История взаимоотношений между Беларусью и Евросоюзом показывает, насколько сильны экономические интересы при выстраивании политических контактов. Отношения Минска с западными странами остаются прохладными уже более полутора десятилетий. Начиная с 1996 года, когда в Беларуси был проведен конституционный референдум, расширивший полномочия исполнительной власти, все крупные политические кампании в Беларуси сопровождались жесткой критикой со стороны Запада. За критикой следовали попытки воздействовать на белорусское руководство — как правило, речь шла о точечных санкциях в отношении представителей госаппарата. Экономические меры воздействия применялись лишь США, для которых Беларусь не является ни соседом, ни важным партнером. Европейские же страны вплоть до последнего времени не рассматривали всерьез возможность введения экономических санкций. Однако в марте этого года под европейские ограничительные меры попали представители белорусского бизнеса. Почему это произошло именно сегодня? Я бы отметил два фактора, оказавшие наибольшее влияние на ситуацию. Первый — это продажа Газпрому белорусского газотранспортного предприятия Белтрансгаз, второй — начало процесса приватизации в Беларуси.
Тот факт, что в конце прошлого года Газпром стал полноправным собственником белорусской газотранспортной системы, несомненно, отразился на позиции европейских государств по белорусскому вопросу. Если раньше страны ЕС не шли на обострение отношений с Минском во многом потому, что опасались проблем с поставками газа, то теперь вопрос бесперебойности поставок зависит от России, а значит, Европа считается в первую очередь с ее интересами.
Вторым фактором является приватизация. Экономическая ситуация, которая складывается в нашей стране, делает неизбежной продажу госпредпрятий. Сегодня можно говорить о том, что Беларусь оправилась от кризиса 2011 года. Благодаря продаже 50% акций Белтрансгаза пополнились золотовалютные резервы, а получаемая скидка на поставки российских энергоресурсов благотворно сказывается на внешнеторговом балансе. Однако это не означает, что системные проблемы, спровоцировавшие кризис, успешно решены. Объема золотовалютных резервов (8 млрд. 56 млн. USD по данным на 1 июня) хватит примерно на два с половиной месяца импорта. Для страны с переходной экономикой, к которым относится Беларусь, такой объем ЗВР является недостаточным. Кроме того, на ближайшие годы приходится пик платежей по внешнему долгу. Минск, скорее всего, попытается получить новый кредит для реструктуризации задолженности. И, вполне возможно, получит его — под обязательство приватизировать те или иные активы.
Приватизация сама по себе также является способом получения валюты. Так что к этому вопросу в ближайшей перспективе Беларуси придется возвращаться в любом случае — и это произойдет скорее раньше, чем позже.
В связи с этим возникает вопрос, кто примет участие в белорусской приватизации. Приход американских и европейских компаний в качестве возможных покупателей активов в нашу страну невозможен после событий 19 декабря 2010 года. Европейские компании заинтересованы в возможности приобретения собственности в Беларуси. Однако введение санкций ЕС в отношении белорусских предприятий делает малореальным приход в нашу страну европейских инвесторов — а значит и их современных технологий.
Что касается перспектив участия в приватизации инвесторов из других регионов, то они выглядят следующим образом. Китайские предприниматели инвестируют живые деньги только в природные ресурсы. С этой точки зрения их может заинтересовать разве что предприятие «Беларуськалий», от приватизации которого в обозримом будущем лучше было бы воздержаться. По другим проектам мы можем ожидать от Китая лишь связанных кредитов, которые подразумевают вложение средств не столько в белорусскую экономику, сколько в поставляемые сюда китайские товары, оборудование и рабочую силу. Возможности привлечения инвесторов из арабских государств также являются ограниченными, поскольку они, как правило, вкладывают капитал в недвижимость и гостиничный бизнес и крайне редко — в другие проекты.
Таким образом, единственным реальным претендентом на участие в белорусской приватизации остается российский бизнес. Конкуренцию ему могли бы составить лишь белорусские компании. Возможно, они не обладает столь мощными финансовыми ресурсами, какие есть у россиян. Зато несомненным преимуществом национального бизнеса является то, что он хорошо знает местную специфику, и это может стать дополнительным фактором успеха.
Появление в такой ситуации списка «кошельков режима», то есть предприятий, на которые распространяется либо может распространиться действие европейских санкций, — стало ударом по перспективам участия в приватизации белорусского бизнеса. Среди «кошельков режима» оказались владельцы таких успешных компаний как «Санта-Импэкс», «Амкодор» и «Савушкин продукт». Эти и другие бизнесы, попавшие в черный список, работают на конкурентных рынках, создали сильные бренды на постсоветском пространстве и рабочие места в Беларуси. Они не просто успешно занимаются бизнесом, но и активно участвуют в приватизации. Внесение в черный список лишает их возможностей доступа к дешевым европейским кредитам и таким образом увеличивает барьеры на пути участия в приватизации.
Введение и возможное расширение европейских санкций в отношении белорусского бизнеса делает российские компании практически эксклюзивными участниками приватизации в нашей стране. Я не против российского бизнеса, я — за конкуренцию. Приватизация, в которой участвуют лишь крупные компании из России, фактически означает отсутствие конкуренции, результатом чего может стать целый ряд серьезных проблем. Во-первых, возможность безальтернативной продажи автоматически снижает стоимость белорусских активов. Во-вторых, в отсутствие конкуренции невозможно выбрать на конкурсной основе наиболее эффективного собственника, который принесет не только хорошие деньги, но и новые технологии производства и управления. Поэтому с экономической точки зрения можно говорить о том, что европейские экономические санкции противоречат национальным интересам Беларуси и ее европейскому будущему.