Вопрос урегулирования конфликта связан с возможным разрешением вопроса о санкциях — и в этом смысле дипломатический кризис действительно может стать поводом к более масштабным изменениям во взаимодействии субъектов. Сегодняшний конфликт может вынудить Евросоюз к пересмотру своей политики по отношению к Беларуси — и этот пересмотр может привести как к нормализации отношений, так и к полномасштабной изоляции страны и ее превращению в европейской системе внешнеполитических координат в «задний двор» Кремля.
Парадоксально, но визовые ограничения, которые в течение года заменяли Евросоюзу какую-либо серьезную выработку стратегии по отношению к белорусской проблеме, оказались под огнем с двух сторон. Сторонники введения санкций по отношению к белорусскому режиму справедливо отмечали, что визовые ограничения на самом деле санкциями не являются, имеют скорее моральное значение и существенно не влияют на режим в целом. Представители это точки зрения предлагают перейти от символических ограничительных мер к настоящим экономическим санкциям. Противники политики санкций традиционно критикуют сам подход формирования этих списков, отмечая, что моральные и символические меры лишь дразнят режим, не затрагивая его действительных болевых точек.
В результате у визовых ограничений появилось так много критиков, что в европейских структурах возникло ощущение исчерпанности либо недостаточности этого вида политики. А с учетом того, что наметились новые переговорные процессы с представителями белорусского режима, в Европе отказались от запланированного увеличения визабан-списка на сто с лишним персон. Тем не менее, ряд функционеров режима в список были внесены, что и стало поводом для нервной и, как отмечают многие, непропорциональной реакции Минска. Как отмечают наблюдатели, фактическая высылка послов Евросоюза и Польши могла быть заготовкой на действительно значительное увеличение списков невъездных — и Минск просто применил эту заготовку не к месту, руководствуясь логикой «не пропадать же добру». Отказ от массового увеличения списка не был воспринят белорусской стороной как предложение к перемирию — и результатом стала наблюдаемая эскалация конфликта.Отношения стали развиваться по логике «око за око», что в сочетании с резкой риторикой и персональными инвективами создает впечатление бурления ненавистей. Вместе с польским и европейским послами ретировались послы других стран ЕС. Белорусская сторона, явно не ожидая такой реакции, проехалась по персоналиям лидеров стран Евросоюза. В кулуарах совета Евросоюза, вероятно, посчитали, что нашли удачный субститут полноценным экономическим санкциям: озвучены фамилии крупных бизнесменов, предлагаемых к внесению в списки невъездных. Таким образом, фактически не вводя экономические санкции, Европа пытается давить на хозяйственную составляющую режима (Табак-инвест, Амкодор, Санта-Импекс). Кроме того, озвучивание фамилий Мошенского, Шакутина и Топузидиса ввело в белорусско-европейские отношение новое понятие «кандидата на внесение в списки невъездных». Белорусская сторона ответила ограничениями на выезд представителей оппозиции.
Обмен этими ударами происходит в рамках принципа «око за око» и, как представляется, стороны уже особо не задумываются о продуктивности тех или иных шагов. Для демонстрации принципиальности позиции важен сам факт ответного хода — и не так важно, что этот ход отдаляет игрока от заявленной цели.
Похоже, что со стороны Евросоюза уже доминирует не цель изменить режим — скорее субъект руководствуется целью закрыть «белорусский вопрос». Санкции в этом отношении представляются удобной стратегией: это такая дорога, по которой понятно, как шагать вперед. Будет следующий суд в следующем месяце — будет следующая партия визовых ограничений по решению Совета министров Евросоюза. При этом политика тех лиц, подпадающих под санкции, не изменяется, и режим не демонстрирует тенденций к смягчению. Более того, похоже что санкции способствуют консолидации внутри режима той группировки, которая выступает за жесткую политику и ориентирована на Москву.
С другой стороны, пересмотр европейской политики в отношении Беларуси может пойти и в ином направлении — исчерпанность политики визовых ограничений может стать поводом для ревизии политики санкций в целом. В таком случае стороны могут в процессе разрешения дипломатического конфликта по существу прийти к решению и тех вопросов, которые повлекли за собой нарастание напряженности. В условия резкой риторики, которая звучит с обеих сторон, сложно говорить о возврате к прежней политике втягивания Беларуси в Европу. Пока разговор может идти о не самых значительных шагах, шагах скорее символического плана, которые призваны обозначить переход от принципа «око за око» к принципу «уступка за уступку». За ними может последовать прогресс и по более существенным параметрам — возобновление процесса освобождения политзаключенных, возобновление офиса ОБСЕ в Минске и т. д. При этом, однако, следует помнить, что уступки и шаги навстречу не могут не быть обоюдными — и в силу этого сторонам следует сформулировать четкое представление о том, какова будет последовательность таких уступок для каждой из них.
Кризис — это возможность как разрешить существующие противоречия, так и окончательно загнать стороны в тупик непонимания. Он выгоден всем, потому что всем дает шанс — вопрос в том, кто и как этим шансом воспользуется.