Есть ли шанс у «здравомыслящих сегментов оппозиции»?

Последние стали первыми. Сбылось пророчество. И случилось это, согласно опросу НИСЭПИ, еще год назад, когда оппозиционное «меньшинство» и пролукашенковское «большинство» поменялись местами. Однако, вопреки ожиданиям, режим не пал. Более того, если бы не данные опросов, то столь неординарное событие в новейшей истории Беларуси, возможно, осталось бы незамеченным. Событие неординарное, но не уникальное. Нынешняя электоральная рокировка — повторение рокировки 2002–2003 гг. (см. первую колонку табл. 1).

Таблица 1. Динамика рейтинга доверия/недоверия Лукашенко

Приведенная в табл. 1 динамика рейтинга доверия/недоверия Лукашенко — хороший повод обсудить природу белорусского общества и его электоральную структуру. Факт его раскола на сторонников и противников Лукашенко давно уже воспринимается в качестве истины, не требующей доказательств. Но в такой логике расколотым можно считать любое современное общество. Обратимся для примера к Польше. На президентских выборах в 2010 г. Бронислав Коморовский во втором туре набрал 53,01% голосов, а Ярослав Качинский — 46,99%. А как обстоят дела во Франции? И там во втором туре президентских выборов в 2012 г. отрыв победителя от побежденного был минимальным: Франсуа Олланд — 51,67%, Николя Саркози — 48,33%.

Тут самое время разобраться в терминах. Согласно словарю историка Александра Ахиезира, «РАСКОЛ — особое патологическое состояние социальной системы, большого общества, характеризуемое острым застойным противоречием между культурой и социальными отношениями, распадом всеобщности, культурного основания общественного воспроизводства, пониженной способностью преодолевать противоречия между менталитетом и социальными отношениями, обеспечивать гармоничный консенсус».

Наш раскол — это, прежде всего, социокультурный раскол. Типичный представитель белорусского «большинства» является носителем традиционной, т. е. догосударственной культуры, но жить ему приходиться в социальной системе, в которой государство не просто присутствует, а играет гипертрофированно большую роль. Такая роль государства ему не в тягость, потому что без государственной поддержки прожить в современных условиях он не в состоянии.

В ходе социологических опросов принадлежность к «большинству» легко идентифицируется с помощью стандартных социально-демографических характеристик (пола, возраста, образования, места жительства). На групповом портрете белорусского «большинства» центральное место занимает пожилая женщина со средним и незаконченным средним образованием, проживающая в сельской местности.В зависимости от динамики социальных выплат ее отношение к Лукашенко может меняться. Несложно представить ситуацию, при которой сторонница белорусского батьки способна разочароваться в своем кумире. Однако в полку «меньшинства» от этого не прибудет, что и наблюдают независимые белорусские социологи на протяжении почти двух десятков лет.

«Распад всеобщности» — одна из характеристик раскола. Не так-то просто отыскать базовую проблему, по которой в белорусском обществе имеется «гармоничный консенсус». В этом его отличие от общества польского или французского. Неспособность определиться с местом Беларуси на геополитической карте — классический пример «распада всеобщности», точнее невозможности ее создания (табл. 2).

В декабре 2010 г. в условиях максимальной электоральной мобилизации общества наблюдалось равенство геополитических предпочтений. Последовавшая затем рокировка не привела к росту числа сторонников вступление в ЕС. Перепады в отношении к персонификатору авторитарной власти не изменяют геополитических предпочтений «большинства». Не изменяют, потому что критерием разделения белорусского общества на «большинство» и «меньшинство» является не отношение к Лукашенко, а объем личностных ресурсов граждан. На пике популярности батьки оба критерия совпадают. Но это частный случай, а не общее правило.

Таблица 2. Динамика ответов на вопрос: «Если бы пришлось выбирать между объединением с Россией и вступление в Евросоюз, что бы Вы выбрали?», %

Подобный геополитический раскол невозможно себе представить в западноевропейских обществах. Электоральные противостояния во Франции и Польше, какими бы интенсивными они не были, происходят в условиях так называемого базового консенсуса. Политическая борьба разворачивается вокруг деталей, а в качестве основного инструмента борьбы выступает диалог.

