Что показали местные выборы?

Александр Грицанов. Завершение и — особенно — результаты выборов в местные органы власти в 2010 г. жестко подтвердили истину: власть — в отличие от прежнего, «старшего» поколения оппозиции (для которой подобное состояние давно стало нормой) — вполне готова к грядущим президентским выборам. И дело здесь не только и не столько в «специально подготовленных» кадрах местных избирательных комиссий: борьба в соответствующих избирательных округах практически целиком свелась к инициативам отдельных подвижников. Остальным это было не слишком интересно: на провинциальных выборах особо не «засветишься» и не «попадешь в телевизор».

Одновременно, точно также прояснилось и то, что (совместными усилиями тупо брутальных представителей официальных властей и постоянно препирающихся между собой оппозиционных кандидатов) поле народных электоральных движений выжжено донельзя. Уже нельзя даже надеяться на то, что хоть какие-то избирательные кампании (включая даже гипотетические выборы персонально Господа Бога) смогут встряхнуть «простых» людей. Подавляющее большинство электората пассивно ожидают того, что с ними сделают: никто не смеет даже помыслить на тему того, «что необходимо сделать нам самим».

Но — подчеркиваю еще раз: разницу в объеме усилий, потраченных на достижение разрушительной цели (утрамбовки «национальной почвы»), между властями и их оппонентами надо взвешивать «на аптекарских весах».

Т.П. Вы в своем коротком спиче затронули много разных вопросов и проблем. Начнем с первой: что показали выборы в местные Советы? Самый главный, на мой взгляд, итог — это то, что в стране не просто сложилась, а отлично действует система, которая позволяет выбирать, выражаясь Вашими словами, не только «действующего бога», но и любого нового. Обратите внимание: в конечном итоге, губернаторы отвечают за создание комиссий, которым затем спускают необходимые цифры для того, чтобы определить, кого выбрали и как. Гражданское общество от процесса подсчета голосов удалено — в равной степени пропрезидентское и оппозиционное. Президент со своей администрацией первыми получают результаты, возможно, даже планируя их. Но он и администрация не являются непосредственными «исполнителями выборов». И в будущие выборы, если только губернаторы сами того захотят, они президента могут очень удивить результатами «народного» голосования.

Второе: о выжженной электоральной почве. В политической системе, которая действует в нашей стране, выборы — только ритуал, который население исполняет, чтобы считать власть «освященной». Совсем не имеет значения, кого выбирают, поскольку полномочия местных Советов призрачны. Самым важным показателем с этой точки зрения является явка на выборы, которая свидетельствует о том, насколько народ послушен «служителям электорального культа». Та часть оппозиции, которая призывает к бойкоту выборов, мне кажется, это понимает. Но это понимают и «жрецы-служители» от власти. Отсюда — досрочное голосование, которое позволяет манипулировать этим основным параметром, и от которого власти не отказываются (и, надо думать, не откажутся) несмотря ни на какое давление извне. А, вообще-то, в ритуале результат не важен, важен сам ритуал.

Хотелось бы усомниться в оценке белорусских людей, которую Вы дали. Не очень-то они боятся помыслить против власти, просто эта власть (в общем и в целом) до сих пор устраивала население. В стране существовал такой неписанный общественный договор: вы не мешаете нам «крутиться», заботитесь о наших социальных нуждах, а мы не мешаем вам руководить. До последнего времени этот договор обеими сторонами выполнялся.

И последнее: об оппозиции и ее ошибках. В тоталитарных системах в принципе невозможна успешная системная оппозиция. Пока тоталитаризм в нашей стране только становился, сложилась иллюзия о наличии политической оппозиции, которая что-то может решать, на что-то повлиять. Власть до сегодняшнего дня эту иллюзию поддерживает. Но реальные процессы политики и власти происходят совсем в других местах. Если бы у нас была свобода получения и распространения информации, свободный бизнес, гражданское общество, только тогда можно было бы говорить о политической борьбе, завершающим этапом которой являются выборы. Сегодня же в Беларуси те, кто у власти, сами воспроизводят новую власть — путем назначения через выборы. И местные выборы это в очередной раз подтвердили.

А.Г.Простая иллюстрация: для разработки мер, направленных на создание идейного и политического инструментария, органично соответствующего наличному положению дел, необходимы вменяемые аналитические центры. Кого мы видим на данном интеллектуальном поле? Те же фигуры, которые преуспевали в этой роли 10-15 лет назад.

Причем, когда, например, в старейшей политической организации БНФ к власти (являются ли «властью» вожди нескольких тысяч — пусть и преданных делу — человек, является отдельным вопросом) пришли новые люди, практически вся тамошняя «старая гвардия» закричала об одном: совершился переворот. Хотя — с учетом неуклонной и тотальной деградации БНФ на протяжении последнего десятка лет — абсолютно любой сдвиг в его руководстве может считаться благом. Худшим (или лучшим?) может быть лишь единственный вариант: если бы во главу этой некогда достойнейшей организации пришли люди, немедленно принявшие решение о ее закрытии.

Всерьез анализировать то, под какой именно бизнес-проект московское руководство добрых десять лет содержало и лелеяло правительство Лукашенко, не пыталась ни одна «независимая» «фабрика мысли». Отсюда и многолетние прогнозы о скором крахе белорусской экономики, ставшие реальностью лишь на протяжении последнего года. О «российском чеке» громко заговорили лишь тогда, когда на это дали отмашку из неких анонимных структур Кремля. Неудивительно, что Зенон Позьняк вправе вполне обоснованно обвинять все здешние политические структуры (кроме своей собственной) в пособничестве «империалистам из Москвы».

