Участники беседы:
Геннадий Грушевой, председатель фонда «Детям Чернобыля»
Александр Томкович, публицист
Александр Томкович:Общеизвестно, что Татьяна Козыро не захотела возвращаться в лукашенковский «рай». После Вики Мороз это уже второй случай. Почему?
Геннадий Грушевой: Прежде всего, все эти дети сироты. Не надо объяснять, в каких условиях они находятся в белорусских детских домах. Как бы их там не кормили, какие бы красивые картинки нашей жизни не показывали, на самом деле в такого рода заведениях была и будет «дедовщина», старшие издеваются над младшими. Как бы к ним не относились воспитатели, это все-таки чужие дети. Поэтому, когда такой ребенок попадает в семейную обстановку, его сразу, как магнитом, тянет еще раз побывать в этом доме. А, если еще к нему и хорошо (в детском понимании — любят как папа с мамой) относятся, то ребенка от этих людей не оторвать силой.
Вике Мороз очень сильно повезло, потому что итальянцы оказались замечательными людьми, которые сразу приняли ее близко к сердцу. Более того: отношения наладили такие, какие бывают в родной семье. Девочка с удовольствием называла их мамой и папой, а они считали ее своим первенцем. Когда такого рода контакты длятся довольно продолжительное время, негуманно и даже преступно разрушать эти человеческие связи. Подчеркиваю: гнусно говорить о том, что ребенок маленький, не понимает, что его ждет и не может принимать подобных решений. Вопросы высокопоставленным чиновникам: вы знаете, какое решение должен принять ребенок и несете ли ответственность за то, что он чувствует, переживает, в каких условиях живет? Если да, то возьмите его к себе. Когда я слушал министра Радькова, который рассказывал, что у нас все замечательно (ребенок хорошо учится, в отличных условиях живет), то просто поражался цинизму, с которым представлялась ситуация.
Безусловно, итальянцы повели себя, скажем так, некорректно. Не надо было Вику прятать, и не надо было все представлять в форме некого засекреченного действия. Это я одобрить не могу никогда. Нужно было сразу же через общественность, прессу представить свою позицию и объяснить, почему этот ребенок не хочет возвращаться. Не хочу быть судьей, но я верю итальянцам, которые рассказали, что, когда Вика приезжала из детского дома, они находили синяки и следы побоев. Кто в нашей стране может усомниться, что в белорусских детских домах бывает и такое?
А.Т.: Она ездила по вашей линии?
Г.Г.: Нет. Мы бы, по крайней мере, поступили более умно и сделали все возможное, чтобы не случилось такого скандала. Я бы сказал так. Те, кто отправлял этого ребенка, не очень глубоко и серьезно просчитали ситуацию. Когда дети выезжает в зарубежные семьи из детских домов, то такого рода предпосылки очень реальны. Остаться могут по большому счету все. Конечно, не у каждого ребенка сразу складываются отношения со взрослыми людьми. Да и иностранцы не всегда готовы принять в свои семьи наших детей. Все очень индивидуально, но потенциально сирота, который не видел маму с папой и мечтает попасть в нормальную семью, пойти на такой шаг может в любую минуту.
Когда наши гуманитарные организации отправляют на оздоровление детей из такого рода сиротских домов, они должны все учитывать и просчитывать, быть психологически готовыми ко всему, наблюдать, анализировать. Если складываются такие отношения, как с Викой Мороз, нужно думать, как этим людям обрести счастье. Подобного, к сожалению, сделано не было. Будем говорить прямо — это серьезный просчет организации, которая занимается такого рода работой.
Но то, как повело себя в этой ситуации государство, на мой взгляд, бесчеловечно, жестоко, несправедливо. Здесь нельзя было апеллировать исключительно к полицейским мерам…
А.Т.: Возможно, они по-другому просто не умеют…
Г.Г.: Возможно. То кого-то «размажут по стенке», то «сотрут в порошок», то куда-нибудь пошлют… Это в нашей стране главный способ приведения людей в чувство. И он не меняется от статуса в обществе, будь-то министры, директоры производств или протестующие на улице люди. Теперь вот добавились и дети. «Метода» применятся ко всем одна и та же.
