В этом утверждении царапает глаз выражение «точка невозврата», запущенное в оборот, кажется, Романом Яковлевским. В обычной речи и официальных документах она прежде называлась точкой возврата. Самолет, долетев до этой расчетной точки, мог возвратиться на аэродром без дозаправки горючим. А за точкой возврата начиналось по всем меркам иное измерение для самолета и летчика.
Разумеется, если не обращать внимания на принципиальные мелочи, то можно перевести сентенции Лукашенко на родную мову и говорить — вот он, современный Позняк. Но и в переводных цитатах «Народной воли» и даже текстах «Звязды» Лукашенко проявляет себя во всей красе и его невозможно ни с кем спутать. Как нет и не было в Беларуси личности, которую можно было перепутать с Зеноном Позняком.
Позняк заявлял о том, что СССР был империей, и потому Беларуси надлежит быть суверенным государством со своим правительством, армией, финансовой системой. А «какие-то союзы с Украиной и Прибалтикой, диверсификация поставок углеводородов» — это все из области политических технологий в исконном понимании этого понятия, способы утверждения белорусской государственности. Разумеется, Позняк, поднявший волну национального и культурного Возрождения не мог опуститься до такой пошлости, как требование ограничения «русских СМИ». Для него решение информационной проблемы было позитивным — через утверждение белорусской культуры, национальное Возрождение.
В «Четырнадцати пунктах» — американской «хартии мира» –, с которой после I Мировой войны выступил президент Вильсон, в первом пункте осуждалась тайная дипломатия. И хотя ей грешили не только Центральные державы, но и союзники, президент видел различие: «В среде противостоящих Центральным державам стран нет смятения. Здесь нет неясности принципов, туманности деталей. Секретность обсуждений, отсутствие бесстрашной прямоты, неспособность определенно объявить о целях войны присуща Германии и ее союзникам».
Это сказано будто бы вчера об отношениях среди «славянских союзников». Лукашенко выносил на референдум вопрос о поддержке своего курса на сближение с Россией. Очевидно он знал, о чем спрашивал. Все остальные могли только догадываться, независимо от того, как они к нему могли бы отнестись. Российские же политики видели в нем то, что хотели видеть. Ельцинисты, страдая комплексом Вискулей, воспринимали его, по меньшей мере как сигнал, как декларацию необходимости реставрации на фоне продолжающегося распада. Но Лукашенко, приказав зажечь фонари на маяке, приказал заблокировть фарватер. Российские транспорты с гуманитарным грузом садились мель, а груз снимали пиратские группы, готовые, подобно Виктору Кучинскому, защищать Лукашенко с гранатометами в руках.
Известнейшее путинское восклицание — мухи отдельно, котлеты отдельно! — выражает искреннее недоумение. Сколько же можно водить союзника за нос?!
Это была попытка уточнить позиции и начать игру по правилам. Но перейти к политики по принципу «или-или» новое руководство России оказалась неспособным. Строительство «союзного государства» с характерным для сексуальных игр стремлением двух тел занять одно место, продолжилось. До сих пор «подставляют» и «наклоняют». По-прежнему друг на друга обижаются, но, матерясь про себя и громко, встают в позицию…
Понятно, что Позняк, национально-демократические силы, на которые он опирался, не могли бы участвовать в этой пошлой игре на публику. Беларусь давно бы прошла путь стран Балтии, в которых национальная и культурная революции дали толчок политическому и экономическому развитию, поставив перед обществом совершенно определенные цели, значимость которых, возможно, не была для всех очевидной.
Так ведь на то и государство и его лидеры. В противном случае исчезло бы всякое различие между политическим действием и опросами общественного мнения.
Зенон Станиславович сейчас пишет интересные книги и статьи, которые мы читаем. Сложись ситуация иначе, он бы тоже писал книги. Еще более интересные отражением своей высокой миссии государственного деятеля, возглавившего Возрождение страны. Это была его миссия, исполнив которую он ушел бы из большой политики, как это сделали практически все лидеры успешных, в том числе и в экономическом отношении, постсоциалистических государств.
Разумеется, слова и фразы, и даже умозаключения обоих иногда совпадают. Например, Зенон Позняк некогда образно назвал приватизацию «прихватизацией», чем нанес экономической реформе существенный вред и сильно помог Лукашенко в его борьбе за власть. Но что для Позняка, интеллигента и «фотографа» было всего лишь сиюмоментным проявлением брезгливости, стало для Лукашенко программой «прямого действия». Очень успешной.
Обоих объединяет незнание экономики. Но это разное по происхождению и значению незнание. Для Позняка экономика стояла в одном ряду с другими сферами жизни и деятельности и не была определяющей. К тому же он изучал разве что политэкономию, от которого в памяти обычного гуманитария остается анекдот про то, как битиё определяет бытиё. Позняк в этом смысле ничем не отличался от того же Ландсбергиса, других лидеров прибалтийских «народных фронтов», охотно отдавших экономику под управление специалистов, выбрав в качестве приоритета для себя не активное даже, а стремительное государственное и национальное строительством, стремясь сделать столько, чтобы невозможно было, с одной стороны, восстановить разрушенное, а с другой, разрушить созданное.
