Публикация в рамкахконкурса аналитических материалов.
Данный материал является реакцией на опубликованную 06.09.2013 на www.dw.de статью: «Немецкие учёные разгадали секрет долголетия диктатур» [5]. Последняя отражает результаты исследования «Критические моменты и способы выживания диктатур. Чем объяснить стабильность авторитарных режимов», проведенного Научным центром социологических исследований Берлина (WZB), суть которого сводится к тому, что власть диктаторов держится на трех китах: легитимации, репрессиях и кооптации.
Руководитель данного научного проекта профессор Кристоф Штефес, говоря об авторитарном режиме в Беларуси, называет его «необычайно стабильным», объясняя это тем, что приватизация в РБ не достигла такого уровня, как в других постсоциалистических странах. Что в результате и дает возможность беларуским властям контролировать большую часть населения.
При этом, как Лукашенко, так и другие диктаторы выучили урок о том, что для сохранения авторитарной системы крайне необходимо поддержание ее легитимности в глазах подвластного народа. Однако, если в демократических государствах в качестве инструмента легитимации власти выступают честные выборы, то в недемократических режимах — это призыв к чувству национальной гордости у населения, как это было в Сербии при Милошевиче. Другой способ — коммунистическая идеология, которую насаждал в Камбодже диктатор Пол Пот [5]; или конструирование образа внешнего врага, как это было в СССР в период Холодной войны; наконец, государственная идеология или государственная религия, как, пример, в Иране [1].
Как видно из вышесказанного, современный мир богат примерами практического применения различных схем легитимации недемократических режимов. И здесь возникает вопрос: если в Беларуси имплементируется уникальная «белорусская модель», то можно ли говорить о том, что схема оправдания (легитимации) последней не уступает ей в плане своей исключительности?
В соответствии с 84-й статьей Конституции Республики Беларусь [4], перечень полномочий Президента по формированию органов государственного управления является исключительно широким. С учетом того, что политический режим в Беларуси носит ярко выраженный персоналистский характер, свое внимание мы будем акцентировать на роли Президента — не только как главы государства (согласно Конституции РБ), но и как фактического узурпатора роли руководителя правительства [6].
С другой стороны, одним из ключевых моментов режима выступает стратегия поддержания неподконтрольности бюрократического аппарата обществу.
Согласно Алмонду и Пауэллу [10], к внешним механизмам неформального контроля за бюрократией относятся: общественное мнение, СМИ, группы интересов и конкурирующие бюрократические структуры. В случае Беларуси, где введена жесткая цензура в СМИ [9], где в политической системе отсутствуют развитые обратные связи [6], единственным значимым механизмом внешнего контроля за действиями бюрократии является общественное мнение, как главный источник легитимности политического режима [11].
В соответствии с этим логично предположить, что для легитимации существующего режима неподотчетный обществу государственный аппарат будет использовать все имеющиеся в запасе ресурсы для давления на общественное мнение посредством как монополизированных СМИ [9], так и с помощью других вторичных институтов отправления власти.
В качестве первого источника для анализа приведем ряд цитат из статьи «Еще раз об идеологии» [7] Анатолия Рубинова, являющегося ярким примеров обоснования существующей в Беларуси системы государственного управления: «… как известно Западная система базируется на частной собственности в основных звеньях экономики и характеризуется децентрализацией власти с передачей многих функций и полномочий региональным государственным и общественным структурам, избираемым обществом. В принципе, эта система доказала свою работоспособность и эффективность, хотя и в ней есть ряд серьезных недостатков, и сегодня, как мы видим, она уже не справляется с вновь возникающими проблемами. […] В то время как у нас преобладает государственная собственность на средства производства. Сегодня фабрики, заводы, природные ресурсы и т. п. в основном находятся в руках государства. В этих условиях роль государства, степень централизации управления неизбежно должны быть более высоки. В противном случае в экономике возникнет хаос, пойдут разрушительные процессы. Конечно, рыночные условия, от которых мы никуда не денемся, потребуют в конце концов и от нас разгосударствления основных сфер производства и услуг. Однако этот процесс должен идти постепенно, по мере созревания и развития в обществе необходимых традиций, механизмов, финансовой сферы, инфраструктуры, законодательной базы, наконец, менталитета народа. И он должен идти строго под контролем государства, ибо на примере России мы видели, к чему приводит одномоментная раздача собственности и устранение государства от вопросов контроля и управления экономикой страны. […] А что касается демократии, то проблема сегодня заключается не в том, что нам недостает каких-то свобод, а в том, что мы пока не можем освоить имеющиеся демократические возможности. Причем самый главный признак демократии — выборность Главы государства и Парламента — у нас присутствует. Что есть сильнейший демократический механизм, обеспечивающий реальную и непосредственную обратную связь между властью и народом. […] Ведь демократия — участие народа в управлении государством — предполагает прежде всего гражданскую зрелость и ответственность перед обществом. Демократия несовместима с коррупцией, воровством, обманом, пренебрежительным отношением к экологии, ресурсам, неуважением и невниманием к человеку. А разве мы, граждане, сегодня решили в нашем обществе эти проблемы? Будем честными и признаем, что пока именно усилия власти, Президента заставляют и понуждают нас выбраться из грязи и бескультурья, цивилизованно обустроить наш быт, города и поселки, подъезды, дворы, дороги и т. п.».
