Можно предположить, что научные гендерные конференции, проводимые статусными и легитимными институциями, репрезентируют то «гендерное знание», которое социально нормативно в стране. Однако закономерно задаться вопросами, является ли этот дискурс монолитным? Возможно ли появление разнообразных и альтернативных мнений? Есть ли специфика интерпретаций в зависимости от локального контекста (в данном случае речь идет о Беларуси и Украине)?
Эмпирическая база исследования
Исследование основано на анализе двух сборников конференций, одна из которых прошла в Минске в конце 2010 г. (Беларусь), а вторая — в Тернополе в начале 2011 г. (Украина). Для сравнения были отобраны две сходные конференции в системе образования. Соответственно использовались такие критерии как международный статус конференций, институциональная поддержка (проведена при содействии государственных структур), масштаб (охват участников).
Беларусь
На протяжении нескольких лет единственной «гендерной» конференцией в Беларуси, затрагивающей систему образования, была конференция «Женщина. Общество. Образование», проводившаяся на базе женского института Энвила. При этом важно отметить, что в 2012 г. данное учреждение перестало существовать, как и конференция. Однако последние материалы с конференции все же предоставляют необходимую базу для анализа. В поле анализа попала конференция, которая прошла 17 декабря 2010 г. в Минске.
На конференции были представители и представительницы 31-го учебного заведения: 28 из них — это белорусские учебные заведения, 2 учебных заведения Украины и одно — российское. Также были участницы из организаций «Белорусский союз женщин», общественного объединения «Сотрудничество деловых и творческих женщин», УЗ «5-я городская клиническая больница», Межрегионального научного объединения «Перпетууммобиле» и Центра творчества детей и молодежи ВИКТОРИЯ. Всего, на конференции было представлено 129 выступлений.
Доклады были распределены между 5-ю секциями:
— «Гендерные аспекты социально-экономического развития общества: история и современность»,
— «Гендерное и семейное воспитание студентов вуза»,
— «Гендерные исследования в лингвистике и лингводидактике»,
— «Тенденция развития современной семьи»,
— «Использование педагогических технологий в формировании потребностно-мотивационной сферы студентов».
Важно отметить, что только 16% докладов из всех затрагивают гендерную проблематику, а 54% вообще не относились к ней. Это может быть связано, с одной стороны, с отсутствием на территории страны крупных международных конференций в рамках социогуманитарных наук, образования, в связи с чем исследователи и ученые вынуждены пользоваться единственной площадкой, не взирая на ее тематическое обозначение. А с другой стороны, подобный факт может быть закономерным следствием дефицита гендерных исследователей в стране. В Беларуси до сих пор отсутствует качественное гендерное образование педагогов и учителей системы образований. Закономерно, что также среди «гендерных» докладов, только 16% были приближены или отражали реальный гендерный подход. Остальные же (30%) репрезентировали в большей мере традиционалистский, поло-ролевой подход.
Украина
В случае Украины была отобрана международная научно-практическая конференция «Гендерное образование — ресурс развития паритетной демократии», которая прошла 27–29 апреля 2011 года в Тернополе. Конференция прошла при поддержке Программы равных возможностей и прав женщин в Украине ЕС-ПРООН, Министерства образования и науки и Министерства молодежи и спорта Украины, Национальной Академии Педагогических наук Украины, Управления семьи и молодежи Тернопольской Облгосадминистрации, Тернопольского Национального Педагогического Университета им. В.Гнатюка. Соответственно можно отметить, что конференция проводилась при полной поддержке государственных структур и институций.
На конференции были представители из 66 Вузов Украины (34 города) и 12 Вузов Беларуси, России, США и Канады. При этом следует вообще обозначить масштабность конференции, так как на ней было представлено 263 выступления. И, конечно же, в большинстве своем это были работники системы образования (75 человек) и учащиеся (всего 157 студентов/студенток, магистрантов/ магистранток и аспирантов/ аспиранток). Хотя также были и представители местных администраций, негосударственных организаций и инициатив. Участие большого количества учащихся было связано с тем, что на конференции были представлены работы шестого всеукраинского конкурса студенческих научных работ по гуманитарным наукам (направление «гендерные исследования»).
