События последних месяцев почти кардинально изменили международный политический дискурс. Обвал фондовых рынков и локальная кавказская война сместили все акценты. Относительно первого международное сообщество демонстрирует завидную солидарность, слаженность и синхронность. Что и понятно, ведь речь идет о реальных деньгах и активах и не менее реальных потерях. Что же касается второго, то здесь интересы гораздо более абстрактны, события выглядят более отчужденно, в отличие от угрозы усыхания конкретного банковского счета или портфеля акций.
Тем не менее, очевидно, что события на Северном Кавказе, случившиеся одновременно с китайским триумфом на Олимпийских играх, окончательно нивелировали, а, по мнению многих специалистов, дискредитировали существующую в прежних договорных рамках европейскую и евроатлантическую архитектуру безопасности.
Расширение НАТО, приращивание материальной инфраструктуры блока, российская заморозка ДОВСЕ, американский проект ПРО, утрата авторитета и институциональный кризис ОБСЕ — все это признаки слабой адекватности институтов и механизмов, сформированных в последние лет пятьдесят.
По традиции, «старые европейцы» до последнего времени не проявляли особого беспокойства. Европейская безопасность в послевоенное время оставалась всегда вопросом американской ответственности. Однако, ушедший август, отрезвил многих в Европе. Сложившиеся противоречия не замечать уже нельзя.
Россию можно понять, равно, как и спрогнозировать ее действия. Кремль в последние годы не упускает ни одной возможности, чтобы не высказаться о том, что зодчие здания европейской безопасности постепенно его клонят в одну сторону, превращая в некое подобие Пизанского чуда. Красивого, но все-таки неустойчивого.
Один из эффектов боестолкновенний в Южной Осетии состоит в отмирании многих эвфемизмов. Игра в гуманитарные операции, самолетики и кораблики на карте мира уже не требует изысканного дипломатического языка. Не только СМИ, но и дипломаты быстро подхватили жесткую военную, а порой просто грубую риторику.
Отмирание эвфемизмов и выражений из арсенала «птичьего языка», применяемого в салонах ООН и ОБСЕ, — еще одно проявление нигилизма относительно портфеля документов, подписанных в основном в 70-е годы прошлого века. Многие договорно-правовые рамки устарели, либо исчерпали себя, другие попросту уже игнорируются. Появился и дефицит доверия (классическое выражение из дипломатической лексики начала 70-х годов прошлого века).
Об этих проблемах после кавказских событий многие стали говорить в слух.
Россия, как страна, испытывающая уязвленность и наибольшую обеспокоенность, заговорила об этом раньше других. Еще до августа 2008 г.
Почти одновременно с инаугурацией своего нового президента она предложила вариант выхода — принять новый всеобъемлющий договор о европейской безопасности. Сделать upgrade хельсинских договоренностей и подписать «Хельсинки-2».
Впервые предложение объединить российско-европейские усилия по координации действий в сфере безопасности Д. Медведев озвучил на X Конгрессе русской прессы в июне 2008 года. Впрочем, идея не была абсолютно нова. Можно припомнить, что в похожем ключе ранее высказывался и французский президент Н. Саркози.
Известно, что это первое предложение Д. Медведева было практически не замечено на Западе. Однако нельзя не признать, что постепенно, эта инициатива стала набирать объем позитивных комментариев и реакций.
Стал складываться и круг заинтересованных в обсуждении стран. О том, что Россия уже начала переговорный процесс с Западом о подготовке нового договора о европейской безопасности, министр С. Лавров заявил сразу после переговоров в Дублине со своим ирландским коллегой М. Мартином, который поддержал инициативу России.
Главной идеей выступления С. Лаврова на шестьдесят третьей сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке также стал призыв России к незамедлительному заключению нового договора о коллективной безопасности в Европе и укреплению ООН.
По словам главы российского МИД, Россия выступает за начало переговоров по новому договору о евроатлантической безопасности, который охватил бы НАТО, Евросоюз, ОБСЕ, а также структуры безопасности на постсоветском пространстве, и эти переговоры должны основываться на полной инвентаризации всех принципов, которые существуют в разных форматах в европейском геополитическом пространстве.
2 октября нынешнего года на встрече Д. Медведева с канцлером ФРГ А. Меркель среди других тем также обсуждался и вопрос нового договора о безопасности в Европе. А выступая на форуме «Петербургский диалог», российский президент особо отметил, что «для России очень важен в этом смысле голос Германии, как одного из наиболее уважаемых и ответственных партнеров Российской Федерации. Мы всегда ценили взвешенный и прагматичный подход Германии к общеевропейской кооперации. Наш постоянный диалог по вопросам глобальной безопасности, по укреплению региональной стабильности, включая ситуацию на Кавказе, сегодня оказывает серьезное влияние на международную повестку дня». Однако однозначно позитивного сигнала из Берлина нет. Есть лишь осторожный интерес и согласие обсуждать тему.