Данную обширную цитату мы можем разделить на два ключевых элемента: критика Западной системы управления и обоснование актуальности «белорусской модели».
В первом случае показательным является признание автором статьи эффективности «западной модели» с ее децентрализацией власти, хотя и на определенном историческом отрезке времени, т. к. сейчас, со слов Рубинова, данная система переживает «закат» — по той причине, что больше не способна отвечать на современные вызовы.
Во втором случае в качестве ключевого элемента выступает обоснование существующей в Беларуси системы управления, являющейся, при этом, прямым контрастом «западной модели». Такое положение дел автор статьи объясняет так: «Западная система строилась столетиями, она требует определенных традиций, воспитания, менталитета, наработки множества общественных структур и форм их взаимодействия. То есть это не просто идея или идеология, это определенный цивилизационный уровень, который не достигается в один день или даже в два–три десятилетия» [7]. Следовательно, Беларусь еще не достигла такого «цивилизационного уровня» в силу того, что характеризуется преобладанием государственной собственности на средства производства, что, по мнению Рубинова, априори должно прямо коррелировать с более высокой степенью централизации управления, так как в противном случае в экономике возникнет «хаос» и «разрушительные процессы». И здесь нам нужно быть откровенными и признать, что такая идеология действительно имеет поддержку в беларуском обществе. Подтверждением чему служат результаты национального опроса («Укрепление проевропейских ориентаций в Беларуси») общественного мнения проведенного в августе 2006 года независимыми социологами из НИСЭПИ. Так, наиболее часто встречающимися ответами респондентов на вопрос: «На Ваш взгляд, что сегодня более всего необходимо для страны?» были следующие: «сильное государство» — 47,2% и «сильный лидер» — 42,4%[1].
Далее в своей статье академик Рубинов отмечает, что «неизбежные» процессы рыночных трансформаций и разгосударствления должны осуществляться под строгим контролем государства, что в определенной степени свидетельствует о допущении подобного сценария, но, как можно заметить, это касаемо только сферы экономики и только в силу «неизбежности». Из этого следует то, что власти твердо настаивают на той позиции, которая не оставляет никакого места для передачи части механизмов контроля и распределения политических ресурсов в руки общества с целью усиления подотчетности ему аппарата государственного управления и повышения эффективности обратных связей между ними.
В определенной степени это согласуется с современными теориями авторитаризма. Как отмечает L. Way, ключевым элементом поддержания недемократического характера правления в авторитарных государствах является такая система управления, при которой политическая элита может положиться на своих подчиненных в вопросах выполнения приказа — подавить оппозицию или украсть выборы [12]. На фоне этого становится понятной та щепетильная «забота» беларуского режима о своих силовых структурах и чиновничьей «вертикали». Ведь бунт с их стороны, по мнению Андрея Вардамацкого и Валерия Костко, представляет наибольшую опасность для Лукашенко. Поэтому, как отмечает Костко, лояльности от своих функционеров режим добивается не только льготами — «пряниками», но и грозным «кнутом» [3]. Такая точка зрения находит поддержку и в обществе. Так, модальным ответом (48.6%) респондентов на вопрос: «На Ваш взгляд, на кого, прежде всего, опирается президент А. Лукашенко?» является следующий — «На военных, МВД, КГБ», далее — «На пенсионеров» (41.4%), и наконец — «На президентскую „вертикаль“ (37%)» [1].
Таким образом, процитированные выше высказывания имманентно постулирует рациональность и оправданность неподотчетности аппарата государственного управления обществу и сохранение status quo.
В качестве еще одного примера оправдания верности избранной формы управления мы бы хотели привести и проанализировать выдержку из статьи Вадима Гигина «Белорусская модель российской государственности» [3]: «После хаоса и анархии начала 1990-х в Беларуси постепенно создавался новый механизм управления — исполнительная вертикаль, термин, ставший нарицательным для обозначения слаженно работающей системы государственной службы. Нас упрекали, в который уже раз, в недемократичности, отсутствии прозрачности власти, в ее неподконтрольности обществу. Хотя о какой большей прозрачности может идти речь, если важнейшие решения в нашей стране выносятся на референдум, а каждые пять лет власть держит ответ за выполнение планов развития перед Всебелорусским народным собранием? Но со временем стало очевидным, что только сильная власть, причем не на словах, а на деле, способна придать динамику развитию страны. И вот уже президент Путин переходит к фактическому назначению губернаторов. Этот шаг был жизненно необходим России, скатившейся к полуфеодальному состоянию с фактически независимыми князьками на местах».