На конференции было представлено также 5 секций:
— «Паритетная демократия развитие гражданского общества в Украине: гендерный аспект»,
— «Феномен гендера в истории и культуре»,
— «Гендерные стереотипы в условиях трансформации украинского общества»,
— «Психология и педагогика в фокусе гендерных исследований»,
— «Гендерные основы брачно-семейных отношений».
Итак, эмпирическую базу исследования составили в общей 263 статьи — со сборника конференции в Тернополе и 129 статей — со сборника конференции в Минске. Цель исследования состояла в идентификации доминирующих дискурсов, категорий и понятий, которые используются для описания и концептуализации гендерной проблематики.
Следует сразу отметить, что гендерный подход мы понимаем с социально конструктивистских позиций как подход, базирующийся на убеждении, что биологические различия не являются определяющими для формирования психологических и социальных характеристик женщин и мужчин. Другими словами, решающую роль в формировании гендерных различий играет не биологический пол, а те социальные и культурные смыслы, которое общество приписывает анатомическим различиям.
В свою очередь поло/ролевой подход ориентируется, наоборот, на биологический эссенциализм и необходимость поддержания традиционных гендерных ролей. Этот подход включает поиск подтверждений и обоснований естественности различий в социальном поведении мужчин и женщин. Роль социокультурных факторов при этом преуменьшается.
Анализ сборников позволяет выделить несколько основных тем, которые задают тон и направление научных дискуссий по гендерной проблематике.
1. Гендерное равенство и паритетная демократия
Обсуждение вопросов гендерного равенства и паритетной демократии осуществлялось преимущественно только в статьях с украинской конференции. На конференции в Минске обсуждения преимущественно концентрировались вокруг вопросов дискриминации, чем равенства и паритетной демократии, то есть исследователи просто констатировали факты существования гендерной дискриминации в обществе.
Участницы/ки украинской конференции обращались к понятиям «гендерного равенства» и «паритетной демократии», «прав женщин», «эгалитарности» как необходимых элементов в развитии современного общества. Гендерное равенство определяется как условие, при котором мужчины и женщины имеют не только равные права, но и равные возможности для реализации своих прав в полной мере. Соответственно также обозначаются факты дискриминации женщин в современном украинском обществе: малая представленность женщин в политической сфере и на руководящих постах, существование вертикальной и горизонтальной сегрегации на рынке труда, различия в оплате труда, недостаточность гендерного просвещения, трансляция и воспроизводство гендерных стереотипов в СМИ и т. п.
Положительным моментом является использование авторами с украинской конференции феминистской критики / методологии для объяснения существующего разделения гендерных ролей. Как мы уже упоминали, «белорусские» статьи также включали упоминания различных фактов дискриминации женщин в обществе, однако эти упоминания не сопровождались более глубоким анализом причин подобного положения, а также не использовалась феминистская методология как рамка для анализа.
Кроме того, следует подчеркнуть, что участницы/ки обращают основное внимание на гендерные вопросы в публичной сфере — политике, экономике, государственном секторе и образовании. С одной стороны, такого рода внимание легитимирует необходимость интеграции женщин в публичный сектор. Однако, с другой стороны, отсутствие такого рода внимания к вопросам частной/ приватной сферы (например, к темам телесности и сексуальности, репродукции, практикам повседневности), и даже доминирование традиционалистского подхода в описании этих вопросов (что более подробно мы отметим далее), становится основанием поддержания патриархатного порядка в обществе. Другими словами, описание тех или иных гендерных вопросов в политической и экономической сферах не становится основанием преодоления традиционных представлений о роли женщины, как в первую очередь жены и матери.
В свою очередь много докладов было посвящено реализации гендерного подхода в образовании. В ряде статей подчеркивалась важность преодоления «традиционализма» в образовании.
