Социальное самочувствие и поддержка власти
Основной результат июньского исследования заключается в том, что динамика индексов социального самочувствия белорусов диаметрально разошлась с динамикой рейтинга и индекса доверия президенту Лукашенко.
Все индексы социального самочувствия в июне продолжили позитивную динамику, которая наметилась в декабре прошлого года.
Отвечая на вопрос: «Считаете ли Вы, что белорусская экономика находится в кризисе?», 71,7% респондентов ответили, что да, 21,5% — нет. Таким образом, количество пессимистов по сравнению с мартом текущего года уменьшилось на 5,5%, а количество оптимистов возросло на 6,4% (в марте 15,1% и 77,2% соответственно). По сравнению с пиком экономического кризиса, который пришелся на сентябрь прошлого года, это сравнение выглядит еще более внушительным: количество пессимистов уменьшилось на 16%, а оптимистов выросло на 13,5%.
Индекс ожиданий (разница в позитивных и негативных ответах на вопрос «Как изменится социально-экономическая ситуация в Беларуси в ближайшие годы?» улучшился на 1,2% пункта: с –10,2% до –9%. Еще более существенно улучшился Индекс материального положения (разница в позитивных и негативных ответах на вопрос «Как изменилось Ваше личное материальное положение за последние три месяца?»): на 5,8%, с –25,3% до –19.1%.
На этом фоне благоприятных для власти тенденций социальных настроений произошло существенное «проседание» президентского рейтинга и индекса доверия к Александру Лукашенко.
По сравнению с мартом, президентский рейтинг Лукашенко упал на 4,8%, с 34,5% до 29,7%, а индекс доверия президенту опустился на 3,7%, с 42,2% до 38,5%. Примерно также вырос индекс недоверия: на 3,4%, с 48,5% до 51,9%.
Исследования выявили и еще один интересный фактор общественного сознания: на фоне падения поддержки и доверия к президенту ощутимо снизился уровень оппозиционных настроений. По сравнению с мартом, количество тех, кто считает себя в оппозиции к существующей власти уменьшилось на 4,2%, с 23,4% до 19,2%. А количество лоялистов выросло еще более существенно: на 5,6%, с 66% до 71,6%.
Казалось бы, имеет место парадокс: поддержка власти падает, но уровень оппозиционности к ней не только не растет, но, напротив, — снижается. Исследование выявило наличие серьезных диспропорций на политическом рынке.
Предложение не соответствует спросу
Тенденции общественных настроений вполне логичны. С одной стороны, социум объективно оценивает усилия власти по преодолению последствий кризиса и признает несомненное улучшение ситуации. Кроме того, белорусы в основной массе удовлетворены созданной Лукашенко социально-экономической моделью, их устраивает социальное и патерналистское государство.
Однако параллельно с этим, в социуме накаливается недовольство персоной самого президента. Формулу народной любви вывели когда-то еще в Древнем Риме — «хлеба и зрелищ». В конце концов, современная политика — это шоу, экшн. Власть обеспечила общество хлебом (только 14% граждан считают, что «еле сводят концы с концами»). Но вот со «зрелищами» дело обстоит плохо.
Неудивительно, что новая тенденция в настроениях и ожиданиях массового электората наметилась именно сейчас, когда стабилизация социально-экономической ситуации стала очевидной. В период кризиса народ в первую очередь заботил «хлеб», так что поддержка президента полностью зависла именно от материальных факторов. Теперь же настало время претендовать на большее — качественное «зрелище», но власть оказалась не готовой к этому новому вызову.
Очевиден фактор усталости народных масс от театра одного актера. Тем более, что сам «актер» изрядно постарел, устал, его харизма поизносилась и померкла, да и поиском нового креатина в игре на публику Александр Лукашенко в последнее время утруждает себя все меньше.
