Круглый стол проведен в рамках совместного проекта «Диалог экспертных сообществ» журнала АRCHE и сайтов «Наше мнение» и «Новая Еўропа».
Запись сделана 25 августа 2008.
См. Городское пространство Европы и Беларуси (I)
Участники круглого стола:
Алексей Овчинников — модератор
Дмитрий Коренко — теоретик городского пространства
Сергей Любимов — теоретик городского пространства
Алексей Федоров — практик городского пространства, художник
АО: Мы находимся недалеко от улицы Богдановича, где идёт реконструкция Большого театра оперы и балета. Я предлагаю продолжить нашу дискуссии, и обсудить попытки вписать Минск в международный (европейский) контекст.
СЛ: Если помещать Минск в контекст Европы, и прежде всего «Новой Европы», т. е. Европы от Берлинской стены и на восток, то видно, что после 1989 года первые продуманные стратегии, первые инвестиции в городскую инфраструктуру касались именно исторического центра города. Эти инвестиции, этот поиск ратуши, костёла, рыночной площади нужно интерпретировать как часть «возврата в Европу», как поиск европейского нарратива в себе.
В этом смысле очень симптоматично выглядят попытки белорусских авторов, таких как Харевский, Клинов и др. откопать, показать то, что у нас есть на самом деле, но что мы не показываем и даже скрываем. Это очень хорошо читаемый шаг попыток национализации в контексте «Новой Европы». Но сейчас, когда прошло больше 15 лет с того момента, как Беларусь стала независимой, видно, что эти шаги не работают в полную силу, уже сейчас видно, что пространственная архитектурная «валюта» Минска, предназначенная для продвижения города на европейском и региональном туристическом рынке, будет формироваться в другом ключе. По большому счету путеводитель Клинова говорит о том же. Это еще раз показывает то, что пространственные/архитектурные формы и масштабы (в данном случае центр города, спроектированный во времена Сталина) не только являются результатом определенных конфигураций социальных структур, но и задают дальнейшую динамику этих конфигураций.
ДК: Насчет альтернативных попыток национализации исторического пласта минского пространства, «Минсков» Клинова и т. д., я все-таки думаю что это может быть верный ход, но на перспективу. Мне кажется, еще рано говорить о том, что эти попытки не сработали. По большому счету, это проблема Беларуси как государства, а не отдельных практиков, что страна крайне слабо включена в международный, прежде всего европейский туристический контекст, в контекст европейских потоков мобильности.
АФ: Хочу ремарку сделать по поводу «демонизации города» Клиновым. Придание архитектурным конструкциям в стиле сталинского ампира культурного и туристического интереса — это нормальная вещь, но это лишь небольшая часть интереса к городу. Пока не существует четкой системы, эти концепции не будут работать с точки зрения развития городского пространства.
СЛ: По поводу того, что говорит Дмитрий. Я не хотел сказать, что эти нарративы совсем не работают. И конечно же это не проблема тех, кто эти нарративы создает. Они работают, имеют очень важную просветительскую функцию, но вряд ли приобретут роль катализаторов в оформлении физического и социального пространства. В том числе и потому, что сегодня они находятся не намного ближе к реальному «европейскому туристу», чем стратегии «туристификации» Минска официальной властью. С начала 1990-х прошло уже много времени и в момент, когда дешевые авиалинии привлекают британских туристов в Прагу не каким-либо культурным наследием, но тем, что цена билета в обе стороны равна цене двух бокалов пива в лондонском баре, нарратив нашего «возврата в Европу» будет мало кого-либо интересовать. Те, кто глубоко интересовался Беларусью, или, если брать более широко, нашим регионом, здесь уже побывали. Сейчас то, будет ли Беларусь включена в европейские туристические потоки, конечно же, зависит от визового режима и от наличия здесь дешевых авиалиний. Если мы не будем этого осознавать, наши попытки европеизации будут оставаться слишком наивными, зацикленными только на самих себе.
Интересно, что у нас очень слабо развито чувство стыда перед воображаемым европейским туристом. Мы либо гордимся официальными проектами реставрации и застраивания города либо сваливаем всю вину на власть, которая безграмотно и безвкусно распоряжающиеся культурным наследием. В то же самое время наши повседневные практики, которые в первую очередь стали бы объектом экзотизации и насмешек, практически никак не осмысливаются. Я имею в виду свадебные прогулки по центру города, пиво из пластиковых бутылок на каждой скамейке, бары, где невозможно (и не принято) купить пиво, если у тебя нет посадочного места и т. д. Это значит, что мы имеем очень слабое представление о современном европейском туристе, а наши социально-пространственные микро-практики находятся очень далеко от макро-структур реальной европеизации. Это очень хорошо, что мы узнаем все больше и больше о скрытой истории нашего города, но сейчас намного важнее знать, что такое EasyJet или SkyEurope, а также какой тип туриста (а значит и какую Европу) они производят.