Так, например, украинская исследовательница Светлана Гришак [1] отмечает, что современная система образования характеризуется рядом проблем, которые должны быть преодолены с целью внедрения реального гендерного подхода. Это и существование «скрытого учебного плана», и воспроизводство застарелых гендерных стереотипов, которые становятся основанием гендерной дискриминации в отношениях между полами, и ориентация процессов гендерной социализации на воспитание девочек и мальчиков как представителей разных и неравноценных групп, а также использование полоролевого подхода в практике образования.
Белорусская исследовательница Марина Кузнецова также отмечает, что в Беларуси «отсутствие реальной образовательной политики в области гендерного равенства в обществе способствует воспроизводству дискриминации по признаку пола, патриархатной гендерной культуры, что ограничивает потенциальные возможности развития каждого индивида» [2].
Тем не менее, в понимании гендерного подхода в системе образования наблюдается комбинация дискурса гендерного равенства и более традиционалистского понимания гендерных отношений. Например, подобного рода заявления часто можно было встретить в книгах с обеих конференций:
«Гендерное образование нацелено на помощь им в том, чтобы справиться с проблемами социализации, важной составной частью которой является самоидентификация личности как мальчика/юноши или девочки/девушки. Гендерное образование призвано содействовать социализации и самоидентификации обучаемых, с учетом их пола и возраста» [3].
«Весь учебно-воспитательный процесс в вузе должен быть направлен на формирование целостной личности, готовой к будущей семейной жизни с учетом воздействий разносторонних факторов. И здесь немаловажное значение имеет повышение уровня методической компетентности кураторов академической группы, педагогов-психологов, других работников управления воспитательной работы с молодежью в вузе в подготовке студенческой молодежи к семейной жизни, созданию крепкой традиционной семьи, ценностного отношения к институту семьи и брака» [4].
Отдельно следует отметить еще одно наблюдение: данные две конференции можно обозначить как сугубо «женские». Это означает, что представленные темы были связаны с обсуждением вопросов положения женщин (например, большое внимание было уделено проблеме женского лидерства в различных сферах), а большинство участников были женщины — Тернополь — 255 участниц (97% от всех участников), Минск — 122 участниц (85% от всех участников). Таким образом, происходит установление ассоциативной связи, где гендерное равно женское.
Такое понимание гендерного равенства продолжает исходить из концепции существования двух полов — мужского и женского, и, следовательно, все «другие» гендерные идентичности исключаются. Кроме того, с одной точки зрения можно рассмотреть эту ситуацию как попытку представить опыт определенной дискриминируемой группы. Женщины были представлены как отдельная категория граждан, которые поддерживаются в их желании участвовать в публичной сфере. Но, с другой стороны, это означает, что эти конференции не включили такие сферы как мужские исследования, квир исследования. Соответственно, существование этих конференций призвано легитимно инкорпорировать гендерную теорию в официальный дискурс, а женщин — в публичную сферу, сохраняя при этом общую ориентацию на традиционные ценности и поддержание гендерной системы, не разрушая или модифицируя ее.
Таким образом, несомненно, положительным фактором является то, что в некоторых статьях, посвященных гендерным вопросам, представлен «реальный» гендерный подход. основанный на гендерной и феминисткой теории. Но, тем не менее, даже в дискурсе гендерного равенства мы можем найти «следы» полоролевого подхода, и более традиционалистские идеи. Эклектичные взгляды и представления участников во многом отражают общую тенденцию в постсоветских обществах, то есть, активная эмансипация женщин сочетается с неконсервативными тенденциями и поддержкой патриархальной семьи как гаранта существования общества. Другими словами, категории «гендер», «гендерное равенство» и «дискриминация женщин» существует на терминологическом уровне, но уровень контента/ понимания по-прежнему представляют собой смесь различных значений. Наряду с подчеркиванием наличия определенных гендерных проблем (например, отсутствия женщин в политике), не проводится анализа политик и практик (ре) продукции дискриминации.
2. Поло/ролевой подход и дискурс «различий»
Дискурс различий, не отрицая социальной обусловленности гендерной социализации, при этом по умолчанию принимает как данность существования двух полов — мужского и женского и ориентирован на поддержание и закрепление этих различий. Подобный тип интерпретаций был представлен в обоих сборниках. Однако следует отметить, что этот дискурс был доминирующим в рамках белорусской конференции, в то время как статьи из украинского сборника включали как такой дискурс, так и статьи, посвященные феминистской/ гендерной теории (что мы и описали в предыдущем разделе).
