Высокий представитель ЕС по вопросам безопасности и внешней политики Кэтрин Эштон и комиссар по вопросам энергетики Гюнтер Эттингер, а также комиссар по вопросам торговли Карл де Гюхт.
Ожидания
Перед началом переговоров главные стороны озвучили свои надежды по поводу их итогов. Так, Петр Порошенко сообщил, что будет призывать Москву закрыть границу и прекратить поддержку боевиков в мятежных регионах.
В России декларировали необходимость в первую очередь обсудить подписание Украиной Договора об ассоциации с ЕС. Правда, несмотря на, казалось бы, столь явную экономическую направленность, непосредственно перед встречей риторика российских лиц заметно ужесточилась в политическом плане: спикер Госдумы Сергей Нарышкин осудил военный парад в Киеве в честь Дня независимости, упомянув «национал-социализм» и «карательную операцию», а глава внешнеполитического ведомства Сергей Лавров не обнаружил ничего предосудительного в проведении кощунственного «парада военнопленных» в Донецке.
Что же касается представителей Евросоюза, то они ограничились общими фразами, вроде того, что «такую возможность нельзя упустить». В то же время было ясно, что их волнуют прежде всего продолжение боевых действий и вопросы газового транзита.
Естественно, не было недостатка в прогнозах экспертов, подавляющее большинство которых было настроено скептически. По-видимому, общее мнение выразил Денис Мельянцов, по словам которого «от Минского саммита, скорее всего, не следует ожидать каких-либо судьбоносных решений, это лишь начало длительного и сложного переговорного процесса, который будет иметь осязаемые результаты только тогда, когда хотя бы одна из сторон будет готова к компромиссу. Пока же таких условий нет».
Реальность
Предсказания, по большому счету, сбылись. Итоговый документ, о котором в начале встречи упоминал Александр Лукашенко, подписан не был. Правда, по его словам, все участники заявили о необходимости деэскалации конфликта, освобождения заложников, решения проблемы беженцев и гуманитарных вопросов. Откровенно говоря, было бы странно, если бы кто-либо публично выступил против таких позиций…
Если говорить о конкретике, то в конечном итоге были достигнуты следующие договоренности:
— По предложению президента Украины, поддержанному всеми остальными участниками, Минск становится регулярной площадкой для встреч контактной группы ОБСЕ-Украина-Россия, причем группа должна собраться в возможно короткие сроки.
— К 12 сентября другая рабочая группа выработает предложения по снятию озабоченности Таможенного союза и прежде всего России, касающейся подписания Украиной Соглашения об ассоциации с ЕС.
— По инициативе Нурсултана Назарбаева обсуждение проблемных вопросов, связанных с Украиной, продолжится в формате нынешней минской встречи.
Несмотря на то, что, вопреки имевшимся сомнениям, украинско-российская встреча на высшем уровне не только состоялась, но и продолжалась целых два часа, по ее завершении ни о каких прорывах объявлено тоже не было. Единственным известным ее итогом стало заявление Порошенко, что вскоре будет подготовлена «дорожная карта» для заключения перемирия на востоке Украины, а пограничные службы и Генштабы России и Украины проведут консультации по закрытию восточной украинской границы.
Стало также известно, что 6 сентября состоятся переговоры по энергетическим вопросам с участием министров топлива и энергетики Украины, России и Европейского союза.
Перспективы
Таким образом, можно сказать, что участники договорились продолжать попытки договориться. Это, безусловно, лучше, нежели категорический отказ от любого сотрудничества. В то же время, к сожалению, нет уверенности в том, что выраженные на встрече благие намерения приведут хотя бы к небольшим положительным сдвигам, тем более в недалеком будущем.
В частности, вызывает опасения то обстоятельство, что в упомянутой контактной группе Евросоюз заменен на ОБСЕ. Дело в том, что ОБСЕ, как ни печально, не имеет возможности принудить какую-либо из сторон противостояния пойти на уступки, без чего, как показывает практика, достижение успеха чрезвычайно маловероятно.
За примером далеко ходить не надо — сразу же напрашивается аналогия с похожей структурой — Минской группой ОБСЕ по Нагорному Карабаху. Она существует уже более двадцати лет, но ситуация там ближе к разрешению за это время не стала.
Судя по поведению Владимира Путина в вопросе о возникающих в связи с подписанием Украиной Соглашения об ассоциации с ЕС, на этом направлении также будет непросто прийти к согласию. Напомним, Москва утверждает, что из-за обнуления Украиной пошлин на импорт из ЕС произойдет значительный рост поставок европейских товаров на украинский рынок, так что под ударом окажутся целые сектора промышленности и АПК. Тем самым совокупный ущерб экономике России вроде бы может превысить 100 миллиардов российских рублей, и в целях защиты она будет вынуждена отменить преференции для украинского импорта и ввести стандартный режим торговли.
