С каким уловом вернулся из Брюсселя Владимир Макей? Можно ли ожидать пошагового размораживания белорусско-европейских отношений, или же процесс застопорился?
Андрей Федоров. Для того, чтобы говорить об успехе или неудаче того или иного мероприятия, необходимо знать, какие задачи ставили перед собой его участники. В этом плане исходные позиции объединенной Европы и официального Минска определены достаточно четко.
Так, Брюссель в качестве первого шага требует освобождения и политической реабилитации политзаключенных, после чего может быть начат диалог о восстановлении в той или иной мере уровня взаимодействия, обрушившегося в декабре 2010 года.
Белорусские власти, со своей стороны, хотели бы добиться отмены всех введенных Евросоюзом ограничений и — в качестве одного из последствий — получить для первого лица приглашение в Вильнюс, на ноябрьский саммит «Восточного партнерства».
Что касается начала некоего сближения, то здесь, пожалуй, можно выразить гиперосторожный оптимизм. Пока, правда, никаких реальных значительных сдвигов не произошло (вряд ли можно считать таковым освобождение нескольких оппозиционеров от уголовного наказания в связи с истечением отсрочки приговора).
Тем не менее, коллеги главы белорусского внешнеполитического ведомства назвали положительным моментом его участия во встрече то, что при затрагивании ими болезненных вопросов диалог не был моментально прерван, как неоднократно случалось ранее. А еврокомиссар Штефан Фюле даже выразил надежду на встречу в скором времени с Алесем Беляцким в Брюсселе. То есть процесс как будто сдвинулся с места, хотя скорость его чрезвычайно мала.
При этом загадкой остаются наблюдаемые причины смягчения настроения белорусских властей. Исходя из практически незыблемого правила, согласно которому они начинают попытки сближения с Западом, когда происходит ухудшение отношений с Москвой, можно допустить, что на восточном направлении идут какие-то негативные события. Никакой конкретной информации по этому поводу вроде бы не было, однако недавний отказ Александра Лукашенко посетить Киев для участия в торжествах по случаю юбилея крещении Руси, где как раз находился президент России, может свидетельствовать в пользу такого предположения.
Конечно, утверждение украинского политолога Владимира Цибулько, что «отсутствие Лукашенко в Киеве является пощечиной Путину», выглядит явным преувеличением, но такое поведение белорусского лидера в самом деле было не вполне обычным. Версия же о влиянии здесь «сербского следа» представляется сомнительной.
Таким образом, если события продолжат развиваться в том же русле, то осенью в Вильнюсе мы, скорее всего, увидим того же Макея, и в результате могут быть формально намечены еще какие-то перемены.
Но вот на разрешение более принципиальных противоречий на при каких обстоятельствах рассчитывать, к сожалению, не приходится. Более того, совсем не исключено, что под тем или иным воздействием «большого брата» вильнюсский саммит закончится для Беларуси на столь же печальной ноте, что и предыдущий варшавский.