Чаще всего «традиционалистский» дискурс был представлен в статьях, относящихся к «практическим» исследованиям (например, исследования психологических отличий мужчин и женщин), в тоже время на уровне «официального» декларирования о том, что есть такое гендерная политика, использовались интерпретации и теоретические основания социально-конструктивистской парадигмы.
Работы в рамках психологических исследований были сосредоточены на изучении всего спектра психологических различий между представителями мужского и женского пола в когнитивной, мотивационной, эмоциональной, поведенческой и других областях личности. Женщины представлены как более чувствительные, склонные к самоотдаче и принимающие во внимание мелкие детали, что никак нельзя сказать о мужчине. Подобные женские черты, по мнению авторов статей, сказываются на ином отношении женщин к любви, дружбе и семье [5].
«Психологические исследования не подтверждают идущих из древности представлений, будто женщины вообще не способны к дружбе. Однако не исключено, что повышенная общая чувствительность, эмпатийность девушек, их склонность придавать значение мельчайшим психологическим нюансам, „выяснять отношения“ и т. д. делают поддержание устойчивых отношений труднее, чем в более сдержанной и „грубо“, с одной стороны, и, с другой стороны, более веселой, задорной мужской дружбе, где довольствуются взаимопониманием в основном и главном» [6].
Поло/ролевой подход не отрицает роль биологии в формировании гендерной идентичности, хотя и признает важную роль социальной и культурной среды. Тем не менее, это признание не становится основанием для критики и изменения, а, напротив, настаивает на важности создания комфортных условий для «нормального» развития личности определенного пола. В образовании поло/ролевой подход проявляется в поддержании установки на различное отношение к девочкам и мальчикам, как представителям различных групп, которые являются эквивалентными, но разные по содержанию и неравные по статусу.
В белорусском сборнике дискурс различий также был выражен в вопросах, касающихся профессиональной сферы. С одной стороны, не отрицается тот факт, что женщинам гораздо сложнее, чем мужчинам самореализоваться в профессиональной сфере. Связано это с тем, что они менее мобильные (по причине ответственности за детей) и что к женщинам со стороны нанимателей гораздо меньше доверия, соответственно, им гораздо труднее найти высокооплачиваемую должность и продвигаться по карьерной лестнице. Существование данных преград предлагается решить за счет развития женского предпринимательства. Однако, с другой стороны, подчеркивается специфичность женского труда, а, значит, и женского предпринимательства. В частности отмечается, что сферой женского бизнеса должно быть оказание услуг. Также, считается, что женский бизнес призван решать не только профессиональные амбиции женщин, а поддерживать тем самым других женщин либо своих родственников, т. е. он является продолжением женской роли в обществе: «В основном это бизнес — способ обеспечения занятости себе и своим бывшим коллегам или родственникам» [7]. Тенденция выделения именно «женских» профессий отсылает к традиционному понимаю женской роли как заботы, помощи, обслуживания. Соответственно, женская профессиональная среда не исключает первичности семьи и быта в жизни женщины, а скорее его подчеркивает.
Таким образом, используя поло/ролевой подход как основную методологию исследования, авторы не переосмысливают критически социо-культурные причины гендерных различий, тяготея в большей мере к интерпретации этих различий в терминах «естественности» и «природности» их происхождения. Кроме того, следует признать, что этот тип дискурса был больше представлен в белорусском случае, чем в украинском. Но, тем не менее, этот подход в той или иной степени был включен в работы с обеих конференций.
3. (Гетеро)нормативность и семейный дискурс
Большое количество статей с обеих конференций были посвящены вопросам семьи. В отношении интерпретаций семьи мы не можем отметить значительных различий между украинским и белорусским сборниками. Многие участники отмечали процессы трансформации семьи, некоторые из которых были расценены как имеющие негативный характер (увеличение количества разводов, снижение рождаемости, увеличение числа родов среди несовершеннолетних и абортов, наличие насилия в семье, и т. д.). Семья мыслится как основополагающий социальный институт, как единственно возможный вариант, обеспечивающий полноценную жизнедеятельность и «счастье» любого человека, независимо от возраста и пола:
«Брак служит профилактическим средством и для мужчин и для женщин. Эта профилактика характерно связана, прежде всего, с наличием детей, а бездетная семья не является достаточно надежной, прежде всего, в социально-психологическом плане» [8].