Что касается второго ребенка, то здесь ситуация еще более непростая. Девочке уже шестнадцать с половиной лет. Она трижды была в одной и той же семье. Это фактически самостоятельный человек, до совершеннолетия ей не хватает совсем чуть-чуть. Таня прошла очень тяжелые испытания, потому что бывшие родители, лишенные родительских прав, над ней издевались, били. У девочки глубоко травмированная психика. Увы, никто об этом говорить не хочет. Следует учитывать, что, если мы сталкиваемся с социальными или природными (родителей нет или не стало) сиротами, иметь дело приходится с людьми надломленными. Здесь нужен исключительно индивидуальный подход. Может быть, кто-то считает насилие благом, но так делать нельзя. Нельзя, следуя каким-то договоренностям, формально рубить по живому. Поскольку речь идет о детях, которые и так обижены судьбой.
В данном случае было сделано более грамотно. Никто ни от кого не скрывался. Объявлено о намерении оставить белорусскую девочку в США вполне легальным путем. Бабушка, которую здесь назначили опекуном, дала свое согласие. И только потом, скорее всего, после сильного давления начала уговаривать Таню вернуться. Государство вновь застучало кулаками и затопало ногами. Американцев обвинили чуть ли киднепинге.
Если всегда слепо следовать инструкциям, то в данном случае можно говорить не об отношении к детям, а к рабам, военным или заключенным. Власть переводит человека в разряд настолько зависимого и бесправного, что дальше начинает им распоряжаться как вещью. Категорически против такого подхода.
Более того, я считаю, что тем, кто занимается подобными программами и понимает психологию детей, давным-давно следовало бы объяснить нашим чиновникам, которые не понимают ситуацию и ведут себя, как слон в посудной лавке, что нужно быть более гибкими. Речь ведь о конкретных детских судьбах. К сожалению, кругом полная тишина. Даже, если кто-то о чем-то где-то и говорит, то этого никто не слышит. Было бы правильней морально поддержать и одну девочку, и вторую. Увы.
Вику Мороз вообще где-то спрятали и держат ее в положении интернированного человека. Ни пускают к ней ни журналистов, ни представителей общественности. Теперь они видите ли оценили — ребенок пережил стресс, должен восстановиться, потому не надо его трогать. А кто это стресс создал? Власть. Именно она с помощью итальянских полицейских в буквальном смысле «выдрала» этого ребенка из атмосферы детского счастья.
С подобными ситуациями наш фонд столкнулся еще начале 90-х годов прошлого века. Когда мы начинали эту работу, то фактически были монополистами. Абсолютное большинство детей выезжали за границу именно по нашей линии. В 1992 году одна французская семья пожелала адаптировать в свою среду белорусского ребенка. За помощью они обратились к нам. Фонд провел соответствующие консультации. Это тянулось достаточно долго, но все в итоге разрешилось юридически очень корректно. Французская семья осталась довольна.
Но вот что меня обеспокоило уже тогда. У нас появился представитель одной западной страны, который выразил готовность не столько заниматься оздоровлением, сколько подбирать семьи для удочерения и усыновления. Этот момент серьезно насторожил. После двух встреч я категорически ему отказал — подобной работой наш фонд заниматься не будет никогда. У нас совершенно другие цели и задачи.
А.Т.: Указ № 555 существенно осложнит их выполнение?
Г.Г.: Безусловно. По существу это месть (по-другому назвать не могу) государства всем белорусским детям и семьям за то, что Татьяна Козыро сумела остаться в Америке, и ее оттуда не могут «выковырять» тем же насильственным способом, как это случилось с Викой Мороз. Это объявление детей той враждебной силой, которую сейчас надо жестко контролировать и всеми способами ограничивать. Это топор, который снова рубит лес и щепки их не интересуют. За последние 7-8 лет наш фронд отправил на оздоровление за границу только несколько детей из детских домов, а за 20 лет не было одного случая похожего на то, что произошло сейчас, но это никого не интересует. Департамент по гуманитарной помощи прекрасно знает, что у нас и у других никаких «грехов» нет, однако, не смотря на это, запретили работать по-старому всем. Объявление войны? Кому? На первый взгляд, тем нехорошим людям, которые живут за рубежом и с какими-то тайными умыслами заманивают белорусских детей, а потом делают из них рабов, издеваются? Так ведь таких людей на сотни тысяч других считанные единицы. Остальные очень достойные люди.