Т.П. Согласна с тем, что аналитическая мысль у нас сегодня не на высоте — как в оппозиции, так и у власти. Я пыталась найти журналистов, аналитиков, которые бы систематически отслеживали кадровые перемещения в структурах белорусской власти, которые бы вели соответствующую картотеку — и не нашла. Наверное, они очень хорошо законспирированы. Я не говорю уже об анализе взглядов и возможностей людей из власти. Эта информация необходима для понимания действий власти и их прогнозирования. И, конечно, для формирования общественного отношения к тем или иным чиновникам. Ведь у нас пока есть только один обсуждаемый в оппозиционной прессе чиновник — президент. Вообще, у нас общественное мнение как гражданский институт абсолютно не развито. А без этого власть бесконтрольна.

Но почему так происходит? Почему аналитические материалы мало востребованы нашими редакторами газет и журналов, где аналитика должна публиковаться? Или у нас просто нет аналитиков?

А.Г. Увы, оказываются правы те наблюдатели (многие из которых были в свое время самым бесцеремонным образом вытеснены за пределы аналитического поля страны — не властью, а амбициозно-самоуверенной оппозицией), которые констатируют (как, например, Евгений Вежновец из Витебска), что главное сегодня — не спугнуть всю альтернативную верхушку: пока якобы инакомыслящие «пижоны» не поймут, что во имя элементарного политического самосохранения им жизненно важно востребовать услуги тех, кого они вполне конкретно обобрали на протяжении последних полутора десятков лет, им не надо помогать. Пусть выпьют чашу заслуженных унижений до конца и вспомнят кадровые грехи. Но если их «спугнуть», то паническом состоянии горя они еще могут принести много. И это будут совершенно бессмысленные жертвы, ибо текущие процессы уже не остановить. Ибо еще раз: они действительно многократно доказали свою несостоятельность, и главное — несамостоятельность. Причем во всех видах.

За это время и реальная власть (лица, владеющие реальными ресурсами) под влиянием текущих изменений придет к пониманию необходимости перехода от стратегий «первоначального накопления» к стратегиям «эксплуатации имеющегося», что явно потребует формирования серьезных исследовательских и аналитических центров на месте действующих «муляжей». Разумеется, все это осуществимо лишь с принципиально иными кадрами, где на месте «удобных» окажутся знакомые не понаслышке с принципами профессиональной чести.

Т.П. Ждать, пока власть протрезвеет, конечно, можно и очень безопасно вдобавок. Но, думаю, одной жизни на это ожидание не хватит. Здесь две проблемы. С одной стороны, наши политики как-то не приучены в своих действиях опираться на профессиональный анализ ситуации и прогноз ее развития. С другой, анализы, которые мне приходилось читать, практического интереса не представляли. Это были такие живописные интеллектуальные изыски. Наблюдатели — они и есть наблюдатели, какая от них польза конкретному политику? Оппозиция наша не богатая, а западные фонды рассуждения «о будущем вообще» не финансируют. Поэтому в таких работах должны быть заинтересованы не политики, а главные редакторы газет и это называется «политическим обозрением». Политикам нужна не просто мысль «по древу растекающаяся», а аналитика, предлагающая выход из сложившейся ситуации, предлагающая модель действий. За это, безусловно, будут платить. Будет ли это в результате консолидации «ответственных экспертов и специалистов»? Возможно, что-то и получится, но не обязательно.

У нас в обществе идеи консолидации вообще придается какое-то мистическое значение. В результате все забывают осмыслить главное: что именно должно получиться после консолидации и хорошо ли это. «Фабрики мысли», которые Вы вспомнили, это пример самой расчудесной консолидации, но больших откровений не получилось.

А.Г. Независимая аналитика лет 10-15 назад стремилась именно к извечно необходимому: разработка прикладных стратегий, конкретные организационные предложения. Но потом наши полуграмотные инакомыслящие политические вожди полностью «зачистили» под себя интеллектуальное поле: все, кто был не способен (не считал нужным) говорить на их — дилетантском — сленге, были загнаны в резервацию.

Подчеркну: обнаружение вождями оппозиции (и прежними, и нынешними) себя в глубочайшем «гетто» есть непосредственное следствие процедуры элиминирования ими же всех неудобных экспертов в пространство маргиналов. С этого все началось, и это необходимо жестко констатировать. Но поскольку нынешнее старшее поколение оппозиционных вождей даже не поймет, о чем здесь идет речь, постольку их место в кунсткамере современного белорусского освободительного движения (были они «страшно далеки от народа», был «узок их круг»).

Между прочим, кампания «Говори правду» пока выглядит явно не похожей на прочие прежние проекты. Неплохо выглядит и установка на консолидацию всех неравнодушных граждан Беларуси (а не оппозиционно-верхушечного «террариума единомышленников»). Но что означает ваш отказ от формулировки хотя бы внятных политических целей?

Т.С. Спасибо за сдержанную, но в целом благоприятную оценку кампании. Но сделаю некоторые уточнения. Сама по себе консолидация общества, а тем более неравнодушных людей — задача трудно решаемая. Люди консолидируются всегда или возле идеи, или возле лидера с идеями или, как теперь говорят, лидера с харизмой. Идея кампании — правда, которую надо знать людям Беларуси: правда о самих себе, о власти, об окружающем мире. Жажда правды — вот тот консолидирующий «материал», который выбрали инициаторы кампании, чтобы сделать первые шаги от пропасти, в которую сознательно и несознательно сползает наше общество. Но это не единственная задача. Мы хотим «вырастить» духовного лидера, к мнению которого прислушивались бы белорусские люди — как во власти, так и вне ее. Лидера, который смог бы консолидировать граждан белорусского государства, преодолеть пропасть между властью и народом — для блага народа и белорусского государства. А политические цели обычно ставят тогда, когда есть не только амбиции, но и «аммуниция»: общественная поддержка, структуры в регионах, средства.