На японском острове Хоккайдо состоялся очередной саммит восьми наиболее развитых государств мира. Строго говоря, такое их определение уже не вполне соответствует действительности, поскольку по сравнению с теми временами, когда по приглашению французского президента Валери Жискар д’Эстена пять лидеров ведущих держав 33 года назад прибыли на первую подобную встречу в замок Рамбуйе, ситуация значительно изменилась. Так, если брать за основу членства экономические достижения, то Канада и Россия не могут входить в этот клуб, а вместо них членами «восьмерки» должны были бы стать Китай, Индия и Бразилия.
Ежегодно страны «Большой восьмерки» встречаются в разных уголках мира, приглашают на свои посиделки президентов из других государств и различных международных организаций, принимают многочисленные документы-пожелания и затем неизменно убеждаются в том, что большая часть их благих намерений остается в итоге так и нереализованной.
Тем не менее, такие встречи продолжаются, и мир следит за ними, надеясь, что эта группа все-таки поможет решить наиболее острые мировые проблемы. Главными вызовами сегодняшнего дня, поставившими под угрозу развитие мировой экономики, являются финансовый и продовольственный кризисы, резкий рост цен на энергоносители и изменение климата. Несмотря на то, что оценки итогов саммита довольно существенно различаются, можно с сожалением констатировать, что практически никто не рискнул назвать их внушающими радужные перспективы.
Следует отметить, что почти у всех собравшихся на Хоккайдо глав государств и правительств существуют собственные более или менее серьезные проблемы: Джордж Буш покидает свой пост, так и не добившись заметных успехов на внешнеполитической арене; Ангеле Меркель в следующем году предстоит идти на выборы в ситуации, когда в правящей коалиции назревает раскол; Гордон Браун, согласно опросам, опустил лейбористов на беспрецедентно низкие позиции; Николя Саркози за год правления растерял почти всю свою былую популярность; Сильвио Берлускони находится на грани возобновления судебного разбирательства; над Ясуо Фукудой нависли досрочные выборы. С точки зрения внутриполитической ситуации, пожалуй, лишь Дмитрий Медведев мог чувствовать себя спокойно, но в глазах партнеров его легитимность сомнительна.
По поводу финансового кризиса никакого решения вообще не было принято. Члены G8 только призвали все страны мира открыть свои рынки для инвестиций с целях стимулирования экономического роста, поскольку «открытые и конкурентные рынки капитала могут содействовать экономическому росту», а также для экспорта и импорта товаров и услуг.
Значительно больше внимания было уделено вопросам, связанным с климатом, поскольку в 2012 году истекает срок действия Киотского протокола, в соответствии с которым подписавшие его страны должны были ограничить выхлопы углекислого газа и промышленных выбросов в атмосферу. По традиции страна-организатор саммита выдвигает одну из ключевых тем для обсуждения, и Япония предложила всем ведущим индустриальным государствам выработать некий новый механизм.
Однако и здесь нет оснований говорить о каком-то прорыве. Внутри самой G8 была достигнута неформальная договоренность о том, что двукратное сокращение выбросов к середине века должно стать общей целью для всех стран планеты. Однако Китай и Индия отвергли это предложение, так как они считают, что «восьмерка» должна взять на себя более серьезные обязательства, в частности, сократить объемы выбросов не наполовину, а на 85-90%. Принятый по итогам встречи документ не содержит упоминания о конкретных целях, в нем отмечена лишь «общая приверженность борьбе с изменением климата на основе общей, но дифференцированной ответственности и соответствующих возможностей».
Основная проблема заключается в том, что наибольший вклад в выбросы парниковых газов вносит электроэнергетическая отрасль. А в структуре выработки электроэнергии в мире продолжает доминировать уголь, сжигание которого дает примерно на 60% больше выбросов СО2-эквивалента, чем сжигание природного газа. Причем если в мировом балансе выработки электроэнергии доля угля, несмотря на некоторое сокращение в последние годы, все еще составляет 40%, то в США и Китае этот показатель составляет более 50% и около 78% соответственно. Как следствие, они и их «вклад» (более 40%) в глобальные выбросы парниковых газов наиболее существенен.