Белорусы за 18 лет пребывания у власти Лукашенко слишком привыкли к социальному благополучию, поэтому социальный рост уже не так просто капитализируется в электоральный рейтинг. Социально-экономические успехи воспринимаются не как заслуга, а как естественная обязанность власти. Политический рынок требует если и не новых, то хотя бы способных динамично меняться лиц, он хочет новых смыслов, новых идеологий, новых идей, новых лозунгов, новых целей, новых концептов пропаганды, новых телекартинок. То есть должен меняться не фундамент системы, а внешний антураж, средства и формы публичных коммуникаций.
Кроме того, в постсоветском социуме имеет место сильная дифференциация в контексте социальной самоидентификации: разделение на «мы» и «они». «Они» — это сильные и богатые, то есть элиты, «мы» — простой народ. Долгое время Лукашенко, будучи носителем почти неограниченной власти, настойчиво позиционировался практически как лидер оппозиции. Он презентовал себя как лидера «простого народа», выразителя его интересов и якобы противостоял элитам: чиновникам, буржуазии и прочим «начальникам».
Однако июньский опрос показал, что ситуация здесь кардинально изменилась. «Простой народ» больше не видит в Лукашенко «своего». Оценивая, на кого сейчас в большей степени опирается президент, на первое место вышел ответ: «На военных, МВД, КГБ» — 56,6%, «На президентскую „вертикаль“» (то есть на чиновничество) — 45,4%. А вот «На простых людей» — только 18,1%. Это значительно меньше, чем даже рейтинг президента.
То есть Лукашенко, как политик, все менее соответствует запросам электорального рынка. С другой стороны, на нем так и не появилось новых альтернативных предложений. А то, что презентуется как «альтернатива», еще менее, чем действующий президент, соответствует электоральному запросу. Как следствие, электоральный рынок теряет динамику и становится депрессивным.
В краткосрочной перспективе, такая ситуация вполне благоприятна для действующей власти. Политическая апатия граждан гарантирует стабильность существующего режима. Однако в долгосрочной и даже среднесрочной перспективе ситуация складывается опасной.
Все 18 лет едва ли не основным фактором политического выживания Лукашенко была именно его высокая электоральная поддержка. Чем больше будет снижаться его электоральный рейтинг, тем менее уверенной и сильной будут его позиции во взаимоотношениях с элитами. При этом, вынужденные уступки элитам, будут провоцировать дальнейшее проседание рейтинга. И так будет продолжаться до тех пор, пока президент окончательно не превратится для элит в обузу и балласт, от которого можно будет избавиться под аплодисменты толпы.
Социум и оппозиция
Устойчивое большинство белорусского социума демонстрирует последовательную приверженность социально ориентированной патерналистской модели. В июньский опросник были включены новые индикаторы, которые позволяют несколько расширить палитру идеологических устремлений белорусов.
Так, оказалось, что количество белорусов, которые связывают позитивное будущее с частной инициативой, предпринимательством, собственным бизнесом ощутимо сжимается. Здесь не помогла даже соответствующая пропагандистская работа государственных СМИ в рамках призывов Лукашенко «оживить» экономику путем вовлечения белорусов в частный бизнес. Если в марте прошлого года 54% респондентов пожелали бы своим детям заняться частным бизнесом, связать свою жизнь с предпринимательством, а 34% отказались, то сейчас это соотношение составляет 46% vs. 41%.
50% респондентов не согласны с утверждением президента, что «Проникновение крупного российского капитала на территорию Беларуси не угрожает интересам простых людей». Верят в это только 34%.
Приведенные выше два индикатора представляются особенно значимыми в силу того, что во время президентской кампании 2010 года с аналогичными призывами и утверждения выступали большинство оппозиционных кандидатов. И это лишний раз показывает, что оппозиция не способна или не готова предлагать обществу именно те альтернативы, которые имеют электоральную востребованность.
Идею бойкота предстоящих парламентских выборов поддерживает 14% респондентов. 51% собираются принять участие в выборах, пока не решили 30%. Исходя из этих данных, эксперты НИСЭПИ прогнозируют явку на уровне 60%. А это изначально делает идею бойкота бессмысленной и бесперспективной. Причем, избиратели не питают завышенных иллюзий в отношении предстоящей кампании. Только 37% верят в то, что выборы будут четными, а 40% уверены в обратном.