Вернемся в март 2003 г. Падение электорального рейтинга Лукашенко до 26,2% отразилось на оценке курса развития страны. Неправильным его считало 63% респондентов, правильным в три раза меньше — 21%. В условиях господства догосударственной культуры общественное сознание не способно отделять персонификатора власти от государственных институтов и проводимой в стране политики. Как тут не вспомнить Маяковского: «Мы говорим — Ленин, подразумеваем — Партия».

Рейтинг Лукашенко находится в прямой зависимости от динамики доходов населения, но при его падении спроса на альтернативную политику у представителей «большинства» не возникает. Этот факт эмпирической социологией подтверждался неоднократно. Необходимо оговориться, что подобное брутальное соответствие теории фактам справедливо лишь в условиях спящего общества, в условиях возбужденного общества оно не соблюдается, но это тема для отдельного разговора.

При снижении рейтинга Лукашенко от «большинства» начинают отпадать наименее стойкие его члены, из которых при наличии воображения можно сформировать, если воспользоваться терминологией Алексея Туровского, «неприкаянное большинство» (Белорусский социум: неприкаянное большинство).«Неприкаянное большинство» — это хорошо нам знакомые «неопределившиеся», за голоса которых уже который год пытается бороться оппозиция. Но безуспешно. Ренегаты из «неопределившихся» не получаются. Ренегат, если обратиться к Википедии, — это лицо, перешедшее из одного вероисповедания в другое; в переносном смысле — человек, изменивший своим убеждениям.

Нетрудно заметить, что отечественные «неопределившиеся», отказываясь поддерживать Лукашенко, не меняют своих убеждений. А раз так, то и переход в лагерь идеологических противников для них закрыт.

Игнорирование данного факта и заставляет оппозицию ставить во главу своих «победных» стратегий задачу борьбы за «неопределившихся», т. е. за «неприкаянное большинство». Как отмечает А. Туровский, «в белорусском обществе сегодня есть огромный, хотя и „дремлющий“ потенциал для перемен. Но для того, чтобы воплотить его в реальность, политические силы должны предложить социуму именно тот идеологический пакет и те методы и практики политической деятельности, которые являются социально востребованными. На этот путь в последнее время все осознаннее встают здравомыслящие сегменты оппозиции, которые к тому же пришли к осознанию необходимости консолидации. („Говори правду“, „Рух за Свободу“, „ЕвроБеларусь“). Однако пока они только в начале пути. Общество еще очень мало знает об их перспективных намерениях».

Мне остается пожелать здравомыслящим субъектам оппозиции успеха, но при этом я не могу удержаться от напоминания, что на этом пути с момента своего образования стоит ОО «Белая Русь». Оно настойчиво предлагает «большинству» «именно тот идеологический пакет и те методы и практики политической деятельности, которые являются социально востребованными». Особых успехов, однако, пока не видно. Несмотря на государственную поддержку только 6% респондентов в мае 2011 г. слышали о существовании общественной организации, которая, по словам ее крестного отца, по совместительству первого заместителя администрации президента Александра Радькова, заработала авторитет и уважение в белорусском обществе.

А. Радьков уже неоднократно заявлял о готовности преобразовать свое детище в партию. О ее популярности можно судить по опросу, проведенному НИСЭПИ в сентябре 2011 г.: только 4% опрошенных выразили желание вступать в будущую партию.

Почему же, несмотря на государственную поддержку и востребованный идеологический пакет ОО «Белая Русь» не в состоянии привлечь к себе внимание «большинства» пусть и в его видоизмененном варианте? Для ответа на этот вопрос мне придется повторить, что в условиях господства догосударственной культуры «большинство» не способно оценивать институты, какие бы сигналы они не подавали. Это правило содержит два исключения: армия и православная церковь. Только они обладают собственными рейтингами доверия никак не связанными с рейтингом доверия главы государства.

Речь, разумеется, идет о «большинстве». В расколотом обществе у «меньшинства» свои кумиры и свои критерии их оценки.