КД: И кто, по-твоему, будет заниматься этим «пристыживанием» вполне довольных своим образом жизни горожан? И станут ли они от этого более «цивилизованными», чтобы соответствовать цивилизованности современных европейских туристов?
СЛ: Я здесь совсем не хотел говорить ни об этическом аспекте, ни о разных уровнях «цивилизованности». Я говорю о том, что чувство неловкости, возникающие из-за повозок, запряженных ослами в центре города в Румынии или такое же чувство, распространенное в Польше из-за плохого качества дорог может быть одним из указателей на близость этих контекстов к сложным тенденциям европеизации (сюда можно отнести европейские институции, имеющие отношение к пространственному планированию, законодательство, потоки капитала, туристов, рабочей силы и т. д.). Такого порядка экзотика в Беларуси практически не осмысливается, а если осмысливается, то, как правило, ставится в вину власти, которая почти всегда персонифицируется. То есть и реальный и предполагаемый «европейский взгляд» здесь имеет совсем другие качество и влияние. И в этом смысле наши разговоры о возврате в культурное пространство Европы сильно теряют из-за такой вырванности из актуального контекста.
АО: Мы говорили здесь о сложности минского нарратива, отсутствии легенды города и его туристического образа, в силу чего Минск не может пока выйти на европейский и в целом мировой рынок. Теперь я предложил бы сконцентрировать внимание на городском пространстве как таковом.
Какие, на ваш взгляд, факторы являются превалирующими в формировании городского пространства Минска, и в чем вы видите причину расхождения механизмов организации городского пространства местного и европейского образца?
АФ: На мой взгляд, этих факторов достаточно много, я опишу наиболее близкие для себя. Во-первых, это безусловно культурный фактор, т. е. наличие определенных культурных институций, культурных знаков, размещенных в городе. Это, в первую очередь, какие-то культурные учреждения, дворцы высокой культуры и отдыха, дворцы ветеранов, инвалидов и т. д. Во-вторых, это различные театральные сооружения, художественные центры, которых почти нет, и какие-то музеи а-ля «деревенская тусовка».
Если говорить о Беларуси, то в Минске таких учреждений, на мой взгляд, не найдется ни одного. Культурных учреждений вообще нет, есть определенные прообразы, полумузеи того, как это было раньше: «здесь вы можете посмотреть, как 50 лет назад происходило то и то», т. е. какие-то инсценировки определенных процессов и т. д.
Следующее — это социальное, т. е. сфера услуг, различные парикмахерские, ремонтные мастерские, службы быта и т. д. Эта сфера у нас тоже очень слабо развита, потому что есть только государственные непонятные учреждения в основном, кроме парикмахерских. С торговлей тоже вопрос большой, т. е. есть какие-то сети, но маленькой торговли, которая идет от предпринимательства, уже сейчас почти нет, поэтому теряется какая-то разношерстность публики. Для того, чтобы сделать что-то, необходимо идти в одно определенное место, а это уже абсолютно советская черта, которая европейскому обществу совсем не присуща.
Уже по этим категориям можно определить, что наше общество относится к восточному типу. Не восточному в плане восточной культуры, а в том смысле, что находится за пределами ойкумены.
СЛ: Вопрос, который был поставлен, очень широкий. Здесь, мне кажется, было бы интересным помнить о схеме, о которой начал говорить французский теоретик пространства Анри Лефевр и за ним продолжили Дэвид Харви, Эдвард Соджа и др. Речь идет о степени воздействия на социально-пространственные структуры города производственного капитала с одной стороны и финансового капитала с другой стороны. Уже четыре года я не живу в Минске, и первое, что мне приходило в голову, когда я сюда приезжал — это то, что здесь специфика и физического и социального пространства задается доминированием производственного капитала. То есть город здесь — это пространство производства (и обслуживающих его сервисов), а не пространство циркуляции и траты, а люди рассматриваются прежде всего в качестве рабочей силы. Дешевые обеденные меню в каждом ресторане, запрет на продажу алкоголя после 22.00, отсутствие предпринимателей, которые делали бы конкретные пространства города источником дохода двадцать четыре часа в сутки являются банальными примерами того, что конституирует такую конфигурацию.
