В этом году традиционное шествие на Дзяды было отмечено двумя особенностями, иллюстрирующими состояние и ближайшие перспективы оппозиционного сообщества.
В первую очередь и участники, и сторонние наблюдатели высказывали недоумение по поводу того, что близкий всем белорусам день не объединил, а разъединил участников шествия. Марш стартовал из двух разных пунктов и шел двумя колоннами, при этом по ходу шествия организаторы сознательно избегали объединения в одну группу, несмотря на декларируемое накануне стремление найти компромисс по вопросу маршрута массовой акции. Очевидное нежелание объединить два мероприятия тем более странно, если учесть, что в прошлом году давние персональные обиды не препятствовали идеологически близким сторонникам Партии БНФ и Консервативно-христианской партии БНФ идти в одном шествии.
Если правда, что среди присутствующих на Московском кладбище был председатель горисполкома Павлов, то он, вероятно, довольно улыбался такому стечению обстоятельств. Как известно, умение держать оппозицию в узде является одним из необходимых качеств для грамотного вертикальщика. И в условиях, когда запрещать массовые акции нецелесообразно ввиду внешнеполитических факторов, превращение акции оппозиции в демонстрацию её внутреннего раскола есть удачный способ сыграть на слабостях политических оппонентов. Прошлогодний Социальный Марш в этом смысле стоит внести и в пособия для организаторов массовых акций, и в методички вертикальных начальников.
Но, несмотря на этот парадоксальный раскол среди организаторов шествия, очевидно, что акция на Дзяды была самой массовой за последние годы. Во многом это было обусловлено стремлением двух организационных центров померяться мускулами — дескать, «это с нами народ, а с вами — кучка маргиналов». Не последнюю роль сыграло и традиционное для белорусских массовых акций стремление полувиртуальных «организаций-прилипал» пройти в большой колонне, дабы засвидетельствовать собственную значимость — в обоих шествиях был заметен пестрый набор самых экзотических знамен, малопонятных людям, не знакомых с непубличной частью белорусского политического процесса.
Эти обстоятельства, казалось бы, позволяют нашему гипотетическому наблюдателю-вертикальщику не обращать внимание на неожиданно массовый характер шествия, списывая его на неизбежный побочный эффект столь удачного раскола среди организаторов. Но не всё так благоприятно для администрации: большинство участников в обеих колоннах составляли не активисты оппозиционных структур, а малоангажированные граждане. Кто-то просто пришел на юбилейные Дзяды, кто — из любопытства посмотреть на разрешенную акцию, кто-то по другим причинам. Однако представляется, что массовость шествия на Дзяды (количество участников растет несколько последних лет) объясняется тем местом, которое акция занимает в политическом календаре Беларуси: этот день не так ассоциирован с деятельностью титульной оппозиции, он отождествляется с периодом подъема демократического движения в конце 80-х и начале 90-х, имеет при этом ярко выраженную идеологическую окраску и, безусловно, направлен на утверждение консервативных ценностей.
Представляется, что Дзяды этого года знаменуют поворот правых сил от искусственных и ритуально-оппозиционных массовых акций к акциям с более серьёзной идеологической нагрузкой. Это может быть частью процессов идеологизации в оппозиционной системе, что неизбежно будет связано с ростом напряжения внутри оппозиционной коалиции.
Развал распада
Параллельно в среде оппозиционных партий верх берут центробежные тенденции. Окончание кампании выборов в парламент традиционно стало для партий началом нового периода межпартийных разборок, перестановок и выяснения отношений. Внутри партий укрепляются позиции руководства и внутрипартийная оппозиция выжигается каленым железом, без шанса на организацию сколь-нибудь стоящего раскола.
Напомним, что коалиция Объединенных демократических сил, которая позиционируется сейчас как легитимный держатель контрольного пакета в белорусской оппозиции, была создана после парламентских выборов 2004 года. Тогда в послевыборных разборках доминировали противоположенные, центростремительные тенденции, а внутри многих партий напротив, зрело недовольство и набирали силу группы, оппозиционные действующему руководству. Не последнюю роль в тогдашнем создании ОДС путем договора между двумя коалициями — Пятерка Плюс и Европейская коалиция — стало стремление как можно быстрее преодолеть шок после референдума о возможности выдвижения А. Лукашенко на третий президентский срок. Только образование единого блока могло в то время помочь партиям эффективно подготовится к президентским выборам. И эту функцию ОДС выполнила, успешно проведя кампанию по определению единого кандидата в президенты от объединенной оппозиции, при этом сама избирательная кампания была проведена значительно менее удачно.