Однако высокий уровень готовности участвовать в выборах не является признаком лояльности власти. За кандидата–сторонника Лукашенко готовы проголосовать 28%. По столько же готовы проголосовть за противника президента и еще некоего «иного кандидата» (очевидно, здесь можно говорить о некоем «идеальном кандидате», который отвечает запросам электората вне нынешней парадигмы власть — оппозиция).
На первый взгляд, настроения электората вполне благоприятны оппозиции. Однако это так только в потенциале, причем, потенциале — идеальном. К существующей же оппозиции отношение электората предельно скептическое. В своем округе за «лидера оппозиционной партии» готовы проголодать только 8,6% респондентов.
Скептицизм в отношении оппозиционных кандидатов имеет не эмоциональную, а вполне прагматичную природу. Только 37% верят, что оппозиционные кандидаты предложат им программу улучшения жизни, а 41% уверен в обратном. Хотя и цифру 37% следует рассматривать критически, так как сюда вошли не только реальные противники Лукашенко, но и «идеальные» кандидаты.
Июньский опрос также показал тенденцию к падению рейтингов лидеров оппозиции. Рейтинг Владимира Некляева снизился с 6,8% в марте до 6,1%, а Андрея Санникова с 6,1% до 5,1%. Причем, если по сравнению с декабрем прошлого года рейтинг Некляева вернулся к исходной позиции (6%), то у Санникова наметился устойчивый тренд на понижение (в декабре — 7,1%).
Социум и оппозиция. Потенциал.
При всем низком уровне доверия к оппозиции не следует думать, что в белорусском обществе нет запроса на перемены. Есть и просто огромный. Перемен хотят свыше 77% респондентов.
Эксперты НИСЭПИ при этом отмечают: «ожидания перемен, как это наблюдалось уже не раз, автоматически не приводит к росту потенциала протеста в белорусском обществе». С этим утверждением сложно согласиться. Оно может считаться истинным только в отношении тех вариантов протеста, который обществу предлагает оппозиция: бойкот, правительство в изгнании, Плошча. Эти варианты, действительно, социумом не востребованы.
В то же время, результаты исследования показывают, что большинство белорусов связывают перемены с эволюционным путем, и в первую очередь выборами. Соответствующие индексы приводились в справках по предыдущим исследованиям, в июньском соответствующего вопроса не было.
В июньском опросе есть новые индикаторы с очень показательными результатами, которые говорят о достаточно высоком уровне готовности белорусских граждан самим непосредственно участвовать в процессе перемен. Так 22% респондентов готовы в том или ином качестве лично участвовать в кампании поддерживаемого ими кандидата (быть наблюдателем, агитатором, собирать подписи и т. д.).
В закрытой части исследования есть еще один важный, показательный результат. 15,5% респондентов положительно ответили на вопрос: «Недавно гражданская кампания „Говори правду!“ стала заключать так называемый „гражданский договор“ — т. е. представлять и отстаивать интересы граждан, сталкивающихся с различными проблемами, перед органами государственной власти. За два месяца по всей Беларуси заключено уже почти тысяча таких договоров. Слышали ли Вы что-нибудь об этой инициативе?». При этом из числа тех, кто знает о заключении этих договоров, 2/3 отнеслись к данной инициативе положительно.
То есть прямые коммуникации с гражданами, созидательные инициативы являются востребованными социумом гораздо больше призывов к революциям и обещаниям «сломать все до основания».
Резюмируя, можно отметить, что в белорусском обществе сегодня есть огромный, хотя и «дремлющий» потенциал для перемен. Но для того, чтобы воплотить его в реальность, политические силы должны предложить социуму именно тот идеологический пакет и те методы и практики политической деятельности, которые являются социально востребованными.
На этот путь в последнее время все осознаннее встают здравомыслящие сегменты оппозиции, которые к тому же пришли к осознанию необходимости консолидации. («Говори правду», «Рух за Свободу», «ЕвроБеларусь»). Однако пока они только в начале пути. Общество еще очень мало знает об их перспективных намерениях.