Обе страны не располагают достаточными собственными запасами природного газа, и чтобы заместить угольную генерацию газовой, им придется увеличить зависимость от его импорта. Это противоречит основным принципам их энергетической политики, приоритетом которой является стремление к энергетической самодостаточности. К тому же природный газ за последние пять лет подорожал почти вдвое. Поэтому они, скорее всего, продолжат сохранять и даже развивать угольную генерацию. Известно, что Китай вводит в среднем одну новую угольную электростанцию в неделю и намерен продолжать развивать эту энергетику такими же темпами. Естественно, именно эти две страны крайне скептически относятся к попыткам навязать им обязательные международные соглашения о принудительном сокращении.
Впрочем, справедливости ради следует заметить, что недавно конгресс США поручил усилить контроль над выбросами газовых отходов в атмосферу, и в 30 штатах уже приняты законодательные акты, требующие обязательного применения альтернативных видов энергии. Там поставлена общая цель: уже к 2010 году добиться сокращения выбросов в атмосферу углекислого и других вредоносных газов на 20-30%. А в федеральном агентстве охраны окружающей среды рассчитывают, что предприятия альтернативной энергоиндустрии к 2020 году смогут производить столько же энергии, сколько сейчас приходится на 50 американских ядерных электростанций.
Тем не менее, снижение выброса СО2 в атмосферу на одну тонну на сегодняшний день обходится в десять раз дороже, чем тот ущерб, который приносит такой выброс (Inosmi.ru). В результате некоторые специалисты, как, например, Владимир Милов, бывший заместитель министра энергетики России, а ныне президент Института энергетической политики, полагают, что наиболее реалистичной стратегией для человечества в отношении изменений климата, возможно, является адаптация к ним.
В отношении продовольственного кризиса было условлено создавать специальные фонды для решения связанных с ним проблем, в частности, будет осуществляться адресная помощь наиболее пострадавшим государствам.
Повышенный интерес вызывало, разумеется, участие в саммите Дмитрия Медведева. Новый формальный российский лидер предложил свои рецепты решения глобальных проблем. Так, он в очередной раз высказал свою идею сделать российский рубль еще одной резервной мировой валютой, однако его партнеры эту тему деликатно обошли. В вопросах борьбы с потеплением климата голос России практически не был слышен. В отношении энергетики была высказана сколь глубокая, столь же и свежая мысль, что задача состоит в том, чтобы увязать интересы стран-производителей, стран-потребителей и транзитных государств.
В итоге «восьмерка» поддержала лишь продовольственные инициативы России, да и то только в части организации очередных встреч и саммитов на разном уровне. Да еще мировая пресса одобрила согласие Медведева поддержать международные усилия по давлению на авторитарный режим президента Зимбабве Роберта Мугабе. (Впрочем, пару дней спустя Москва наложила вето на резолюцию Совбеза ООН, где речь шла именно о таких санкциях. Вероятно, российский президент на саммите вышел за рамки своей компетенции, но настоящая власть вовремя спохватилась и наставила его на путь истинный.)
Но Медведев предложил еще и масштабную программу реформирования G8 посредством ее расширения. Как известно, нынешний ее формат заставляет Россию выслушивать частые упреки в недемократичности. Если же трансформировать группу в объединение стран, пользующихся реальным влиянием в мире, на чем настаивает Москва, то к ней необходимо будет присоединить КНР, Индию, Бразилии, а также, возможно, Мексику и ЮАР. В этом случае, дескать, претензии к России как к единственному авторитарному члену элитного клуба отпадут, а в лице новых участников она получит союзников для борьбы против американского влияния.
Однако и тут никто не высказался в пользу этого предложения. Коллеги Медведева, в частности, указали на необходимость дорожить тем, что клуб является закрытой дискуссионной площадкой лидеров, которые разделяют общие ценности. Вторым аргументом была названа «опасность того, что в результате увеличения числа участников снизится качество дискуссии». В-третьих, было подчеркнуто, что «восьмерка» и так уже сотрудничает с остальными странами в разных форматах (Newsru.com).