В ответ его украинский коллега предложил вполне стандартную процедуру, которая, как считают независимые российские экономисты, прописана и в правилах ВТО, и в соглашении стран СНГ о зоне свободной торговли, — создать мониторинговую группу, которая будет оценивать реальный ущерб ТС от ассоциации Украины с ЕС. Пока же приведенные выше оценки никакими объективными цифрами не подкреплены.
Но договориться можно только с тем, кто хочет договариваться. Между тем, в последнее время выявляется все больше фактов, свидетельствующих о том, что Кремль вовсе не имеет подобных намерений.
Для доказательства достаточно вспомнить самые последние события, показывающие, что кризис явно начал переходить в более острую фазу. Утром в день проведения саммита появились сообщения со ссылкой на украинских пограничников и бойцов добровольческих батальонов, что со стороны Таганрога в Украину вторглись 30 российских танков, легкобронированная техника, а также живая сила, продвинувшись на 8 километров вглубь украинской территории. К моменту прибытия Путина в Минск в зоне конфликта были задержаны десять российских десантников из 98-й воздушно-десантной дивизии.
А на следующий день российские «Вести» обнародовали информацию, что Луганский машиностроительный завод со всем оборудованием и штатом переезжает в Чувашию, что сильно смахивает на мародерство…
Самый главный вопрос сейчас заключается в том, чего на самом деле добивается Путин. Многочисленные рассуждения на эту тему на Западе в целом сводятся к трем возможным объяснениям: 1) Путиным движет евразийская философия, в которой основной акцент сделан на исторической роли России как восточной державы; 2) Путин считает слабую российскую экономику и мрачные прогнозы цен на нефть факторами, подрывающими основы его власти; 3) Путин является беззастенчивым оппортунистом, стремящимся к богатству и власти для себя и узкого круга своих друзей.
Как представляется, все эти гипотезы не являются взаимоисключающими. Более того, можно выдвинуть несколько иных толкований. Но в итоге все это сводится к одному: российский правитель убежден, что любые угрозы как его личной власти, так и возрождаемой им империи станут намного более опасными, если Киев твердо встанет на путь европейской интеграции, и потому он намерен всячески противодействовать такому развитию событий.
Да и пророссийские сепаратисты в Донецке однозначно заявили, что встреча в Минске не изменит их целей: «Федерализация нас не устраивает. ДНР рассматривает только собственную независимость от Украины». Вопреки бесчисленным заверениям российских официальных лиц в независимости боевиков поверить в это довольно затруднительно…
В общем, складывается впечатление, что в очередной раз подтверждается мнение знаменитого американского политолога и историка Джорджа Кеннана, согласно которому Россия может иметь у своих границ только вассалов или врагов.
В этих условиях сам по себе этот факт разговора Путина с Порошенко не имеет принципиального значения. Как известно, лидеры Азербайджана и Армении в течение очень продолжительного времени достаточно регулярно встречаются друг с другом, но ни малейших сдвигов в разрешении нагорно-карабахского конфликта при этом не наблюдается.
Единственное, что может приглушить агрессивные намерения Москвы, — это солидарные действия цивилизованного мира, причем с позиции силы. Хотя некоторые меры и были приняты, в целом по разным причинам единства в нем пока не наблюдается. А вот рассчитывать только на переговорный процесс совершенно неоправданно.
Белорусский мотив
Официальный Минск во всей этой истории имел также собственный интерес. Речь идет о возможном смягчении конфронтации с Европейским союзом. На основании последних событий вокруг саммита ряд обозревателей сделал вывод, что Беларусь перестает быть страной-изгоем, «становится посредником в урегулировании спора глобального масштаба и повышает свой статус в качестве международного игрока. Теперь для США и ЕС разговаривать с Минском таким тоном, как раньше, будет уже не с руки».
В какой-то степени это так: действительно, в Минск приехали высокопоставленные чиновники ЕС, чего не происходило уже почти четыре года. И все же говорить о серьезных переменах, пожалуй, несколько преждевременно. Известно, скажем, что комментируя приезд Кэтрин Эштон, ее пресс-секретарь подчеркнула, что «это не двусторонний визит», и что позиция ЕС по отношению к белорусскому режиму не изменилась.
Причем тот факт, что встреча Александра Лукашенко с Эштон состоялась, этой точке зрения не противоречит. Согласно официальной информации, на ней высокой гостье были еще раз изложены соображения по поводу украинских событий, тогда как ни одного ее высказывания приведено не было. Данное обстоятельство наводит на подозрение, что если двусторонние отношения и были затронуты, то заметных перемен в них не наметилось.
Нельзя, разумеется, отрицать, что определенные возможности для белорусского руководства в сложившейся ситуации открываются. Однако для настоящей их реализации от него по-прежнему требуется кардинальный пересмотр ряда внутриполитических подходов. В противном случае даже если некие изменения и произойдут, они будут чисто косметическими.