И не только, если судить чисто по-человечески. Как организованные структуры они в течение девяностых годов получали от правительства Беларуси грамоты, поощрения, различные знаки внимания. Их долгое время хвалили, а потом всем сказали — мы вам больше не верим. На каком основании? Ведь юридически легитимные договоры между нами и ими заключались многие годы и там все прописано. В том числе и обязательное возвращение ребенка в Беларусь. Эти типовые документы были разработаны нашим правительством. Мы их обсуждали, подписывали, исполняли. И несли в их рамках ответственность. Теперь объявляется, что нашему правительству они больше не нужны. Теперь оно хочет заключать договоры с другими правительствами. Но ведь другие правительства, в отличие от нашего, не занимаются гуманитарными программами гражданских инициатив, то есть простых людей.
А.Т.: В мире есть прецеденты?
Г.Г.: Единственный — договоренности между правительствами Италии и Беларуси. Он появился после возвращения Вики Мороз и по очень специфическим причинам. Полгода велись переговоры. Больше нигде подобного нет.
Международные договоры касаются интересов поведения государств. Когда речь идет о человеческом общении, оно регулируется договорами между конкретными участниками процесса. Для того, чтобы купить квартиру, скажем, в Варшаве, тебе не нужно ждать, чтобы белорусское правительство заключило с польским регламентирующий это договор. Существуют специальные юридические нормы.
Сегодня главная проблема скрыта не в самом указе, а в причинах его появления. Для чего он был подписан? По большому счету этот документ не вносит кардинальных изменений в работу, которой мы занимаемся многие годы. Тогда для какой цели он был нужен? И здесь надо во всем разобраться.
Только совершенно непосвященные и абсолютно некомпетентные люди не знали, что юридически выверенные договоры между белорусской стороной и теми, кто принимает наших детей, действовали всегда. И придумывали их не мы, а как раз таки представители государства. Любое нарушение, даже совсем незначительное, сразу же становилось предметом разбирательства Департамента по гуманитарной помощи. Он все контролировал очень жестко. Если ребенок задерживался даже на одни сутки, мы были обязаны обо всем сообщить. Тоже самое и по поводу досрочного возвращения.
Идет полная дезинформация общества, когда комментируя это указ говорят, что до сих не было какой-то правовой основы, а теперь государство решило навести какой-то порядок. Неправда — была!
Сейчас речь совсем о другом. О том, чтобы принудить западные государства вторгаться в сферу деятельности гражданского общества так, как это происходит в Беларуси. Те, кто создавал этот указ прекрасно понимают, что речь идет о том, чтобы установить международный порядок по образцу и подобию белорусского. То есть государство может (даже «золотая» акция не нужна) в любой момент и по любому поводу вмешаться, запретить, не допустить и т. д. И это, не смотря на то, что оно не тратит ни одной копейки, а всю организационную работу ведут не чиновники, а общественные организации.
Даже сложно сказать, над кем наше государство сейчас издевается. Наверное, над западными критиками отечественных порядков. Оно хочет, чтобы и в демократических странах многое было, как у нас. Не уверен, что это в большинстве своем пройдет. Итальянский вариант больше почти нигде не получится. И, подписывая это указ, глава государства ясно представлял: скорее всего, многие государства откажутся поддержать его инициативу. Именно этого он и хочет. Ему не нужны дети, которые « всего насмотрятся». Жертвами указа № 555 станут именно они.
А.Т.: И в одну семью больше трех раз уже не поедешь….
Г.Г.: Это и есть конкретная иллюстрация того принципа, о котором я сказал. На каком конституционном основании и вообще по какому, собственно, праву можно ограничить право семей на дружбу? Представьте, послать ребенка на каникулы к друзьям будет можно только три раза! А почему не пять или один? А может быть в этом спрятаны проблемы с привыканием детей из детских домов? Тогда и трех раз может быть много… Не общественные организации имеют право на оздоровление детей за границей, а исключительно их родители, которые всего лишь это право нам юридически делегируют. Не гуманитарные организации проявляют какую-то инициативу, а этого хотят сами папы и мамы. С нашей помощью они лишь облегчают себе организационную работу. Конечно, с детских домов брать детей гораздо проще, но ведь здесь речь не идет о какой-то дифференциации. Она бы, безусловно, была, если б кто-то всерьез заботился о судьбах детей.
К слову, государство боится сказать напрямую о своих ограничениях родителям. Оно трусливо приказывает ограничить поездки нам, а это значит, что мы будем вынуждены смотреть за тем, чтобы дети ездили в одну семью только три раза. Иначе откровенное нарушение.
Насколько мне известно, в текущем году за рубежом побывали около 20 тысяч белорусских детей. Уже в ближайшем будущем их станет меньше наполовину. А потом еще меньше.