Скептиков на пути продвижения проекта «Хельсики-2» по-прежнему большинство. «Это — пустой орех», — высказался совсем недавно один европейский высокопоставленный дипломат.
Конечно, реализация предложения Москвы в краткосрочной перспективе выглядит невероятной. Проводя аналогию с периодом разрядки и разоружения 30-ти летней давности, надо помнить, сколь нелегким был путь к подписанию Хельсинкского заключительного акта. Потребовалось более двух десятилетий, прежде чем идея проведения общеевропейского совещания была воспринята окончательно, а сама выработка Хельсинкского акта заняла около двух лет. Да и общая заданность, модальность международных отношений тогда была другой. Спадала международная напряженность, расширялись контакты между Востоком и Западом. Движение было все-таки в другом направлении.
Но Россия, что называется, не сбавляет обороты. 8 октября во французском городе Эвиан, где при поддержке Французского института международных отношений прошла первая конференция по вопросам мировой политики, Д. Медведев сформулировал базовые элементы проекта уже в более конкретном виде. В договоре:
— должно содержаться четкое подтверждение базовых принципов безопасности и межгосударственных отношений на евроатлантическом пространстве (приверженность добросовестному выполнению международных обязательств; уважение суверенитета, территориальной целостности и политической независимости государств, других принципов, вытекающих из Устава ООН);
— должна быть подтверждена недопустимость применения силы или угрозы ее применения в международных отношениях и даны гарантии единообразной трактовки и соблюдения принципов и подходов к предупреждению и мирному урегулированию конфликтов;
— должны быть даны гарантии обеспечения равной безопасности, следуя трем «не» (не обеспечивать свою безопасность за счет безопасности других; не допускать в рамках любых военных союзов и коалиций действий, ослабляющих единство общего пространства безопасности; не позволять, чтобы развитие военных союзов осуществлялось в ущерб безопасности других участников договора);
— должно быть также подтверждено и то, что ни одно государство и ни одна международная организация не могут иметь эксклюзивных прав на поддержание мира и стабильности в Европе;
— должны быть установлены базовые параметры контроля над вооружениями и разумной достаточности в военном строительстве, а также новые процедуры, новые механизмы взаимодействия по таким направлениям, как распространение ОМУ, наркотрафик и терроризм.
Подчеркнул российский президент и то, что «мы ни в коей мере не предлагаем разрушать ничего из того, что уже имеется, и даже ослаблять. Речь идет именно о более гармоничной деятельности на основе единых правил». Он также впервые заметил, что существует необходимость привлечь к сотрудничеству и международное экспертное сообщество.
Н. Саркози оказался благодарным собеседником Д. Медведева и предложил обсудить эту инициативу на саммите ОБСЕ. Саммит должен пройти в конце 2009 года, спустя некоторое время после юбилейного саммита НАТО, посвященного 60-летию альянса, который, кроме всего прочего, будет отмечен возвращением Франции в его военные структуры.
Развитие российской инициативы, как мы видим, продолжается, интерес к ней тоже подрастает и это действительно может быть перспективным. При этом, однако, сейчас все остается в гипотетической области.
Детали пока не представлены, а изложены только пять достаточно общих элементов, из которых не вытекает эксклюзивность договора, т. е. «исключительный» характер. Многие уже отметили, что обозначенная Медведевым платформа недостаточна для серьезного обсуждения. Для преодоления сложившихся противоречий недостаточно лишь представить общий замысел. Необходима большая рутинная работа со всеми региональными партнерами. Ведь есть все основания предполагать, что российский проект будет заблокирована восточно-европейскими государствами, именно потому, что он российский. Юридические рамки пока тоже не намечены, хотя российские эксперты и дипломаты в кулуарах эвианской конференции утверждали, что уже существует несколько версий базового текста.
Ну, а ключевой остается позиция США. Как известно, нынешняя, уходящая администрация Белого дома не спешит поддерживать российскую инициативу. «Мы обратили внимание на высказывания президента Медведева относительно договора о европейской безопасности, — сказал официальный представитель внешнеполитического ведомства США М.Тонер, комментируя выступление в Эвиане. — Это хорошо, что президент Медведев не предложил заменить какие-либо существующие институты. Вашингтон „вновь подтверждает поддержку этим институтам, таким как ОБСЕ и НАТО. С точки зрения правительства США, эти организации „представляют собой краеугольный камень системы обеспечения безопасности в Европе“.
По мнению американских экспертов, участвовавших в упомянутой конференции, многие из очерченных президентом Медведевым элементов уже закреплены в уставных документах ООН, НАТО и ОБСЕ, включая уважение к государственному суверенитету и территориальную целостность, а недавние события в Грузии продемонстрировали сохраняющуюся дееспособность таких организаций.
Предположить, что новое американское руководство изменит свой подход сложно, как и то, что Россия легко и быстро откажется от своей идеи.