Превосходство; жажда превосходства, борьба за превосходство, утверждение превосходства; превзойти других — это становится и стимулом и едва ли не оправданием собственной жизни. Многие усматривают именно в этом значимость личности, сводя ее достоинство к способности превосходить. Но оно же, превосходство, есть условие самоумаления, самоуничижения; где и в чем были бы скромные, не будь превосходящих? Превосходство, знаки превосходства — вплоть до превосходства в скромности и смирении. Но следуя Р. Барту, «всякий знак превосходства неминуемо обусловливает пустоту, где он обретает структурную опору, чтобы обозначать». Примерно так: «У тебя всё, а у меня ничего», «Божественная справедливость и наша человеческая несправедливость», «Власть подла, а мы безвинны»; ну и т. п. Все это парадигматические пары и привычка мыслить в них и из них — самая распространенная.
Допустим, превосходство можно понимать как превышение меры; но разве оно сводимо к этому? Разве в этом его сущность? Впору вспомнить хайдеггеровское замечание: «Превосходство — это сама метафизика, причем под этим именем сейчас не подразумевается учение и дисциплина философии, но то, что это превосходство дано» («О линии» \\ Судьба нигилизма: Эрнст Юнгер, Мартин Хайдеггер, Дитмар Кампер, Гюнтер Фигаль. СПб, 2006, с. 103). И далее: «Превосходство дано, поскольку оно поставлено на путь своего проявления, т. е. послано. Не поддающиеся учету, полнота и стремительность того, что развертывается как превосходство, называются посылом метафизики» (там же). В таком случае можно предположить, что есть превосходство, которое дано и дано «изначально» — но есть и превосходство, которое не принадлежит порядку «данности», которое завоевано в борьбе и лишь затем утверждается в своей мнимой «данности». Более того, они могут расходиться; Превосходство, которое послано, оттесняется завоеванным превосходством, ущербность которого в том, что оно нуждается в подавлении другого и других, ибо оно способно подавать и предъявлять себя только как гегемония. Его «стремительность» и его «не поддающаяся учету полнота» не относятся к его сущности, а есть всего лишь производные его самоутверждения. Кажется, что политики борются за это второе превосходство, ничего не зная о первом — и даже выдавая это второе за первое. Таким образом, в предпосылке их политической активности лежит как раз «метафизическое забвение» правящей «данности бытия сущего», равно как и того, как собственно оно «дано».
Что это вообще значит — пре-восходить? Само это слово намекает на некий упреждающий характер, причем в первую очередь в отношении самого восхождения. Чтобы было возможно восхождение, уже должно быть послано Превосходство. Восхождение — это всегда восхождение к… Не значит ли это, что потаенная претензия политики — быть самим этим восхождением, чтобы быть также и снисхождением? Снисходительностью к наивной, прозаической обыденности — чтобы заместить саму эту «данность» Превосходства, — Превосходства вне завоевания, Превосходства, которое не захватывается и не присваивается; заместить то, о чем она, политика, не имеет не то что понятия, но даже представления. Не Власть — «бытие является посылом превосходства». В таком случае Власть в утверждении своего превосходства как одновременно и предпосланного, и завоеванного в самом своем существе таит нигилизм. Но это не значит, что мы клеймим Власть, ибо, как, опять же, замечал Хайдеггер, сущность нигилизма не нигилистична — так что от достоинства Власти ничего не убывает от того, что ее собственная сущность таит в себе нигилизм. Не убывает, если она способна к самообузданию и тем самым уклонению от этой стратегии замещения того Превосходства, которое не просто дает жизнь всему превосходящему, но каждое сущее делает причастным какому-то роду превосходства. Щедрость Превосходства, посылом которого является бытие — и ревность превосходства, посылом которого утверждает себя Власть.
Править должно превосходящее. Если, допустим, говорят о правящей силе закона, то подразумевают его превосходство над случайностями жизни. Однако случайное есть то, что постоянно и, тем не менее, неожиданно вторгается в упорядоченный ход нашего существования и свершается в нем. И уже молодой Гегель замечал: «Покуда законы суть высочайшее … индивидуальное должно приноситься в жертву всеобщему, то есть должно убиваться». В неприятии этого можно было бы усмотреть некое «оправдание» анархизма. Как бы там ни было, превосходящее позволяет ориентироваться; следовательно, ориентироваться в самом сущем может позволить только некое превосходящее сущее; но что это, не являющееся тем, что можно обозначить как «нечто» и не только «выступающее», но и «вступающее» в его (сущего) пределы? Одновременно превосходящее — обязывающее; оно хранит обязательство по отношению к самому себе — и тем самым оно обязательно по отношению к иному, прежде всего в виде призыва. В свете этой обязательности осознает себя и вопрошание. Но тут обрисовывается возможность следующей антиномии: если мы призваны и обязаны, то к чему нам вопрошать? Речь идет лишь об осознании и исполнении. Если же мы ни к чему и ничем не призваны и не обязаны, то как мы вообще можем вопрошать? (Между прочим, Ничто не «вопросительно» и не призывает к вопрошанию). Оставим здесь эту антиномию в подвешенном состоянии, чтобы сказать несколько слов о превосходстве и господстве.
Возможна редукция первого ко второму; превосходить уже значит и господствовать. В этом случае превосходство лишается своей щедрости. В превосходстве есть избыток, в господстве — тайный недостаток, в силу чего господство приходится поддерживать; господство всегда нуждается в легитимации. И господство нуждается в поддерживающей его силе. И вот главное, что я хотел сказать: у нас почти нет знаков превосходства, которое не впадает тут же в фигуру господства, т. е. превосходства, которое превосходит цели и интересы, саму функцию и структуру господства. Напротив, мы сталкиваемся с тем порочным кругом, который можно обрисовать так: превосходящее жаждет господствовать, а господствующее ревностно утверждает свое превосходство. Тем самым закрывается путь к диалогу и ненасильственной коммуникации. Вопрос политики и, равным образом, метафизики.