«Традиционная украинская семья является важным социальным институтом общества, который эффективно выполняет свои функции, эффективно влияет на общее социальное развитие» [9].
В женской эмансипации видится причина кризиса института семьи в связи с отказом женщин от исполнения предписанных им ролей. Считается, что таким образом женщины идут против своей природы. Эмансипированная женщина закономерно теряет привлекательность для мужчины, не обладает нужными качествами для воспитания детей.
»…под влиянием феминизма второй волны и современной рекламы сформировано определенное лжегендерное представление об успешном материнстве / отцовстве как математически равном распределение обязанностей по уходу за ребенком. При этом нивелируется уникальность обоих родителей в выполнении семейных ролей» [10].
«В современном стремительно меняющемся обществе наблюдается трансформация гендерных ролей, которая проявляется в феминизации мужчин и маскулинизации женщин, утрачивается значение мужчины и женщины как ценности, что негативно влияет на отношение молодежи к институту брака» [11].
Соответственно, подчеркивается важность внедрения в образование программ подготовки к семейной жизни школьников и студентов. В статьях «семейное воспитание» определяется как предназначенное для создания ценностного отношения к семье и воспитанию детей. При этом речь идет о семье, основанной на традиционном разделении гендерных ролей. Это закономерно становится основанием установки на формирование таких качеств мужественности и женственности, которые являются наиболее ценными для ролей матери и отца. С этой точки зрения, понятие «гендерное равенство» интерпретируется как уважение к противоположному полу, традиционным гендерным ролям.
Следует также отметить, что в сборниках транслируется сугубо (гетеро)нормативная модель отношений, согласно которой гетеросексуальность видится как единственная «нормальная» модель взаимоотношений. При этом не было представлено исследований или размышлений на тему сексуальности, различных моделей семьи. Единственная модель семьи, которая была представлена? на конференциях, была достаточно консервативной и не включала другие возможные типы семей, которые существуют в реальности.
«Для людей, склонных к незарегистрированному сожительству, характерны более либеральные установки на жизнь, меньшая религиозность, высокая степень андрогинности, низкие школьные успехи в период детства и отрочества, меньшая социальная успешность» [12].
«Кроме того, в полной семье ребенок усваивает модели поведения мужчин и женщин, что в будущем намного упрощает отношения с представителями собственного или другого пола» [13].
Таким образом, в сборниках широко представлен традиционный дискурс семьи?. Это хорошо согласуется с усилением демографической и семейной политики в Беларуси и Украине. Семья описана как система отношений только между мужчиной и женщиной с жестким разделением ролей. Все остальные модели семьи исключаются и игнорируются.
4. «Национальный феминизм» и женская история
Эта тема появляется только в статьях украинского сборника и связана с подчеркиванием особой роли женщины в украинском обществе и исторически и в настоящем времени. Статьи по «женской истории», представленные на конференции в Тернополе, анализируют социально-экономическое положение женщин в разные исторические периоды, особенности женского движения в различных регионах Украины и др. Происхождение женского движения и эмансипация женщин определяются как следствие становления национального самосознания. Таким образом, женская история рассматривается как часть национальной истории и как часть возрождения нации.
»…женское движение в Украине имеет глубоко национальный характер — борьба за права женщины была неотъемлемым элементом борьбы за освобождение Украины. Так, участие женщин в работе Центрального Совета и созданных им учреждений стала ярким свидетельством политической активности украинских женщин эпохи борьбы за национальное государство» [14].
Соответственно в «женской истории» украинская женщина представлена как более свободная и обладающая в семье и обществе более высоким статусом, в силу особенностей украинской культуры и истории.