С другой стороны, премьеры, вице-премьеры или министры финансов, уполномоченные реформировать экономику, никогда не были простыми техническими специалистами. Крепкими хозяйственниками, как у нас. В России даже сменивший Гайдара Черномырдин обладал существенной самостоятельностью в решении политических вопросов. Бальцерович в Польше за короткий срок сжег все мосты, ликвидировал все «задние проходы», посредством которых буржуазные по своему новому содержанию и социалистические по форме национальные бизнесы могли бы получить привилегированный доступ к экономическим ресурсам. Всех бросил в гущу конкуренции.
В 1995 году, когда в Беларуси достигла пика реставрационная риторика, хорошим тоном в минской тусовке считалась критика якобы опрометчивых и очевидно пагубных экономических, принятых в соседних странах. Автору в то лето довелось задать несколько вопросов Казимере Прунскене, главе литовского правительства, которая присутствовала в Минске на международном аграрном семинаре. По ее словам, ликвидация колхозов в Литве была безусловным политическим решением, направленным уничтожение предпосылок возникновения подобного рода квазиколлективных хозяйств в будущем. А время рассудит и все расставит по своим местам.
Оно и рассудило, и расставило. В связи с засухой Россия выразила желание покупать белорусский картофель, и сразу же у наших аграриев возникли трудности. Во-первых, продавать его по ценам, предлагаемым купцом невыгодно, во-вторых, продавать особенно нечего. Оказывается, при валовом сборе в 7-9 млн. тонн очень трудно набрать сто-двести тонн товарного картофеля по причине очень низкого качества. Ведь в основном его выращивают на частных сотках. А подходы там простые — что выросло, то выросло.
Подводя итог можно сказать, что все эти годы на белорусской ниве произрастал плохой картофель, сильный президент и разного рода крепкие хозяйственники. Последние опасны тем, что усердствуют не только на полях, фермах и в заводских цехах, но и в культуре.
Результаты получились скромными. Попробуем их подсчитать для наглядности в долларах, приравняв (по действующему курсу) 1 трлн. белорусских рублей к 333 млн. американских долларов. Получается, что за январь–июнь 2010 года выручка хозяйствующих субъектов достигла 60 млрд. долларов, прибыль до налогообложения — 3,8 млрд. долларов, чистая прибыль — 2,7 млрд. долларов и чистый убыток — около 300 миллионов.
Таким образом, белорусская экономика за полгода сумела заработать около 2,5 млрд. долларов. А потратила на это неизмеримо больше. Поэтому шумиха, которая более десяти лет сопровождает наши крупные достижения и отдельные недостатки выглядит несколько искусственной. Но ведь главное, чтобы концы с концами сходились.
Именно с этим связаны и самые большие проблемы, и основные задачи. Похоже, впрочем, что задачи принципиально нерешаемые. Например, затраты на производство продукции (работ, услуг) по основной отрасли экономики организаций за I полугодие 2010 г. по сравнению с аналогичным периодом прошлого года увеличились в текущих ценах на 26,8%. В их составе доля импортного сырья, материалов, покупных изделий и топлива достигла 47,7% (за I полугодие 2009 г. — 40,3%). Для производственных нужд приобретено импортного сырья, материалов, покупных изделий и топлива на 1,565 млрд. долларов (на 32,9% больше, чем за аналогичный период прошлого года). Затраты на 1000 долларов произведенной продукции, работ, услуг составили 925 долларов (увеличились на 1,5%).
В структуре затрат, по сравнению с I полугодием 2009 г. произошло уменьшение удельного веса затрат на оплату труда, отчислений на социальные нужды и прочих затрат при увеличении удельного веса материальных затрат, амортизации основных средств и нематериальных активов. Иными словами, экономика все больше утрачивает социальную ориентации и становится как бы «вещью в себе», ориентированную на достижение достаточно далеких от насущных потребностей общества результатов.
Обращает на себя и растущая зависимость белорусской экономики от использования импортных ресурсов, которая усиливается несмотря на ряд серьезных решений высокого уровня, направленный на ее ослабление.
На деле это все означает, что рабочие места для белорусов стремительно дорожают. В массе своей работники считают, что приходят на работу, трудятся в поте лица на благо страны и поэтому вполне обоснованно рассчитывают на достойное и растущее вознаграждение за свой труд.
На самом же деле скромные финансовые результаты их деятельности ухудшаются. В сельском хозяйстве, например, где денежные затраты на единицу товарной продукции уже превышают стоимость создаваемого продукта, наниматель не может самостоятельно содержать рабочие места и осуществляет производство только благодаря перераспределению средств других отраслей, преференциям государства, представляющие собой отложенные долговые обязательства, за которые со временем придется заплатить всему обществу.
Оставшийся плацдарм для маневра всей экономики — это 75 долларов выгоды, получаемой пока еще из каждой тысячи долларов вновь создаваемой стоимости.
В эту же сумму можно оценить и экономический эффект, полученный Беларусью под руководством Лукашенко, политика которого якобы повторяет линию Позняка.
Неправда это. Позняк действительно был поклонником радикальных методов. Но цели его всегда находились по эту сторону «точки возврата».