Произошла ли смена политического курса режима Лукашенко? Наиболее точным был бы такой ответ: наблюдаются явственные тенденции к смене курса. Можно выделить три момента.
1. Изменение экономической политики в сторону либерализации, что зафиксировал Всемирный банк, переместив Беларусь на 30 пунктов в мировом рейтинге. Лукашенко поставил задачу вывести Беларусь в 30 лучших государств мира по инвестиционному климату. Введен заявительный принцип регистрации субъектов хозяйствования, плоская шкала налогов, отменена «золотая акция», декларация о происхождении доходов при банковских вкладах и пр.
2. Началась нормализация отношений с ЕС.
3. Изменился тип и способ легитимизации режима. Вместо популистско-охлократического — номенклатурный. Происходит корректировка так называемой «государственной идеологии». Вместо апелляции к советскому прошлому и союзу с Россией, происходит перемещение акцентов на стабильность как результат деятельности президента и укрепление суверенитета.
Эксперты называют в основном три причины этих изменений: экономические трудности, отказ России дальше субсидировать Беларусь, укрепление позиций номенклатуры, стремящейся конвертировать власть в собственность.
На наш взгляд, ответ верный, но неполный. Ибо, например, за время правления Лукашенко экономические проблемы в Беларуси были и похлеще теперешних. В том же 1998 году после российского дефолта средняя зарплата в стране упала до USD30 в месяц, не хватало продуктов питания, денег для оплаты газа. Но тогда выход из кризиса президент искал на путях усиления административных механизмов, а сейчас — в либерализации.
Что касается российских субсидий, то в реальности они продолжаются почти в тех же объемах.
И номенклатура укрепила свои позиции потому, что Лукашенко дал на то свое согласие и благословение. И снова возникает вопрос, почему он это сделал.
На наш взгляд, главным фактором, подталкивающим к смене курса, стало изменение социальной базы поддержки режима Лукашенко.
Президентские выборы 1994 года были своеобразным восстанием масс, революцией социальных низов, аутсайдеров, не способных вписаться в новые экономические отношения, ностальгирующих по советским временам, против номенклатуры и богатых. И первые 8-10 лет правления Лукашенко именно эти слои были его основным электоратом.
Как в 1930-е годы в СССР, в Беларуси быть высоким чиновником, директором, бизнесменом стало самой опасной профессией (кроме оппозиционера), ибо они были главными претендентами оказаться за решеткой. Еще в 2001 г. Лукашенко на селекторном совещании давал команду министру МВД Наумову останавливать иномарки и требовать у их хозяев денег на посевную. Еще в 2003 было принято постановление правительства, предусматривающее, что зарплаты руководителей государственных организаций не могут превышать среднюю зарплату по организации более, чем в 3,5 раза. Публицисты писали о создании в центре Европы новой Кубы или Северной Кореи. Скорее всего, именно по этому пути и пошел бы белорусский режим.
Но тут случилось то, чего никто не ожидал, и меньше всего сам Лукашенко. На Беларусь свалились шальные нефтедоллары. В 2003–2008 годах в стране начался потребительский бум. Быстро росли доходы, потребительские кредиты, квартиры автомобили и пр.
Президентские выборы 2006 года показали существенный рост реальной общественной поддержки Лукашенко. И что принципиально важно, стала меняться социальная база режима. Вместо социальных низов, аутсайдеров, Лукашенко стал поддерживать нарождающийся средний класс. Социологи пришли к выводу, что харизматическая поддержка президента сменилась рациональной.
В 1990-е годы существовала стандартная схема: оппозиционный Минск и пролукашенковская провинция. Сейчас все поменялось, усложнилось. Оппозиционеры, участвовавшие в недавней избирательной кампании, утверждают, что протестный потенциал в провинции, малых городах выше, чем в столице и крупных городах. И это, кстати ставит целый ряд проблем перед оппозицией.
Правящая команда оказалась вовлеченной в процесс, которым она не могла управлять, а вынуждена была лишь приспосабливаться, реагировать, хоть часто и неуклюже. Вместе с укреплением позиций правящей команды, этот процесс породил для нее новые проблемы.
Прежде всего, оказалось, что потребительские стандарты нового среднего класса существенно выше, чем у социальных низов («чарка и шкварка»). К тому же эти потребительские запросы быстро растут. И если их не удовлетворять, то можно лишиться поддержки нового электората. Лукашенко стал заложником растущих потребительских запросов этого социального слоя. Поэтому, наступая на горло собственной песне, видя все опасности рыночной экономики для его социальной и политической системы, он, тем не менее, демонстрирует намерение либерализировать экономические отношения, хоть и частично. Появилась «Силиконовая долина», началась некоторые изменения в сторону рынка. В этом смысле очень знаменательна отмена льгот в прошлом году. Средний класс они мало волнуют, а на социальные низы уже можно не обращать внимания. Но в условиях начавшегося экономического кризиса, удовлетворять растущие потребительские запросы этого электората очень сложно.
Вторая проблема. Чтобы удовлетворять потребительские запросы среднего класса, нужно расширять экономическую свободу. А это увеличивает общественные зоны, неподконтрольные государству, может потянуть за собой требования политических изменений.
Третья проблема. Поскольку номенклатура — это важная часть этого среднего класса, то были внесены коррективы в «социальный контракт» между правящей командой и номенклатурой. Существенно вырос разрыв между зарплатой чиновников и средней зарплатой по стране. Отчасти произошла легализация доходов номенклатуры. «Посадки» высоких начальников стали лишь результатом внутриклановых разборок, а не способом легитимизации президента в глазах народа, как было раньше. Вместо борьбы с чиновничьими коттеджами возник знаменитый поселок в Дроздах, что невозможно было представить в 1990-е годы, когда Лукашенко презентовал образ «народного президента».
Но здесь Лукашенко поджидает опасность. Номенклатура может укрепиться, стать самостоятельной силой, претендующей на то, чтобы быть субъектом политики. И это грозит изменением типа режима. Вместо режима личной власти может возникнуть номенклатурно-олигархический режим. А это подорвало бы неограниченную и бесконтрольную власть Лукашенко, потребовало бы создавать механизм согласования интересов и пр.
И белорусский лидер, понимает эти угрозы. Поэтому, делая инстинктивные движения навстречу своему новому электорату, он боится оказаться в роли Горбачева. Т.е. начать трансформацию режима с целью его укрепления, а получить на финише противоположный результат. Он хотел бы повторить не советский, а китайский опыт реформ сверху. Отсюда и вся противоречивость в проведении нового курса, осторожность, попытка балансирования.