«На протяжении своей истории Украина не знала существования патриархальной семьи, которая была основным типом семейного устройства, как на Востоке, так и на Западе. Украинки в семье и обществе не были зависимы и подчинены мужу. Взаимное уважение супругов, взаимное согласование желаний создать семью составляло норму полового поведения. Не существовало ограничений прав женщины или ее воли. Она свободно появлялась в обществе, сама или с мужем принимала участие в праздниках, имела право присутствовать и участвовать в разговоре мужчин и вообще имела большое влияние на дела семейные и государственные. Украинская отечественная история знает множество примеров, когда женщины, будучи женами гетманов, полковников, сотников, становились ближайшими советниками своих властных мужчин по любым вопросам. Поэтому украинка и в своем доме могла заниматься политикой, решать споры, влиять на ход истории» [15].
При этом подчеркивание важности женской эмансипации в историческом контексте, не отрицает, что женщины должны выполнять функции биологического и социального воспроизводства как основы для существования нации. Такой подход усиливает гендерные различия, а не уничтожает их.
Татьяна Журженко [16] анализирует эту ситуацию посредством понятия «национального феминизма». Дискурса «национального феминизма» стремится реабилитировать национализм, ссылаясь на его? первоначальный демократический потенциал и отрицая авторитаризм и патриархат как его неизбежные проявления. Феминизм и национализм рассматриваются как естественные союзники, поскольку их общей целью является преодоление последствий коммунистического режима и колониального статуса Украины. Советский период воспринимается как период, который ликвидировал проект украинской нации, который сегодня оценивается как единственная демократическая альтернатива коммунизму. Соответственно подобные исследования в духе «национального феминизма» направлены на реконструкцию национальной традиции украинского феминизма и женского движения. Однако Татьяна Журженко отмечает, что встраивание «женской истории» в доминирующий национальный нарратив обогащает и усиливает его, но отнюдь не ставит под сомнение нациоцентрический принцип написания истории.
В целом следует отметить, что появление статей о «национальном феминизме», «женской истории» только в пределах украинского конференции очень симптоматично. В Украине сфера женских исследований в истории довольно разработана и представлена? многими исследователями/ исследовательницами, исследовательскими центрами. Это контрастирует с беларусским контекстом, где данная область еще недостаточно представлена, а академическое сообщество вообще старается избегать концепции феминизма.
Итоговые размышления
Материалы двух конференций представляют довольно эклектичную картину, где дискуссии по вопросам гендерного равенства и паритетной демократии сосуществуют с установками на традиционное распределение ролей и биологический эссенциализм. Это является следствием тех противоречий, которые существуют в рамках национальной гендерной политики стран. Сходства между конференциями свидетельствуют о преобразованиях, которые произошли в постсоветский период. Постсоветские трансформации сопровождаются возрождением традиционалистских ценностей в ответ на социалистический опыт в сфере гендерных отношений. Это проявилось в абсолютизации роли семьи и материнства как высших ценностей. Но процесс нациостроительства сопровождается включением стран в международные процессы. Соответственно, ратифицированы международные соглашения, которые обязывают Беларусь и Украину выполнять определенные действия по достижению гендерного равенства. Соответственно с одной стороны стимулируется внедрение гендерного подхода в образование, однако понимание этого подхода часто оставляет желать лучшего.
При этом следует отметить, что специфика экономической и политической ситуации в каждой стране влияет на особенности процесса реализации гендерного подхода. Этот процесс происходит более интенсивно в Украине, что было представлено в материалах конференции. Это существенно отличает украинский случай от белорусского. В то время как интенсивный рост неправительственного сектора стал решающим фактором в Украине, в Беларуси гендерная политика была централизована, и главную роль в ее реализации играют государственные учреждения. В отличие от разнообразия акторов в Украине, белорусское государство является главным и практически единственным актором в этой сфере. Такая стратегия блокирует любые виды социального партнерства или появления новых независимых акторов.
[1] Гришак С. Що до питання порівняльного аналізу розвитку ґендерної освіти в країнах пострадянського простору // Гендерное образование — ресурс развития паритетной демократии. Тернополь, 2011.С.257-258.