Опять же возвращаясь к европейскому контексту можно говорить, что там наиболее важные города сейчас становятся не только узлами финансовых потоков, но и местами культурного потребления. Причем это означает не просто ориентацию на предприятия определенного профиля и мутации на рынке труда, но также формирование специфического образа жизни, специфических социальных ролей, временных рамок функционирования города и т. д. Я уже говорил, что в европейских и североамериканских городах власти становятся предпринимателями в большей степени, чем просто управляющими, потому что теперь именно им самим приходится вести переговоры с инвесторами, девелоперами. С другой стороны, наиболее успешные города начинают называть городами-предпринимателями, также из-за того, что они, при увеличившейся автономии от центральной власти, все больше и больше зависят от городского предпринимательства. В такой ситуации культура и туризм — важнейшие каналы привлечения капитала.
АФ: …Уже давно сформировалось задействование художников и прочих деятелей культуры, деятельность которых связана с так называемым «ручным трудом» в культурном пространстве. Это не только какие-то репрезентативные элементы, памятники и т. д., но также и граффити, росписи, различные инсталляции, перформансы, театральное присутствие просто в городском пространстве, за пределами каких-то учреждений, стен и т. д. В Минске всего этого тоже нет, но изменить ситуацию можно было бы очень просто, возможно, вместе с предпринимательством; на примере того, как в городе могли бы появляться какие-то торговые точки, задействование любого пространства, его обживание также и с культурной стороны, т. е. вместо того, чтобы покрасить какое-нибудь замшелое здание, его можно было бы расписать современным граффити.
У нас совершенно не приветствуется частная инициатива в форме искусства, т. е. я не помню такого, чтобы не под заказ что-то было сделано. На Западе, к примеру, сделал человек скульптуру, считает ее хорошей, и ему не так сложно получить разрешение. Недавно в США из центра города украли скульптуру полицейского, который выписывает чеки. У нас такое даже представить невозможно. У нас памятник — это какая-то штука, к которой нельзя подойти даже.
АО: Иными словами, ты видишь одной из основных проблем отсутствие в городском пространстве Минска креативности?
АФ: Да. И для того, чтобы оживить культурную среду города Минска, неплохо было бы предоставить открытость этому пространству, вынести его за пределы каких-то помещений, кухонной культуры. Даже те же кафе у нас практически все какие-то отгороженные, отмежеванные, закрытые. Также есть большие площади, как например Октябрьская площадь в Минске. В Европе на ней бы проходило фаер-шоу, несколько кафешек, там люди бы рисовали мелками портреты других людей и таким образом зарабатывали бы деньги. Проще говоря, нет обжитости, вовлеченности в пространство. Даже лавок очень мало. Город сделан для того, чтобы просто через него проходить.
АО: Можно подвести итог нашей дискуссии. В фокусе дискуссии оказалась проблема сложности минского нарратива, которая, по мнению участников, связана с отсутствием легенды города и его туристического образа, который позволил бы вывести Минск не только на европейский, но и на глобальный рынок. Такую легенду призваны производить определенные исследования города, которые на данный момент в Беларуси или просто не работают, или же работают только для узкого круга лиц.
Основной упрек в сторону организации городского пространства Минска — то, что оно формируется иначе, нежели в Европе, и в результате имеет явно «советский» характер. Вследствие этого происходит вытеснение приватного, креативного за пределы городского пространства, а само городское пространство подчиняется «белнефтехимизму» и только иногда происходит «допуск» горожан к городскому пространству. Причем этот допуск тоже институционализируется, что и происходит на каких-то крупных праздниках, спортивных мероприятиях.
Но в целом город организован таким образом, чтобы люди просто проходили через это городское пространство и выполняли определенные функции, и чаще всего функции, связанные с трудовой деятельностью. Помимо популярной проблемы разработки европейски ориентированного туристического нарратива Минска, а также вопроса о реактуализации историко-культурного наследия, в рамках дискурса пространства Минска на данный момент актуальной является необходимость поиска альтернативных форм и практик публичного культурного потребления, которые бы не основывались на госидеологии для масс, но представляли бы попытки вовлеченности и присвоения городского пространства, хотя бы в символическом плане.