Этот опыт свидетельствует о том, что ОДС эффективны для решения технических задач, но малопригоден в качестве реального орудия политической борьбы. К сегодняшнему дню уже никто не рассчитывает, что кампания по определению единого кандидата от ОДС будет реализована хотя бы на уровне 2005 года. Практически само сохранение ОДС превратилось из средства в самоцель. И ещё оно тешит самолюбие доноров демократии, у которых в учебниках прописано, что объединение всех оппозиционных сил есть необходимое слагаемое успеха в свержении существующего режима. При этом, похоже, что партии уже готовятся к существованию вне коалиции, сохраняя её как машину для выколачивания денег из доноров, поддерживая у них иллюзии.
Тем временем начался саботаж решений ОДС. Ряд партий начали собственную предвыборную кампанию, стремясь выдвинуть своего, партийного кандидата в президенты (ПБНФ, ПКБ). Сейчас мало кто верит в успех операции «единый кандидат», даже те, кто публично отстаивает именно такую стратегию действий. Политтехнологи начали разговоры о подготовке к президентским выборам 2015–2016 гг. Ангажированные политологи твердят о необходимости переформатирования оппозиционной структуры, но не предлагают варианты решения, которые устраивали бы ОДС как целое.
Всё более популярным становится тезис о том, что на будущих президентских выборах будет выдвинуто два кандидата от оппозиции — от правых и от условно левых. Если нельзя сохранить коалицию, говорят сторонники этого подхода, то уж лучше сгруппировать оппозиционные силы в двух лагерях по идеологическому признаку. Это, дескать, позволит объединить силы идеологически близких партий и не растаскивать их по заведомо слабым структурам. И правый, и левый кандидат будет иметь достаточно людских ресурсов для кампании, а переформатирование донорского поля под подобную конфигурацию происходит уже сейчас.
Исходя из этого видения, правые сейчас громят коммунистов, выискивая разнообразные поводы для обвинений их в измене национальным интересам Беларуси (неважно, что коммунисты в силу идеологических причин понимают эти интересы по-своему). Коммунисты же, реально контролирующие ОДС и не теряющие надежды воспользоваться им как трамплином и хотя бы номинально завладеть званием единого кандидата от ОДС, призывают сохранять единство.
Тем временем Европейская коалиция в лице её спикера Н. Статкевича заявила о выходе из соглашения с «Пятеркой плюс». Руководство ОДС этого как бы не заметило, но с формальной точки зрения коалиция под этим брендом уже распалась.
То, на чем строятся партии
Несмотря на идеологическое разнообразие оппозиционного лагеря, в настоящее время идеологические нормы не оказывают определяющего влияния на партийную деятельность. Дискуссии идеологического характера возникают только по поводу появления в повестке дня некой практической проблемы. Расхождения по вопросам участия в коалиции, в выборах, конфликты с внутрипартийной оппозиций иногда вызывают аргументы идеологического порядка. Обратный же процесс, когда нормы идеологии и теоретические споры определяют характер партийных решений в практической области, наблюдается крайне редко. Таким образом, движущей силой современных белорусских партий идеология не является. В этих условиях вопрос мессиджа на выборах важнее идеологической доктрины, а споры по тактике избирательной кампании более важны, чем дискуссии по программе партии.
Как ни удивительно, на региональном уровне идеологическая мотивация занимает сравнительно большее место — там ещё сохранилась инерция идеологически мотивированной политической деятельности. Это своеобразная резервация, где вызовы практического контакта с населением неизбежно заставляют партийцев соотносить свои действия с партийной доктриной и программой.
В сравнительно новых политических структурах естественным образом идеологические процессы также более активны, так как эти структуры находятся на пути поиска своей идеологической идентичности. Но нормы межпартийного взаимодействия (в том числе и в коалиции) берут свое, и на этом уровне процесс деидеологизации партий преобладает. Новые структуры быстро идут к идеологическому консенсусу, и фундаменталисты отходят от партийной работы, уступая место функционерам-прагматикам.
Заметно, что в белорусских оппозиционных партиях практически нет площадок для теоретических дискуссий, в том числе нет партийных печатных органов. Идеологический канон обычно сохраняется лицами, не связанными прямо с партийной иерархией, а зачастую даже и не членами партий (иногда даже целые побочные структуры паразитируют на идеологии отдельных партий). Так что для членов партии программа — это что-то, что давно разработано и пылится на полке и что не связано с реальной партийной деятельностью.