В данной статье редактора журнала «Беларуская думка» присутствуют сходные мотивы оправдания существующей в Беларуси системы государственного управления, а общие коннотации обеих статей заключаются в постулировании ее превосходства над моделью политического управления России. О чем, собственно говоря, открыто заявляет и сам Анатолий Рубинов: «„Белорусская модель“ сегодня в явной или неявной форме признается и во многом копируется странами СНГ, в том числе и Россией» [7]. Достаточно интересен еще один общий момент данных статей, а именно апеллирование к практическому применению в Беларуси механизмов прямого отправления народовластия — выборам и референдумам. Исходя из этого мы можем предположить, что идеология беларуского государства строится на основе так называемой минималистской модели демократии [8], в которой именно выборность основных институтов государственного управления является достаточным критерием определения политического режима как «демократического».
Было бы упущением не отметить и непосредственную роль Лукашенко в процессе легитимации существующей модели управления государством, с его общим (популистским) стилем коммуникации как с Правительством и иными органами госуправления, так и с народом. Речь идет о том, что посредством использования определенных элементов риторики Александра Лукашенко конструируется, воспроизводится и ретранслируется конкретная модель взаимоотношений между обществом, президентом и аппаратом госуправления. Ключевым элементом которой является «эффект оракула» или парадокс монополизации коллективной истины — когда индивид, выступающий от имени группы, присваивает себе право на единоличное использование определенного типа коммуникации хотя бы по тому, что никто не может встать и сказать: «Ты — не группа». Следовательно, эта занимаемая Президентом позиция может быть описана так: «я — человек, ставший коллективом, и тем самым я тот, кто манипулирует группой от имени самой этой группы; я присваиваю авторитет группы, которая дает мне право осуществлять по отношению к ней принуждение» [2]. Вследствие чего Лукашенко всегда имеет в запасе уникальную возможность в удобный для себя момент (как правило во время кризиса) отгораживаться от всех других акторов госуправления, тем самым возвышая себя над ними. Именно посредством этого ему удается монополизировать роль своеобразного проводника между электоратом, с одной стороны, и правительством, с другой, причем по абсолютно любым вопросам, которые волнуют граждан, тем самым присваивая себе право быть единственным средством осуществления обратной связи между аппаратом госуправления и обществом. Возможность убедиться в этом есть у каждого, кто хотя бы периодически смотрит национальное телевидение, где, с заметной регулярностью транслируются показательные, так называемые, «порки» правительства, во время которых президент не упускает возможности лишний раз самоутвердиться, выступая от имени народа или какой-то его социальной группы. Это — еще один механизм легитимации как личной неподотчетности президента представительным органам власти или народу, так и собственного status quo.
Суммируя все вышесказанное, мы можем констатировать, что «необычайно стабильная» и неподотчетная обществу «беларуская модель» госуправления легитимируется посредством совокупности различных инструментов информационного и идеологического типа, контроля и других технологий. Это и собственно пропаганда, призывающая население к патриотизму (билборды с надписью «МЫ Беларусы»), и конструирование образа внешнего врага (Польша), обещание экономического роста (заветные 500 USD), а также выборы и референдумы. Следовательно, феномен модели легитимации беларуской власти состоит в том, что здесь применяется не какой-то один инструмент (как во многих других странах), а их совокупность. «Работа» которых направленна прежде всего на конструирование у общества такого восприятия и такого знания о «настоящей» власти, которое бы с высокой долей вероятности увеличило бы степень ее легитимации и, таким образом, обеспечивало бы постоянную стабильность и устойчивость существующего в Беларуси политическому режиму.
Библиография
1. Август 2006: http://n-europe.eu/content/p/853
2. Бурдье, П. Делегирование и политический фетишизм.
3. Гигин, В. Белорусская модель российской государственности // Свободная мысль. — 2008. — № 6. С. 41-48.
4. Конституция Республики Беларусь [online].
5. Немецкие учёные разгадали секрет долголетия диктатур [online].
6. Ровдо, В. Сравнительная политология: учеб. пособие. В 3ч. Ч.3. — Вильнюс: ЕГУ, 2009. — 352 с.
7. Рубинов, А. Ещё раз об идеологии [online].
8. Шумпетер, Й. Капитализм, социализм и демократия: пер. с англ. / Предисл. и общ. ред. В. С. Автономова. — М.: Экономика, 1995. — 540 с.
9. 10 странссамойжёсткойцензурой– Commottee to Protect Journalists [online].
10. Almond G. & Powell B. ed. Comparative Politics Today. A World View. — 800 p.
11. Beetham, D. The Legitimation of Power. London: Macmillan, 1991.
12. Way, L. Authoritarian State Building and the Sources of Regime Competitiveness in the Fourth Wave: The Cases of Belarus, Moldova, and Ukraine // World Politics. vol. 57, No. 2. — 2005 [online].