Российские правозащитники Елена Боннэр и Владимир Буковский, напротив, обратились к кандидатам в президенты США Джону Маккейну и Бараку Обаме с призывом добиться исключения России из «большой восьмерки». По их мнению, нынешний российский режим не просто авторитарен, он становится все более агрессивным. Буковский и Боннэр называют современную российскую власть «угрозой гражданам России, а также западным демократиям», склонной использовать во внешней политике энергетический шантаж. Они утверждают, что российские власти используют членство в G8 как обоснование правильности своей политики.
Однако и этот вариант выглядит маловероятным. В частности, против такого подхода выступили Мадлен Олбрайт и Уильям Перри — госсекретарь и министр обороны в администрации Клинтона соответственно. Будучи согласными, что Россия отошла от тех принципов, благодаря соблюдению которых она получила в 90-е годы приглашение присоединиться к «большой семерке», они, тем не менее, считают, что у нового американского президента не будет выбора, и ему придется добиваться сотрудничества с ней по широкому кругу важнейших вопросов. При этом у него будет гораздо больше шансов на успех, если разногласия по существу не будут без необходимости усугубляться проблемами протокола и символических жестов. Лейтмотив авторов: трудно ждать помощи от государства, которое подвергается остракизму, и не в интересах Америки подталкивать Россию дальше в направлении автократического альянса с такими странами, как Китай и Иран.
Что же касается Европы, то совершенно очевидно, что если бы она не зависела от российских энергоносителей, то у России были бы серьезные проблемы. Пока же в отношениях с ней европейцы колеблются между задабриванием и конфронтацией, причем оба подхода одинаково непривлекательны. В первом случае это означает игнорирование ценностей, которые являются стержнем европейского проекта: демократические выборы, верховенство закона, уважение к правам человека, поскольку все эти идеи и институты при Путине подверглись активному свертыванию. Конфронтация же с Россией опасна тем, что плохие отношения еще более обострятся, и ситуация может стать намного хуже по сравнению с нынешней, несмотря на все рассуждения о недопустимости возвращения к временам холодной войны. А пока Евросоюз бессилен выработать окончательную позицию, Россия разделяет и властвует, подбирая себе партнеров и распоряжаясь нефтегазовыми богатствами. При этом она никак не может решить для себя, желательно ли ей принимать иностранную помощь в освоении колоссальных природных богатств или допустить, чтобы этим занялись собственные олигархи
Российские аналитики пришли в итоге к заключению, что так и не получив ответа на вопрос «Who is Mr. Putin?», Запад решил особо не морочить себе голову загадкой «Who is Mr. Medvedev?». Он принял Россию как данность, явление, на которое повлиять нельзя, а потому лучше просто терпеть. Для самого Медведева в этом, несомненно, были свои положительные стороны: никто не интересовался неприятными вопросами, которыми так часто портили саммиты Путину: положением дел на Кавказе, свободой прессы и заключением Ходорковского.
В целом же перспективы реализации планов, изложенных в итоговом заявлении нынешнего саммита, столь же туманны, как и прежде. Можно сделать вывод, что задуманные изначально как неформальные и задушевные, встречи шести лидеров превратились в гигантскую пиар-акцию без особого реального смысла. Из-за принятия России, несмотря на отсутствие у нее признаков демократической и промышленно развитой державы, произошло дальнейшее размывание этого мероприятия. А если G8 будет расширяться и дальше, превращаясь в G13 или G20, то это вообще разрушит все возможности для эффективных консультаций мировых лидеров.
Как следствие, высказывается идея, что более результативным было бы, чтобы Соединенные Штаты, Европейский союз и Япония, не разрушая G8 или ее возможные вариации, тихо и спокойно создали «большую тройку», которая действовала бы в тени этого крупного дискуссионного клуба.