С другой стороны, на фоне идеологической стагнации возникают и набирают силу координирующие структуры иного вида, которые, в отличии от партий, не имеют даже формальной идейной привязки. Чаще всего они позиционируют себя как силы, стоящие «над партийными разборками и идеологическими противоречиями». Нередко они претендуют и на ведущую роль в демократической оппозиции, стремятся выступать её координационным центром, или даже единым Движением. Но в итоге вместо декоративных партий в стране организуются несколько ещё более декоративных движений. Объяснимая мобильность подобных структур дает им преимущество перед традиционными партиями, основанными на идеологии, для которых программа всё же осложняет реализацию чересчур лихих политико-идеологических кульбитов. В итоге, в ситуации отрыва от власти и условности электорального процесса, подобные координирующие структуры имеют преимущество перед партиями.
Станет ли коалиция ОДС братской могилой для политических партий?
Для партий ОДС спор по идеологическим вопросам является табу — это необходимо для сохранения коалиции, и это естественно. Геополитическая ориентация по линии «Запад-Москва» имеет большее значение, чем идеологическая позиция. И наоборот, защита от обвинений геополитического плана осуществляется идеологическими риторическими приемами. Таким образом, на уровне коалиции идеология и программа остаются всего лишь инструментами.
Сложно сказать, в силу чего коалиция настолько идеологически индифферентна. То ли ОДС не имеют идеологии, так как про идеологию забыли партии-участницы, то ли неидеологический характер партий определен чрезвычайно широким характером коалиции. Как бы то ни было, итогом программной всеядности и невнимания к вопросам идеологии становятся увеличения значения персональных амбиций лидеров, популизм в работе с населением во время выборов, утрата активистами ощущения осмысленности собственной деятельности с одновременным распространением циничного и меркантильного отношения к ней.
Не следует забывать, что объединение оппозиционных партий в единую коалицию не может являться стратегической целью. Коалиционное строительство — задача по сути своей тактическая, направленная на позиционирование оппозиции в электоральном поле как единой альтернативы действующему режиму и соответствующее объединение всех голосующих «против». В условиях белорусских выборов эта тактическая задача неосуществима, и коалиционные архитекторы подменяют понятия, превращая инструментальное действие в условие существования политической альтернативы: «Пока мы едины — мы непобедимы».
В качестве субъекта ОДС удобно вести переговоры с Европой, участвовать в качестве советника за воображаемым столом переговоров с Лукашенко. Но чертовски неудобно разговаривать с нацией, и чертовски неудобно разговаривать со своими партийцами. Я думаю, что активисты первичных структур ПКБ или ПБНФ могут много рассказать о том, как приходится изворачиваться и объяснять гражданам, что именно удерживает эти партии в единой коалиции. Неужели только финансовый интерес?
Цели партий зафиксированы не в коалиционных соглашениях, а в их программах. Эти цели сформулированы на языке идеологии, и их вряд ли можно привести к единому знаменателю, как нельзя совместить в одном сознании либеральные и коммунистические ценности.
Если я хочу проголосовать за кандидата, выступающего, скажем, за построение общества социальной справедливости в его левом варианте, то партия коммунистов, не выдвигающая такого кандидата, для меня перестает существовать. И то же самое происходит, если я хочу проголосовать за националиста, а мне подсовывают кандидата «общедемократического», единокоалиционного, со всех идеологических точек зрения хорошего. Когда даже объединившись в коалицию, партии не могут захватить власть, то и смысла в таком объединении нет. А на уровне отдельных партий сторонники определенной идеологии могут спокойно вести политическую деятельность и без борьбы за власть — функциональной нагрузки у партийных структур может быть предостаточно и помимо этого.
Стратегия самосохранения партий хотя бы в том виде как они есть предполагает возврат к идеологическим и программным принципам, на основе которых эти партии созданы. Иной вариант — создание общедемократической структуры — на самом деле есть признание фиаско оппозиции. В такой структуре не будет людей, поскольку у нее не будет идеи. Единство всей оппозиционной системы отнюдь не повышает шансов партий, её составляющих, в глазах электората. В принципе, единая оппозиционная партия могла бы помочь существующему режиму в создании впечатляющих и заслуживающих доверия «демократических декораций». И если оппозиционные партии не задумаются над программными основами, над тем, почему же они являются партией — то ОДС начнет выполнять именно эту роль.