[2] Кузнецова М. Проблема гендерной компетентности педагогов// Женщина. Общество. Образование. Минск, 2010. С. 46.
[3] Радзивилова М. Реализация гендерного подхода в воспитании подрастающего поколения // Гендерное образование — ресурс развития паритетной демократии. Тернополь, 2011. С. 623-626.
[4] Комарова И., Коробан O. Формирование семейных ценностей и родительских установок у студентов вуза // Женщина. Общество. Образование. Минск, 2010. С. 102-104.
[5] Анищенкова Ю. Гендерная специфика нравственных представлений подростков в контексте имплицитных теорий личности // Женщина. Общество. Образование. Минск, 2010. С. 158-161.
Бирюкевич Е. Гендерные особенности отношения подростков к насмешкам // Женщина. Общество. Образование. Минск, 2010. С. 165-169.
Месникович С. О гендерных аспектах любви в современной психологии // Женщина. Общество. Образование. Минск, 2010. С. 172-175.
Смирнова Ю. Гендерные особенности конфликтного реагирования // Женщина. Общество. Образование. Минск, 2010. С. 186-189.
Дубинський В. Ґендерні фактории прояву творчої активності студентської молоді // Гендерное образование — ресурс развития паритетной демократии. Тернополь, 2011. С. 510-512.
Зімовін О. Ґендерні особливості вольової сфери особистості // Гендерное образование — ресурс развития паритетной демократии. Тернополь, 2011. С. 514-515.
Москальова А. Методика дослідження ґендерних прояві в емоційних переживань професійних труднощів керівниками освітніх організацій // Гендерное образование — ресурс развития паритетной демократии. Тернополь, 2011. С. 573-575.
Недвецкая Т. Гендерные различия в социальном интеллекте старших дошкольников //Гендерное образование — ресурс развития паритетной демократии. Тернополь, 2011. С. 617-620.
Святенко Т. Ґендерні особливості влади як мотиваційного утворення // Гендерное образование — ресурс развития паритетной демократии. Тернополь, 2011. С. 537-539.
[6] Сидорова М. Гендерные различия в представлениях юношей и девушек о дружбе // Женщина. Общество. Образование. Минск, 2010. С. 182-186.
[7] Быкова Т. Гендерный аспект развития малого предпринимательства // Женщина. Общество. Образование. Минск, 2010. С. 19-22.
[8] Злотников А. Гендерные проблемы в истории социальной науки // Женщина. Общество. Образование. Минск, 2010. С. 28-31.
[9] Скиба Ю., Уварова A. Трансформація ґендерно-рольової структурисучасної молодої сім’ї в промисловому регіоні // Гендерное образование — ресурс развития паритетной демократии. Тернополь, 2011. С. 717-719.
[10] Савельєва Ю. Творчий і виконавчий потенціал Сумської обласної молодіжної громадської організації «Ґендерна агенція консультації та інформації» (СОМГО «ГАКІ») за напрямком «Відповідальне батьківство» // Гендерное образование — ресурс развития паритетной демократии. Тернополь, 2011. С. 750-751.
[11] Горобченко А., Евменчик M. Тренинг гендерной идентичности как средство воспитания студентов вуза // Женщина. Общество. Образование. Минск, 2010. С. 300-302.
[12] Гольцова Н. Семья и гражданский брак: «за» и «против» // Женщина. Общество. Образование. Минск, 2010. С. 214-217.
[13] Золотуха Ю. Відповідальне батьківство — основа егалітарної моделі сім’ї // Гендерное образование — ресурс развития паритетной демократии. Тернополь, 2011. С. 724-726.
[14] Морщакова О. Ґендерний аспект політичної культури в Україні // Гендерное образование — ресурс развития паритетной демократии. Тернополь, 2011. С. 202-205.
[15] Фляк О. Українські етнотрадиції як важливий чинник ґендерного самовизначення сучасної молоді // Гендерное образование — ресурс развития паритетной демократии. Тернополь, 2011. С. 432-436.
[16] Журженко Т. Гендерные рынки Украины: политическая экономия национального строительства. Вильнюс, 2008. C.40-49.